«ответственным за гостей» – мне поручалось вести переговоры с выступающими, заказывать для них транспорт, следить, чтобы им было комфортно, и так далее. Естественно, ничего не оплачивалось, зато можно было расхаживать по конвенту с рацией и наушником, а разве ценность этого можно измерить деньгами?
Еще я решил взять для программки конвента интервью у Колина Смайта о его коллекции первых изданий Пратчетта. Так я впервые попал, о чем уже рассказывалось, в Корнервейс в Джеррардс-Кроссе – в окружение документов и книг, собак и стекла «Лалик», картины Энн Йейтс и гонга. На лестничной площадке второго этажа и, судя по всему, простираясь за ее пределы во всех направлениях, стояли шкафы книг Терри Пратчетта со всего света. Мы с Колином поговорили и о них, и о бизнесе в целом. В его завораживающе захламленном и заставленном книгами кабинете бросалась в глаза стопка бумаг высотой футов шесть – выписки о роялти Терри Пратчетта, осознал я. Падающая башня выписок. Время от времени мимо проходил, задевая ее, дог Колина. Листы в нижней половине выглядели мокрыми и слипшимися. Это… собачья слюна? Похоже, что да11.
Так вот, значит, как велся бизнес Терри Пратчетта. Меня удивило, что все это немного… неорганизованно?
– Кажется, здесь беспорядок, – сказал я.
– В каком смысле? – удивился Колин. – Конечно здесь порядок. – Он взял со стола лист бумаги и размашистым театральным жестом положил его на вершину башни. – Порядок есть, – повторил он: – Новые – наверху, старые – внизу.
Я сказал, что, если он вдруг захочет, я могу перевести все документы в цифру и упростить ему работу. Как только я вернулся домой в Челтнем, Колин позвонил и попросил поработать у него.
* * *
Дружба Терри с Бернардом и Изобель Пирсонами, выросшая из сотрудничества с Clarecraft, стала одними из самых важных и дорогих ему отношений второй половины его жизни. Они быстро поладили. Бернард, обычно расхаживающий в комбинезоне и клубе дыма из трубки, говорил витиевато, глубоким голосом, доносящимся откуда-то из пышной бороды, а его яркая харизма могла бы осветить целую комнату. Он успел послужить и в армии, и в полицейском патруле, и развлекал Терри историями о фронте и о попытке арестовать кого-то в день его свадьбы в эссекском Хэлстеде. Еще он был ходячей энциклопедией тайных полицейских знаний, усвоенных на улицах: например, когда лучше позволить чему-то случиться, когда разумное количество насилия может в долгосрочной перспективе принести пользу, и, наверное, самое важное – как не попасть под дождь. Терри, когда был в настроении, просто не мог наслушаться. Бесконечно уважая скульпторские навыки Бернарда, он прозвал его Ловким Мастером – и прозвище прилипло. А Изобель, по характеру спокойную и мудрую, Терри называл Оракулом или Ответственной Взрослой. Терри и Лин встречались с Пирсонами на Рождество, приезжали к ним в гости в День подарков с литрами того, что Терри с любовью называл «приправой»: смеси злой горчицы с хреном, для которой, по его заверениям, ростбиф – «только дополнение»12. А Бернард с Изобель наезжали к Терри и Лин в Чалк-вэлли, и Терри залезал в кладовку, чтобы открыть «интересные вина» из Словакии и других краев. Бернард и Изобель наслаждались его вниманием – а иногда даже его невниманием.
«Он слушал по-следовательски, – говорит Бернард. – Терри умел настроиться на разговоры, которые идут где-нибудь по соседству, пока ты о них и не подозреваешь. Однажды вечером я, очевидно, что-то увлеченно рассказывал, и тут Терри вскинул руку. “Тс-с‐с, Бернард! – сказал он, кивая на столик справа от нас. – Как раз начинается самое интересное”». В 1996 году Терри посвятил роман «Джонни и бомба» «Королевскому метеорологическому обществу, Королевскому монетному двору и Бернарду Пирсону, который если и не знает чего-то сам, то всегда знает того, кто знает».
В то же время дружба Терри и Пирсонов родилась из бизнеса и соседствовала с ним, а смесь бизнеса и дружбы всегда считалась огнеопасной. И можно смело сказать, что в этом смысле Терри не был исключением.
За годы Бернарду и Изобель доведется повидать крайне великодушного Терри, крайне капризного Терри и даже – изредка – Терри на самой грани срыва. Главным образом он срывался, если мерчандайз не соответствовал его мечтаниям, и не в последнюю очередь – его мечтаниям о скорости производства. В 2004‐м, когда коллекция марок по Плоскому миру, вдохновленная романом «Держи марку!» (Going Postal), задержалась в печати, на Бернарда обрушился длинный и классически убийственный имейл Терри:
«Ты уже хорошо поработал, и я все еще не утратил веры, что ты справишься и не выставишь нас
идиотами. Но, прошу, это должно получиться. Диск не может выпускать мюзиклы и снимать фильмы, но если мы даже с дырявой бумагой справиться не можем, то я вообще все брошу»13.
С другой стороны, был случай, когда Бернард и Иэн Митчелл – молодой ремесленник, которого Бернард нанял себе в помощь, – отправились на встречу по проекту, связанному с Плоским миром, в лондонский офис Transworld – Черную Лубянку, как его всегда называл Терри. «Получилась классическая ситуация с деревенщинами, – вспоминает Иэн. – Мы вдвоем в большом городе. Я – в смокинге, единственном, что у меня было приличного; Бернард – в рубашке с подпалинами от табака. И вот мы очутились в корпоративном мире, встречаем шестерых воротил из Transworld, очень нервничаем и чувствуем себя как рыбы без воды». И Терри знал, как им будет неловко. Вскоре после начала встречи зазвонил телефон.
– Это тебя, Бернард, – сказал один из представителей Transworld. – Терри Пратчетт.
Бернард взял трубку.
«На том конце провода Терри попросил подсказать ему какую-то известную мне деталь одного из событий военной истории, – вспоминает Бернард. – Что я и сделал. А он ответил: “Мне-то на самом деле все равно. Зато ты наверняка теперь выглядишь важным, да?”»
Бернард и Изобель оставили Clarecraft в конце девяностых в поисках нового начала и учредили B&I Waxworks, где Бернард с прежним мастерством взялся за фигурные свечи – или, как их тут же окрестил Терри, «заранее оплывшие свечи для молодого волшебника, у которого мало времени». По правде сказать, свечи, которые слишком жалко сжигать, изначально были провальной бизнес-идеей; и дело действительно «не выгорело». Но Терри посоветовал Бернарду мастерить миниатюрные модельки зданий Анк-Морпорка, запустив серию «Нереальная недвижимость». Бернард начал сразу с Незримого Университета и предлагал его частями по подписке – и вот это уже продавалось. В 2000‐м Бернард и Изобель переехали в Уинкантон на юге Сомерсета, где-то в 20 милях от особняка Терри, и – с кратковременной ссудой от него же под залог наследства, которое перешло бы Изобель после смерти отца, – открыли в центре города тематический магазин, посвященный