Рэми подошел к Лису и, поприветствовав того, сказал:
– Я привел Джерри, о котором уже говорил. Этот человек занимается лошадьми чуть ли не с рождения. Во всяком случае, именно его консультациям доверяет Его Высочество Эдриан при покупке лошадей для себя или королевской гвардии.
Сармантийцу хватило сдержанности не демонстрировать открыто, насколько для него сомнительны подобные рекомендации, но его молчания было вполне достаточно, чтобы дать это понять. Впрочем, Джерри не смутился. Рыжий мужичок, коротко кивнув Лису, все свое внимание перевел на прекрасных шраванских скакунов. Глаза его заблестели, как у выпивохи при виде бесплатного пойла. Он несколько раз обошел коня Лиса, любуясь им, но не смея прикоснуться.
– Невероятно, – выдохнул он, наконец. – В моей конюшне всего однажды была шраванская кобыла Тиар-Ша, ее привез с собой Малик – посол одного наместника (да покоится он с миром) – во время своего визита вежливости к королю Уллему, отцу нашего нынешнего принца. Она была прекрасна: пропорции идеальны, ноги сильные, окрас ровный, шелковистая грива. Что и говорить, она могла бы быть королевой лошадей, если бы им пришло в голову обременять себя титулами и короной. Но даже она не смогла бы сравниться с этим жеребцом! Клянусь, тот, кто покорил его, сумел оседлать ветер!
Высокопарная речь его была бы смешной, если бы в ней не было столько искреннего восхищения. Пожалуй, именно это и подкупило Лиса, во всяком случае, он перестал смотреть на рыжего Джерри как на воплощение недоразумения, внезапно представшее перед его очами.
– А ты способен позаботиться об этом «ветре»? – спросил он не без насмешки. – Сам знаю, что конь хорош, но так случилось, что я вынужден его оставить.
– Да, брат Рэми поведал мне о вашей беде, – с сочувствием вздохнул Джерри, совершенно не обидевшись на ироничный тон или попросту не заметив его. – Конечно, шраванским скакунам не место в глубине нашего континента, тем более зимой. Снег и горы погубят их. Я осмелился подобрать для вас лошадей.
По его сигналу мальчик-конюх вывел из конюшни вороного жеребца. Это был настоящий красавец: крепкие ноги, мощное туловище, блестящие на солнце хвост и грива. Не представляю, сколько стоила такая лошадка. Мне не стоило жаловаться: Бел тоже был неплох, хоть, конечно, ни о какой породе там речи не шло. Впрочем, что порода? Вот я сам недавно был потомком древнего уважаемого рода, а нынче-то кто? Такой же беспризорный бродяга, как Бел.
Лис придирчиво осмотрел приведенного ему коня. Казалось, он хотел бы найти у того хоть один изъян, но это было попросту невозможно.
– Я знаю, что к вам он попал еще жеребенком, – сказал Джерри, – и, безусловно, вам понадобится время, чтобы привыкнуть к Дуарху, но дорионские лошади куда сговорчивее шраванских: они послушны, выносливы и быстро подстраиваются под новых хозяев.
– Не сомневаюсь, – Лис провел рукой по шее животного. – Уверен, что ты не смог бы найти для меня лошадь лучше.
Джерри склонил голову в знак благодарности. Он оглядел амуницию шраванского скакуна и поинтересовался:
– Желаете сейчас переодеть?
– Нет, – жестко ответил сармантиец. – Это останется с ним. И еще, я хотел предупредить…
– Брат Рэми мне уже сказал, что вы не станете церемониться, если что-то пойдет не так, – мягко перебил его рыжеволосый мастер по лошадям. – Не беспокойтесь, я не собираюсь втайне продавать ваших лошадей или причинять им вред, и дело не в ваших угрозах, а в том, как я к этому отношусь. Единственное, что я хотел еще обсудить…
Он замялся и продолжил, тщательно подбирая каждое слово:
– В случае, если вы не сможете вернуться…
– Вы переправите их в Шраван, – ответил Лис, – для наместника Карама. Несомненно, я рассчитываю на вашу порядочность, но отправил соответствующее распоряжение нынче утром, указав, к кому необходимо обращаться в этом печальном случае. Через год, если я лично не изменю приказ, лошадей заберут.
И вроде бы не было ничего в его речи пугающего, да только на самом деле он сказал следующее: «Ты, конечно, можешь попытаться продать их, уморить или съесть, но тогда твоя собственная жизнь не будет стоить даже поломанного медяка». Впрочем, было похоже, что Джерри не волнует скрытая угроза. Жадно потирая руки, он произнес:
– Насколько я успел заметить, среди моих новых подопечных есть кобыла.
Лис посмотрел в сторону лошади Тарека и кивнул. Он прекрасно понял, к чему тот клонит.
– Если за время нашего отсутствия появятся детеныши, можете оставить их себе. Но в таком случае, мы будем в расчете, и я заберу предоплату.
Кажется, о большем знаток лошадей не смел и мечтать. Он раскланялся, бормоча невнятные слова благодарности, но их никто не слушал. Тем более, что во внутренний двор вошел в сопровождении двух незнакомых мне инквизиторов брат Килан.
– Вижу, сборы в самом разгаре, – сказал он брату Рэми, но тут его внимание привлек дорионский конь, который отныне принадлежал Лису. Лицо инквизитора удивленно вытянулось, – превосходное животное!
– Я уговорил господ шраванцев сменить лошадей, – пояснил Рэми.
– Разумное решение, – согласился Килан. – Шраванские скакуны резвые, и в изяществе им не откажешь, но Дорион им не по силам.
Легкая, еле уловимая усмешка стала знаком того, что в его словах был скрытый смысл.
Когда-то давно, когда Шраван был еще единым, в его честолюбивых планах было завоевание внушительной части континента, что нынче принадлежит Дориону. Конечно, ничего из этого не вышло, захват провалился: так уж сложилось, что высадились на наш берег шраванцы в середине осени, когда неожиданно ударили суровые морозы. В результате люди и лошади погибли, осталась лишь жалкая кучка воинов, которые, тем не менее, со всей отвагой удерживали захваченные земли. Они защищали крошечную крепость на Собачьем Утесе. Но их усилия пошли прахом: за те полгода, что они провели на нашей земле, в Шраване произошел не один десяток революций. Самые толковые наместники поспешно подписали с Дорионом мирный договор, а у других и своих проблем хватало. В общем, от отчаянных шраванских храбрецов, сражающихся в снегах и морозах в чужом краю, все отказались. История умалчивает об их судьбе. Кто-то говорит, что их всех прикончили воины Дориона, другие утверждают, что южане сами погибли от холода, ну а третьи высказывают предположение, будто те разбрелись по континенту. Трудно сказать, в чьих словах больше правды. Да только с тех пор даже в быту использовалось выражение: «Собачий мор», что означало бессмысленное и заведомо проигранное дело, за которое и браться не стоит, а если уж взялся, то не стоит ждать удачи. За годы добрых отношений со Шраваном первоначальное значение этого выражения утратилось, теперь так называли неожиданные лютые морозы.