может, доминиканцы правы, утверждая, что. он продался маранам. Но его коллега, Симонета, славившийся своей неподкупностью, тоже высказался в пользу маранов. Вследствие этого Павел III увещевал португальский двор подчиниться буле Климента VП, при этом делая замечание, что, хотя дарованная королем маранам привилегия не привлекать к ответственности за иудействование и противоречила каноническим законам, все же королевское слово должно быть сдержано. Он был решительным противником заключения маранов в недоступные темницы и конфискации их имущества. Но, подобно всем другим католическим монархам того времени, которые оказывали послушание папскому престолу только лишь в том случае, когда это совпадало с их собственными интересами, и Иоао III мало внял увещеваниям папы. Один посланник советовал ему даже, с целью добиться введения инквизиции, отречься, подобно Англии, от римской церкви. В Риме и Португалии завязались чрезвычайно сложные интриги. В Португалии с одной стороны двор, а с другой вождь маранов, Томе Сарао, и Мануел Мендес интриговали у папского легата, а в Риме Дуарте де Пац и Пинто против или у португальского посланника и кардинала Сантикватро.
Чтобы положить конец всем этим интригам, Павел III, который неохотно отказывался от раз принятого решения, издал буллу (2 октября 1535 г.), даровавшую маранам отпущение грехов и освобождавшую их от всякого рода наказаний и кар со стороны церковных или светских властей за отступничество и ересь, поскольку они в будущем но повторять своего прегрешения. Таким образом, во второй раз была упразднена в Португалии инквизиция, которая, по крайней мере, для виду нуждалась в папской санкции. Нунций Дела Ровере тоже весьма решительно действовал в Португалии, опубликовал буллу и добился того, что враждебно относившийся к маранам инфант дон Альфонсо сам открыл темницы и освободил тех из маранов, на освобождении коих особенно настаивали в Риме, всего 1800 человек (декабрь 1535 г.).
Португальский двор, в начале точно оглушенный неожиданным ударом, позже привел все рычаги в движение, чтобы снова вернуть себе неограниченную власть над маранами и их имуществом. Он не остановился и пред предательским убийством для достижения своей цели. Дуарте де Пац казался португальскому двору единственным препятствием для введения инквизиции. Он, действительно, добился весьма многого и привлек на свою сторону не только кардиналов и приближенных папы, но и одного из двух португальских представителей, дона Мартино, архиепископа Фунхала, и даже испанского посланника, графа де Эйфуентеса, министра Карла V. Однажды наемные убийцы напали на улице на Дуарте де Пац и нанесли ему 14 ран: он притворился мертвым (январь 1536 г.). Все в Риме были убеждены, что убийцы были посланы португальским двором. Уже раньше посланник дон Мартино писал королю Иоао, прося его принять меры, чтобы устранить этого интригана. Однако Иоао отрицал свое участие в покушении на убийство Дуарте в следующем выражении, ярко освещающем необычайную безнравственность тогдашних монархов: «если бы это нападение было совершено по его приказанию, то жертве не удалось бы спастись». Папа был крайне возмущен этим гнусным нападением и предоставил Дуарте самый заботливый врачебный уход, и Дуарте выздоровел. Тем не менее, папа принужден был уступить португальскому двору в вопросе об инквизиции. Ибо двор, наконец, отыскал верный путь для достижения своей цели; он обратился к победоносному Карлу V с просьбой поддержать его домогательства. В то время император вел у Туниса тяжелую войну с магометанином Барбароссой, который, поддерживаемый Турцией, беспокоил весь христианский мир. После долгих усилий Тунис был взят многочисленным христианским войском, под личным предводительством Карла, и Барбариса был побежден. Само собою понятно, что хуже всего приходилось в Тунисе евреям, ибо они терпели со стороны обеих воюющих сторон. Один из пострадавших, Авраам из Туниса, попавший в плен, писал по этому поводу: «одних поглотила земля, другие погибли от меча, а третьи умерли от голода и жажды». Оставшиеся в живых были отвезены в Европу, в качестве пленников, причем общины Неаполя и Генуи проявили братские чувства и не жалели денег для выкупа провозимых мимо них пленников Император Карл устроил триумфальное шествие по всей Италии. Благодаря ему, крест, наконец, одержал победу над полумесяцем. Как уже было упомянуто, Карл не был другом евреев. Он строго предписал им ношение еврейского значка, желтого кружка па сюртуке или совсем открыто на шляпе, воспретил ростовщичество под угрозой изгнания, но утвердил, по неоднократным мольбам Иоселина, те скудные привилегии, которые сводились к запрещению убивать, грабить и насильственно крестить их, а также к разрешению свободного передвижения. Всякий, совершивший насилие над евреями, должен» был уплатить штраф в 15 марок серебра, из которых половина поступала в казну, половина в пользу евреев. Правда, его декреты так мало подействовали, что ему пришлось в течение непродолжительного времени издать несколько декретов подряд. Но уже одно доброе намерение является заслугою. Однако Карл заботился не столько о справедливости, сколько о том, что, в случае уничтожения евреев, он потеряет доходы, приносимые ими. Кроме того, немецкие евреи были безвредны, и их существование нисколько не мешало его планам; поэтому его прирожденная вражда к евреям не давала себя слишком сильно чувствовать. Зато, как внук Фердинанда и Изабеллы, он глубоко ненавидел маранов и от души радовался кострам инквизиции, на коих они сжигались.
И вот, когда император, в своем триумфальном шествии по Италии, прибыл в Рим (5 до 18 апреля 1535 г.), он потребовал у папы Павла III в вознаграждение за свои победы (тогда был обычай, согласно коему триумфатор имел право просить у верховного главы христианства исполнения своего сокровенного желания) введения инквизиции в Португалии. Папа все еще не соглашался исполнить эту просьбу. Он все еще настаивал на том, что португальские мараны были подвергнуты насильственному крещению и потому не приобщились таинств христианства.
Однако, к несчастью маранов, их средства были истощены и они не могли удовлетворить аппетиты папского двора. Их представитель, Дуарте де Пац, обещал за подавление инквизиции неслыханные суммы, кроме того злоупотребил предоставленными в его распоряжение деньгами в целях личного обогащения. Таким образом, новохристиане были вынуждены объявить папскому нунцию, Дела Ровере, настаивавшему на уплате денег, что они не в состоянии исполнить чрезмерные обещания Дуарте де Пац. К тому же об этих сношениях нунция с маранами было донесено королевскому двору: это обстоятельство заставило маранов действовать с тем большей осторожностью, что брат короля, дон Альфонсо, угрожал натравить на них чернь, как тридцать лет тому назад. Правда, во Фландрии нунций получил от марана Диого Мендеса (позже сделавшегося ангелом-хранителем маранов) и его овдовевшей невестки, донызначительную сумму денег: но Рим не удовлетворился этим, так как рассчитывал на много больше. Таким образом,