Читать интересную книгу Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) - Роберт Говард

Ножи бессильно полосовали воздух, а Конан невредимым прорвался сквозь беспорядочную толпу и огромными прыжками понесся к узкому мостику, соединявшему ют с полубаком. Он пролегал как раз над головами гребцов. За ним по юту устремились несколько моряков, разъяренных гибелью своих товарищей, тогда как остальные – человек тридцать общим счетом – полезли на мостик, размахивая оружием.

Конан влез на мостик и остановился над запрокинутыми к нему черными лицами, вскинув топор над головой, с развевающейся по ветру черной гривой.

– Не узнаете меня? – заорал он. – Смотрите, собаки! Смотрите, Айонга, Ясунга, Ларанга! Забыли, кто я такой?

И со шкафута корабля раздался крик, быстро перешедший в могучий рев:

– Амра! Это же Амра! Лев вернулся!

Моряки, те, кто услышал этот крик и понял, что он означает, побледнели и попятились, в страхе глядя на беснующегося человека на мостике. Неужели это и впрямь тот самый кровожадный дьявол южных морей, столь таинственным образом исчезнувший несколько лет назад, но о котором до сих пор слагали легенды? Чернокожие окончательно обезумели, они в бешенстве трясли и грызли цепи, выкрикивая имя Амры как заклинание. Кушиты, которые до сих пор никогда не видели Конана, подхватили их крик. Рабы в карцере под полом каюты принялись стучать в борта, визжа, как сумасшедшие.

Деметрио, который с трудом полз по палубе на коленях, помогая себе одной рукой, пепельно-серый от дикой боли в вывернутой из сустава руке, заорал:

– Взять его! Убейте его, собаки, пока рабы не вырвались на свободу!

Сообразив наконец, какая смертельная опасность им грозит, моряки ринулись к мостику с обеих сторон. Но Конан, ловкий, как кошка, одним прыжком перемахнул через поручни и приземлился на обе ноги в проходе между скамьями.

– Смерть хозяевам! – взревел он, и его топор с размаху опустился на кандальную цепь, перерубив ее, как тростинку.

В следующее мгновение бешено вопящий раб оказался на свободе и с треском переломил весло, соорудив из него некое подобие палицы. Моряки беспомощно метались взад и вперед по мостику у них над головами, и на «Искателе приключений» начался настоящий ад. Топор Конана безостановочно взлетал и опускался, и с каждым ударом на свободе оказывался очередной беснующийся чернокожий, пьяный от ярости и жажды мести.

Моряки, спрыгнувшие на шкафут, чтобы убить светлокожего гиганта, который, словно потеряв рассудок, рубил и рубил кандалы, освобождая чернокожих гребцов, вдруг обнаружили, что в них вцепились те рабы, что еще оставались прикованными, тогда как остальные, размахивая над головами обрывками цепей, пронеслись по шкафуту, подобно черному разрушительному урагану. Они орали, как сумасшедшие, крушили все вокруг обломками весел и железными прутьями и рвали своих врагов зубами и ногтями. В довершение этого безумства рабы в карцере сломали дверь и вырвались на палубы, а Конан, бросив рубить цепи, во главе пятидесяти чернокожих ринулся на мостик, присоединив свой иззубренный топор к палицам и дубинкам своих соратников.

И схватка окончательно превратилась в бойню. Аргосцы были сильными, крепкими и бесстрашными людьми, как и все представители их народа, прошедшего жестокую школу морских баталий. Но они не смогли устоять перед натиском разъяренных гигантов, которых вел за собой страшный варвар. Побои, оскорбления и невыносимые страдания оказались отомщены в едином кровавом порыве, который, подобно урагану, прокатился по кораблю от носа до кормы, и, когда он стих, в живых на борту «Искателя приключений» остался лишь один белый человек – забрызганный кровью гигант, вокруг которого сгрудились восторженно вопящие чернокожие. Они упали ниц на залитую кровью палубу в экстазе преклонения перед своим обожаемым вожаком.

Конан, чья мощная грудь бурно вздымалась и блестела от пота, сжав в забрызганной кровью руке топор, с которого падали красные капли, со свирепым видом огляделся по сторонам – пожалуй, именно так мог бы вести себя вождь первобытного племени на заре времен – и тряхнул своей черной гривой. Сейчас он не был королем Аквилонии; он вновь стал повелителем черных корсаров, своей кровью завоевавшим место вожака.

– Амра! Амра! – безостановочно вопили впавшие в транс чернокожие, те, кто выжил в страшной схватке. – Лев вернулся! Теперь стигийцы взвоют, как собаки, поджавшие хвост, и черные псы Куша станут вторить им! Теперь деревни снова будут пылать в огне, а корабли пойдут на дно! Женщины станут причитать и рвать на себе волосы, но звон мечей заглушит их стенания!

