Читать интересную книгу Комедия книги - Иштван Рат-Вег

Леоп. — снеж.

И вот в таком виде их очень просто вписывать в графы, всюду не больше четырех букв. Кроме того, обрубленные названия обладают еще одним положительным свойством — они легко укладываются в гекзаметр, и грызущее науки юношество сможет играючи их запомнить:

Арп. и Мат., Йоде., Бел., Ферд. и Лас. всех обогнали, Лайош, однако, Ишт., Тер., Фер., Андр., Леоп. вслед им идут.

Второй вариант:

Лед., лют. и тепл., пест., ветр. и рос. первые мчатся в году, Пыл., жар. и сив., тум., стуж. и снеж. года конец увенчают.

К сожалению, эти замечательные предложения встретили изморозливый прием, и из-за льдистого равнодушия публики эпидемия переиначивания прекратилась.

А. Науменко. ОБ АВТОРЕ И О КНИГЕ

У всякой национальной литературы есть свои особенности, свой характер, в той или иной степени присущие всем жанрам данной литературы. Одной из важнейших черт литературы венгерской — публицистической, научно-художественной в первую очередь — на протяжении всего ее существования было и остается стремление к пропаганде и популяризации всего лучшего, что достигнуто мировой культурой, прежде всего европейской, — к популяризации дидактической. Особенность эта зародилась в эпоху Просвещения как необходимость в борьбе с онемечиванием нации, окрепла в XIX веке в эпоху революции 1848–1849 гг. и национально-освободительного движения и стала прочной гуманистической традицией в веке XX, когда венгерская прогрессивная литература взяла на себя роль духовного целителя общества, глашатая культуры, «учителя нации».

Хочу сверх школьных всех программнарод учить — скажу я вам —по существу, —

писал великий венгерский поэт Атилла Йожеф (1905–1937).[420] Отсюда и разносторонность венгерских писателей, которые наряду с собственным оригинальным художественным творчеством много переводили, писали статьи, очерки, книги по истории мировой культуры и литературы. И трудно найти венгерского литератора, который не включился бы в этот процесс просвещения нации, особенно в период между двумя мировыми войнами, в душную эпоху господства хортистского режима. Книга как эстафета культуры, оплот гуманизма, человечности, знания заняла в обществе особое место.

Другая, не менее важная особенность венгерской литературы — юмор, шутка, ирония, острословие, неиссякаемым источником бьющие из народных недр. И особенность эта присуща не только художественной литературе, но и таким испокон веков серьезным жанрам, как публицистика, историография, научно-популярная литература. И что примечательно: венгры, «в юморе и иронии не знающие шуток», рассказывая о других странах и народах, в первую очередь не щадят самих себя.

Просветительский пафос и юмор, ирония, сатира объединились и в «Комедии книги» Иштвана Рат-Вега, в книге, уникальной и по жанру, и по содержанию. Впервые она увидела свет в 1937 году, переиздана в 1959, а в 1978 году вышла 4-м дополненным и переработанным изданием, перевод которого мы и предлагаем вниманию советских читателей — библиофилов, литературоведов, историков, филологов, философов, социологов, психологов и всех тех, кто интересуется историей культуры. И главный адресат «Комедии книги», к которому обращался прежде всего сам автор, — это молодежь.

Любовь к знанию, книгам, просветительский пыл, энергия, желание служить людям, чувство юмора, не покидавшее Рат-Вега всю его долгую плодотворную жизнь, оказались тем созвездием качеств, которое определило его путь к писательству.

Иштван Рат-Вег,[421] будапештец до мозга костей — а в Венгрии это означает человека бойкого, который за словом в карман не лезет, иронического острослова, кладезь анекдотов, — окончил юридический факультет Будапештского университета и занял должность трибунального судьи (по современным понятиям — областного судьи). Однако работа в суде Рат-Вега не удовлетворяла, он был убежден, что в воспитании граждан, в снижении преступности решающую роль играет не суд, а просвещение — недаром иронизирует он над криминалистической психологией Чезаре Ломброзо в главе о книжных заглавиях, — и он становится постоянным нештатным сотрудником просветительского акционерного общества «Венгерский Научный театр Урания» со времени его основания в 1899 году.[422] В «Урании» поначалу демонстрировали диапроекции, а позднее и фильмы о зарубежных странах, городах, населении, культуре и природе разных областей земного шара.

