— Разве вам не хочется хотя бы одну свадьбу сделать как положено? Даже для Иттаи Тахбир постарался устроить гуляния и представления.
— Сказители и воинские состязания — это все, что нужно.
— Как скажете.
— И никакой бравурной торжест….
Шум в коридоре возник внезапно. Стражников не было, и Бансабира напряглась, напряженно уставившись в сторону входа. И она, и Гистасп вышли из-за стола. Бану чуть подтолкнула из зарукавных ножен тонкое лезвие клинка. Гистасп по кивку госпожи пододвинулся ближе к мечу.
Дверь распахнулась с грохотом.
— Ба…. О, и ты здесь! — рассвирепевший Русса, почти багровый от ярости, ткнул пальцем в Гистаспа. — Отлично! — гаркнул не своим голосом.
Не давая опомниться, бастард стрелой метнулся к генералу и от души приложился тому в челюсть.
— Русса! — бросила Бансабира, не понимая, что к чему. Русса повалил наставника и лупил беспощадно, краснея, изрыгая все бранные слова, какие знал.
— Прекрати немедленно! — заорала Бану. Гистасп не стал позволять слишком долго дубасить себя безнаказанно и, уловив момент, поймал занесенную над ним руку за локоть правой рукой. Левым локтем ответил ударом под ребро, быстро двинул той же рукой в почку, а когда Русса согнулся, Гистасп правым локтем нанес добивающий в челюсть, так что в шее Руссы что-то опасно хрустнуло.
— Прекратите вы оба! — разъярилась танша и кинулась разнимать их. — СТРАЖА!
Голос опытного командующего, чьи «приказы должны быть слышны издали», как повторял в юности Гор, донесся на весь коридор через открытые двери.
Гистасп, захватив преимущество, уже сидел верхом на Руссе, удерживая его руки, однако сам атаковать не спешил.
— Русса! — одновременно с танским призывом в комнату влетел Раду. — Не смей! Праматерь! — оглушенный стечением обстоятельств, Раду заметался, озираясь, после чего кинулся к дерущимся. Гистасп отодрался от Руссы без труда — его оттащила Бансабира. А вот пунцовый от гнева бастард попытался броситься с кулаками снова, но пылу убыло, да и Раду связал накрепко.
На шум и возню сбежались телохранители, кто был неподалеку и уже успел заступить на пост. Даже Серт, покои которого располагались в этом же крыле за следующим поворотом коридора, примчался сломя голову. Выбежал, соскочив прямо с постели, в одних лишь льняных исподних штанах, схватив меч в ножнах и кликнув встречному стражнику созвать отборную десятку из его людей.
У Гистаспа заплывало лицо, он схватился за ободранную чужими кулаками щеку. Когда альбинос перевалил Руссу и сел сверху, потянул недавно поджившую рану в бедре, и теперь ныла и она. Кажется, он стал хуже переносить ранения. Неужели начал сказываться возраст?
— ЭТО КАК ПОНИМАТЬ?! — зарычала тану. — ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ, РУССА?!
— Отпусти меня, Раду! — гаркнул бастард, и Раду ослабил захват.
— Не смей! — приказала танша. Раду растерялся: его верность другу и верность танше были тождественны и никогда прежде не противоречили друг другу. Что делать? Держать Руссу или сделать вид, что тому все-таки удалось вырваться?
— Выведи его отсюда!
Раду колебался, и танша рассвирепела еще больше:
— Ты не слышал, что я сказала?!
Вмешались сразу трое — Вал, Шухран и Серт.
— Ты не слышал приказа? — жестко осадил Серт наглеца. Бросить вызов огромному Раду, а с ним и кровному брату госпожи, мог позволить себе только самый отчаянный храбрец. Как бы необъяснима ни была ситуация.
Блондин шагнул вперед, и хоть был ниже Раду на голову, в его глазах не было ни тени сомнения в верности поступка или успехе. Голый по пояс, Серт светился в лучах раннего солнца буграми натренированных мышц.
Раду хотел было оскорбиться и почти шагнул на Серта, грозя нависнуть тенью, но от движения хрустнули заломленные руки Руссы, и бугай остановился.
Бансабира стояла, как оглушенная.
— И это тебе я доверяла свою жизнь? — шепнула она голосом, от которого Раду вздрогнул: бесповоротно разочарована.