– Хватит нести всякий вздор, собаки! – проревел Конан голосом, в котором утонуло хлопанье паруса на ветру. – Пусть десять человек спустятся вниз и раскуют тех гребцов, что еще остаются в цепях. Остальные – к рулю, на весла и фалы, живо! Кром и его дьяволы, вы что, не видите, что нас отнесло к самому берегу? Или вы хотите, чтобы нас выбросило на сушу, где аргосцы снова закуют вас в кандалы? Выкинуть трупы за борт! Пошевеливайтесь, бездельники, или я с вас шкуру спущу!

Чернокожие повиновались со смехом и шутками. Кое-кто даже затянул песню. Трупы, черные и белые, полетели за борт, где воду уже вспарывали острые треугольные плавники.

Конан стоял на полуюте и, нахмурившись, смотрел на чернокожих, которые выжидающе глядели на него. Он скрестил могучие руки на груди, и ветер трепал его длинные черные волосы, отросшие за время скитаний. Пожалуй, никогда еще на мостике корабля не стоял столь дикий варвар, и сейчас в этом свирепом корсаре очень немногие вельможи Аквилонии признали бы своего короля.

– В трюме есть еда! – проревел он. – Оружия хватит на всех, потому что корабль вез мечи и доспехи для шемитов, живущих на побережье. Нас столько, что хватит и на управление кораблем, и на хорошую драку! Вас заковали в цепи, и вы горбатились на аргосских собак; согласны ли вы стать свободными гребцами для Амры?

– Да! – взревели они. – Мы – дети твои! Веди нас, куда пожелаешь!

– Тогда принимайтесь за уборку – надо привести в порядок шкафут, – скомандовал киммериец. – Свободные люди не могут жить и работать в такой грязи. Трое из вас, поднимитесь ко мне, мы взломаем кормовую каюту и добудем продовольствие. Клянусь Кромом, прежде чем закончится наше приключение, вы у меня еще разжиреете!

Ответом ему стал одобрительный рев, и полуголодные чернокожие бросились исполнять его распоряжения. Парус наполнился ветром, который задул с удвоенной силой, срывая с волн пенные барашки. Конан широко расставил ноги на качающейся палубе, глубоко вздохнул полной грудью и раскинул в стороны руки. Что ж, быть может, он перестал быть королем Аквилонии, зато он по-прежнему оставался королем морей.

16. Черные стены Кеми

«Искатель приключений», как птица, несся на юг, подгоняемый мощными гребками весел, на которых отныне сидели свободные люди. Из мирного торговца галера превратилась в военный корабль, насколько это было возможно, разумеется. Теперь у гребцов сбоку на скамьях висели мечи, а на курчавых головах красовались позолоченные шлемы. Вдоль поручней развесили щиты, а вокруг мачты сложили связки дротиков, луков и стрел. Кажется, даже стихия пришла на помощь Конану: полосатый парус неизменно наполнялся свежим ветром, который с ровной силой дул днем и ночью, так что в веслах не было особой нужды.

Но, хотя Конан все время держал впередсмотрящих в «вороньем гнезде»[30], те пока так и не увидели длинной низкой черной галеры, убегающей на юг впереди них. День за днем горизонт и катящиеся волны оставались пустынными, и размеренный покой лишь иногда нарушался появлением рыбацкого судна, тут же бросавшегося наутек, едва его команда замечала вывешенные щиты на поручнях «Искателя приключений». Сезон торгового судоходства завершался, и других кораблей они не встречали.

А когда впередсмотрящий все-таки увидел парус, то на севере, а не на юге. Далеко позади появилась быстроходная галера с раздутым ветром пурпурным парусом. Чернокожие принялись уговаривать Конана повернуть и взять ее на абордаж, но он лишь покачал головой в ответ. Где-то впереди стройная черная галера на всех парусах спешила к портам Стигии. Тем вечером перед наступлением темноты наблюдатель из «вороньего гнезда» доложил, что быстроходная галера видна на горизонте, а на рассвете она все еще висела у них на хвосте, оставаясь крошечным пятнышком вдали. Конан даже спросил себя, уж не его ли она преследует, но найти логической причины подобному предположению не смог. Но вскоре он и думать забыл о странной посудине. С каждым днем, все дальше углубляясь на юг, он чувствовал, как усиливается снедавшее его свирепое нетерпение. Сомнения никогда не досаждали ему. Точно так же, как он верил в восход и закат солнца, так он уверовал и в то, что жрец Сета похитил Сердце Аримана. А куда еще мог жрец Сета везти его, кроме Стигии? Чернокожие чувствовали его нетерпение и выкладывались на веслах так, как никогда не работали из-под палки, хотя и не подозревали о его цели. Они предвкушали, как будут грабить и мародерствовать, и были вполне довольны. Мужчины с южных островов не знали другого занятия; и кушиты, входящие в команду галеры, с бессердечием их расы радостно восприняли перспективу поучаствовать в ограблении собственного народа. Узы крови ничего не значили для них, а вот удачливый вождь и звонкие монеты затмевали собой все остальное.