Рат-Вег писал для этих показов сопроводительные литературные тексты, выступал с лекциями. Растущая научная и литературная эрудиция побуждала к художественному творчеству, и в 1909 году в Национальном театре Будапешта состоялась премьера пьесы Иштвана Рат-Вега «Мода». Было написано еще несколько пьес, но успеха они не имели. Рат-Вег, казалось, распрощался с мыслью о художественном творчестве и с головой ушел в юриспруденцию: принимал активное участие в редактировании «Венгерского кодекса»[423] (1911), в составлении сборников принципиальных решений верховных судов Венгрии, писал статьи для «Вестника юридических наук». В 1919–1921 годах работал судьей по делам молодежи, занимался адвокатской практикой до 1934 года.

В 20-х годах Иштван Рат-Вег вновь обращается к литературе. Публикует романы «Октябрьская роза» (1921), «Железная птица» (1930), «Chere, сердце мое» (1930). Но романтическая проза оказалась только прелюдией к уникальному жанру «курьезной культурологии», открытому Рат-Вегом в конце 30-х годов. Замысел «Комедии книги» — парадоксы в истории культуры и человеческого сознания в их, так сказать, будничном, «низовом» аспекте через историю книги — оказался как бы ключом и источником идей и материалов, найденных автором при написании «Комедии книги» в книгах двадцати с лишним веков, для всех последующих произведений И. Рат-Вега в этом жанре, названия которых говорят сами за себя:

«История человеческой глупости» (1938), «Новые глупости из истории человеческой культуры» (1939), «Конец человеческой глупости» (1940), «Романическая биография любви» (1941), «Романическая биография брака» (1942), «История женской неверности» (1943), «Черная хроника» (1944), «Волшебная палочка» (1946), «Авантюристы и загадочные истории» (1947), «Сатана и его сообщники» (1948), «Безумный праздник» (1950), «Из истории одурачивания людей» (1952), «Княжеский идол» (1954), «Суеверия двух тысячелетий» (1955), «Кривотолки и исторические обманы» (1956), «Комедия денег» (1957), «Анекдоты, курьезы» (1958).

Иштван Рат-Вег стал в Венгрии одним из наиболее читаемых авторов. Отдельные произведения его, в том числе и «Комедия книги», переведены на немецкий и английский языки.

«Комедия книги» — комедия в двух смыслах. В привычном для современного читателя — повествование, в котором коллизия, действие и характеры трактованы в формах смешного, и в несколько старинном — лирико-драматический сюжет, размышление в форме драматического действия. Между обоими «комедийными полюсами» возникает «силовое поле» — размышление автора и соразмышление читателя над многозначностью, субъективной и объективной неоднородностью высшего феномена культуры — знания, воплощением которого является книга. Книга как символ знания, тайны мира и человеческого существования проходит через всю историю культуры и литературы.

И не случайно Рат-Вег сосредоточивает внимание на малоизвестных или почти забытых именах, событиях, фактах, деталях, на которых «большая» история не расставила акценты, в отношении которых не сложились стереотипы восприятия, тормозящие, как известно, мышление. И сами, эти детали, эта «под-история», изображены неоднозначно.

За комической нелепостью скрывается порою шутка мудреца (вспомним увенчанного лаврами поэта и гуманиста Лорита Глареана) или развлечение большого ученого (Бехштайн, написавший «соловьиную песню»). Наивно добронамеренный муниципальный чиновник Жан Демон (глава «Эпидемия заглавий») пытается навести порядок в городе и в стране подобно платоновскому Демиургу из «Тимея», который создал справедливую и гармоничную вселенную из четырех степеней Ничто и Нечто — пластического «хаоса» четырех стихий. Заблуждение парадоксальным образом выводит науку на правильный путь, как показывают пазиграфические изыскания и изучение языка животных. Знание выступает в одеянии глупости (так, Йозеф Райманн, заложивший основы истории литературы, включает в свою «Попытку введения в историю литературы» и «литературу допотопную» — конечно же, ведь о ней писали! Глупость же выступает в благородном плаще знания (так, профессор Швидецки выводит человеческий язык из языка шимпанзе).

Бесконечная вереница персонажей: персонажей-людей, персонажей-книг, персонажей-событий и фактов — вереница поистине энциклопедическая проходит перед нами, раскрывая сложно пересеченную конструкцию временных и тематических пластов, в которой: Оценка читателя книгам судьбу назначает, — выражаясь знаменитым гекзаметром Теренциана Мавра.