Вот проклятье! Не этого он добивался! Дурень! Дурень! Но Русса его друг с детства, а… а она — его владыка! Ох!
— Простите, тану! — и, не понимая, что делает, вместо послушания, отпустил Руссу и сам завалился на колени. Впрочем, Русса, наконец, присмирел (видимо, глядя на раскаяние товарища) и более не выказывал агрессивных намерений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Донесся топот из коридора. Видать, из караулок нижних этажей мчится подмога из его сотни, прикинул Серт, ни на секунду не отрывая взгляда от провинившихся.
— Гистасп! — вздохнул женский голос. Бану отозвалась на него, глянув коротко — в дверях возникла Иттая, прибежавшая на шум. Новобрачная теперь пыталась сдержать рыдания, закрыв рот обеими ладошками. Ну почему ей все время приходится находить его в подобном состоянии?! Почему!! Праматерь Всеединая…
Гистасп отозвался нечленораздельно. Похоже, Русса выбил ему зуб, и генерал сплюнул кровью. Благо, челюсть, кажется целая. Иттая кинулась вперед, объяв мужа, отчего тот только испытал новый спазм в сократившихся от соприкосновения с другим телом мышцах. Но отталкивать жену не спешил. Иттая помогла присесть на стул. Теперь понятно, почему он настолько бешеный и неудержимый в душе, подумала Иттая. Она сможет сделать его добрее! Сможет! Конечно, кто не озвереет, находясь в постоянной угрозе, не способный нормально заснуть из опасения за жизнь! Теперь Иттае было все понятно, и все обиды рассеялись вместе с жалостью.
Бану бросила на пару короткий взгляд и вернулась к брату.
— Встань и объясняйся, — жестко приказала тану. В дверях показались Тахбир, подопечные Серта, еще кто-то, но Бансабира более не обращала на них внимания.
Русса сглотнул и встал. Накуролесил — отвечай. Впрочем, вот сейчас его правда и восторжествует. Он сделал то, что обещал ей делать всегда — попытался защитить единственную родную сестру и госпожу всего клана.
— Он предатель! — уверенно заявил бастард и ткнул пальцем в Гистаспа. Тот помаленьку приходил в себя. В голове больше не звенело, хотя дикая усталость из-за бессонной ночи и полученных повреждений наваливалась с удвоенной силой.
— Гистасп? — уточнила Бансабира. Подобное обвинение звучало абсолютно абсурдно. Бансабира могла сомневаться в том, что Гистасп всегда помнит отведенное ему место, но в том, что он доподлинно знает, что это место рядом с ней, Бану, танша перестала сомневаться очень давно.
— Гистасп! Этот выродок!
Альбинос нашел в себе силу на насмешку: кто бы говорил! Но вслух промолчал, чтобы не драконить лишний раз Мать лагерей.
— С чего ты взял? — Бансабира размерено заняла место за столом. Подобные обвинения не бросают просто так, и брат наверняка приготовился.
— Ему нельзя верить, Бану! — Русса принялся активно жестикулировать. Бансабира только без выражения поглядела на брата: это она уже слышала. Доказательства?
— Гистасп может убить тебя в любой момент! Он ведь уже пытался это сделать!
Тут остолбенели все. О преданности альбиноса госпоже хорошо известно, во многом, именно поэтому к нему столь уважительно относились в рядах.
— Ты несешь чушь, — вынесла заключение Бану, всем видом давая понять, что разговор закончен. Сейчас она вынесет какой-нибудь приговор на его счет, и делу край.
Но сдаваться Русса намерен не был.
— Когда ты рожала Гайера, и Гистасп узнал об этом, он запретил лекарям из твоего лагеря добраться до тебя! Почему, если он верен тебе, Бану?! — красными от возбуждения глазами бастард уставился на генерала. Тот тоже немало удивился такой претензии. Если танша сейчас спросит, он непременно растеряется. Тогда, в той ситуации, это решение казалось наиболее верным. Все равно лекари из захваченной Сабиром крепости прибыли бы быстрее, чем из их собственного обоза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К счастью, Бансабира пока не обращала внимания на альбиноса и всерьез слушала брата.
— Ты бы умерла там, не поспей отец вовремя!
Бану повела головой, просто не представляя, что может ответить на это. Русса продолжил с удвоенной прытью: если сестра не выставляет его вон, стоит пользоваться шансом.