не так, как в предыдущие четыре?
Но даже если мне сказочно повезет, и рецензенты и редактор на этот раз окажутся другими, согласными не с Г.Айдиновым и Е.Скандовой, а с В.Гусевым, Б.Можаевым, Ю.Трифоновым, Ф.Кузнецовым – то и тогда В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ пройдет еще года 3-4 прежде, чем мой второй сборник повестей и рассказов увидит свет.
Сейчас конец 1982-го года. Первая книга вышла в 1974-м… Неужели лучшее, на что можно рассчитывать – это 10-12 лет между книгами, при том, что произведения УЖЕ НАПИСАНЫ?
Я уже не говорю о том, что «жизнь дается человеку всего один раз», речь даже не о жизни, не о непосредственных ее утехах. Речь о другом. О РАБОТЕ. Писателю необходимо видеть свои произведения в печати, необходимо проверять их читателями – и именно таким путем совершенствоваться. Не рецензенты же, подобные Г.Айдинову, и не редакторы, подобные Е.Скандовой, могут помочь писателю в главном – в его работе!
Только видя свои произведения опубликованными ПРИ ЖИЗНИ, может писатель по-настоящему расти. Опубликованное после смерти тоже, конечно, может в конце концов сыграть свою роль, но неужели стоит приветствовать ТАКОЕ положение вещей?
Разве не должна быть литература подлинным ОТРАЖЕНИЕМ ЖИЗНИ? Разве – хотя бы только поэтому! – не должны вызывать тревогу факты, которые я привел в этом письме?
Абсолютно уверен: они не единичны. Я вовсе не считаю их присущими только моей личной судьбе.
7
В том-то и дело. Я именно не считаю, что смешная и печальная история эта, граничащая с анекдотом, есть факт только моей биографии. Убежден: то, что я рассказал, не есть превратности только моей судьбы. Увы, лишь то, что в рукописи, отданной в уважаемое издательство, оказались рассказы и повести, уже оцененные критикой (с которой, очевидно, или не были знакомы уважаемый рецензент и уважаемая редактор, или не согласны с ней принципиально) – лишь этот случайный факт позволил наглядно СОПОСТАВИТЬ уровень компетентности издательских работников с уровнем современной советской критической мысли. Я мог бы исписать очень много страниц, цитируя совершенно невнятные, полуграмотные – БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЕ рецензии, которыми полон мой письменный стол – точно так же, как и столы очень многих наших писателей (особенно «молодых»). Некрасивая и – повторяю – БЕЗОТВЕТСТВЕННАЯ эта игра ведется, увы, лишь в одни ворота. Ведь – «путь к сердцу читателя лежит через Издательство»… Но если писатель, вещи которого опубликованы, как и рецензенты в прессе и критики, чьи рецензии тоже опубликованы, ответственны перед читателями, то так называемые «внутренние» рецензенты и сами редакторы, пишущие редакционные заключения, фактически не ответственны ни перед кем – и уж во всяком случае они не отвечают перед читателями. Поэтому я и называю эту «игру» БЕЗОТВЕТСТВЕННОЙ.
Конечно, я не собираюсь «очернять» все. Разумеется, есть очень хорошие рецензенты и прекрасные редакторы в наших издательствах (жаль только, что как-то не принято их поощрять!). И, конечно же, работа их нелегка, потому что присылается в издательство много бездарных, графоманских сочинений. Но парадокс в том, что именно они-то, графоманские, очень часто как раз и получают положительные отзывы, если, во-первых, отвечают нужной издательству ТЕМЕ, во-вторых, подходят под РУБРИКУ, в-третьих, достаточно БЕЗЗУБЫ. В том-то и дело!
Думаю, не только мне, но и вам – тем, кто читает это письмо, – ясно, ПОЧЕМУ Г.Айдинов и Е.Скандова так упорно не замечали в разобранных рассказах и повести того, что так подробно и художественно пересказал Б.Можаев и что оценено было и другими, весьма уважаемыми мною писателями и критиками. Социальность, острота проблематики, гражданственность позиции по большому счету (а не по принципу «напропалую курит» и «ссорится с женой») – вот что является «камнем преткновения», пугает, очевидно, уважаемых рецензентов и редакторов. «Как бы чего не вышло!» – вот главный их принцип, а потому достаточно лишь «пересказать фабулу», по-своему, конечно, и побыстрее отвергнуть то, что, по их мнению, «посягает на незыблемые принципы». Как бы чего не вышло…
Хороша же «гражданственность позиции» таких редакторов и рецензентов! Тут и действительно легко «Одеон» с Одессой перепутать…
Но что же все-таки делать?
Думаю, не будет слишком самонадеянным, если я поделюсь кое-какими мыслями на этот счет…»
Далее в письме, как уже сказано, шел еще один пункт – конструктивный. Я разбирал вопрос «планирования» художественных произведений, считая невозможным запланировать появление шедевра. И называя совершенно противоестественной практику, когда ГОТОВЫЕ и достойные произведения годами ждут публикации в то время, как редакторы с какой-то странной целью усиленно пытаются «довести до кондиции» графоманские поделки. Высказывал свои дельные КОНСТРУКТИВНЫЕ соображения на этот счет…
И вот самая концовка:
«…Издательства все еще остаются «терра инкогнита». То, что делается в издательствах, по сути закрыто от посторонних глаз, даже от писательских – хотя можно ли назвать писателей «посторонними»? Работа редакторов и рецензентов, как правило, гласности и критике неподвластна. А почему? Ведь всем известно, что «спящий разум рождает чудовищ». Именно в тишине, покое, когда все шито-крыто, рождаются злоупотребления всякого рода. Только гласность может «исправить нравы». «Угрызения совести начинаются там, где кончается безнаказанность» – как сказал Гельвеций. Только в условиях «шито-крыто» и «не выносите сор из избы» могут процветать безответственные рецензенты, редакторы. И писатели.
Лично я не боюсь огласки. Готов отвечать своими произведениями, своей работой. И уверен: то же может сказать каждый писатель да и вообще каждый человек, относящийся к своей работе добросовестно. Так вот пусть точно так же отвечают за свою работу и рецензенты, и редакторы.
Но для этого и нужна ГЛАСНОСТЬ.
И именно поэтому я прошу ОПУБЛИКОВАТЬ это письмо»…
Видите, я не лез в «диссиденты». Мне не нужны были конфликты, мне нужна была элементарная возможность заниматься своим делом! Элементарная справедливость – соответствующая тем декларациям, которые постоянно исходили от «властьимущих». И я хотел быть честным. И того же хотел от них.
И вот теперь, читая забытое это послание, как чужое, думаю: ведь серьезные вещи сказаны и по делу, и нет в письме никакой «антисоветчины», никакого «диссидентства»!
Но как же я был наивен! При всех своих мытарствах, я все же в какой-то степени верил в некоторых наших «руководителей» и думал, что они все же исповедуют в какой-то мере идеи советские, о которых порой так прочувствованно вещают. Некоторые – может быть. Но большинство, увы, ВСЕГДА думали только о своем личном благополучии! И о том, чтобы угодить своему начальству. НИКОГДА не отказывались они от малейшей возможности улучшить свое материальное положение. Именно СВОЕ. Для них всегда было: «Ад – это другие» – так сформулировал их идеологию французский писатель Жан-Поль Сартр.