Читать интересную книгу Девочка-лед (СИ) - Джолос Анна

— Ну разумеется! — мой громкий смех разносится на всю квартиру. Не нравится мне она. Полупустая, мрачная и холодная.

— Успокойся, — цедит сквозь зубы.

— Ром, ты просто… Я не верю! Не понимаю, это очередной спор или, может, розыгрыш? — не выдерживаю. — Кто угодно, но не ОНА! Не эта дрянь! Тебя на грязь понесло?

— Заткнись.

— Ты же ее ненавидел! — качаю головой. — А теперь смотреть противно! Пялишься на нее при всех, как умалишенный. ЭТО ЖЕ ДНО, РОМ! НЕ ПОНИМАЕШЬ? ДНИЩЕ!

— Тебе пора, — смотрит на меня равнодушно. Челюсти плотно сжаты. Глаза прищурены.

— ТЫ ТРАХАЛ ЕЕ, ДА? ЭТУ ГРЯЗНУЮ, МЕРЗКУЮ ШЛЮХУ! — хватаюсь за тонкую ткань джемпера, заглядываю в глаза.

Молчит дьявол. Истерика накрывает меня, ударяя в голову. Начинаю лупить его. Не контролирую себя совсем.

— СВОЛОЧЬ! УБЛЮДОК! Ненавижу тебя! — обрушиваю на него удары. Грудь, плечи, лицо.

— Прекрати! — орет на меня, хватает за предплечья.

— НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! — повторяю, задыхаясь и давясь слезами, которые градом стекают по лицу. — Будь ты проклят, Рома! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!

— Все, угомонись! — стискивает мои запястья.

— ЧЕМ ЭТА ШАЛАВА ЛУЧШЕ МЕНЯ? ЧЕМ? — надрывно кричу, пока он толкает меня к выходу.

— Дура…

— ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ! — яростно шиплю ему в лицо. — Клянусь тебе, Рома, пожалеешь!

— Да приди ты в себя, Грановская! — прижимает меня спиной к стене. — Возьми себя в руки, наконец!

Я рыдаю, все перед глазами волной плывет.

— Езжай домой, Вероника, — его голос словно сухой лед.

Ни грамма жалости ко мне. Ни грамма сожалению и раскаяния. Да он ведь даже не считает, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Не понимает, что рушит мою жизнь?

— Роооом, — захлебываюсь своими же слезами, — Роооом, не бросай меня! Опомнись, Рооом!

— Хватит, Ника!

— Хочешь, на колени встану? — скулю, как побитая собака. — Только… не бросай… меня… пожалуйста, прошу тебя!

— Спятила? В себя приди! — сжимает мои скулы и смотрит прямо в глаза. Убивая. Растаптывая своим равнодушием. — Хватит унижаться! ЭТО СЛОВНО НЕ ТЫ!

Несколько секунд молчания.

Толкаю его, что есть сил. Не помню, как влезла в сапоги. Бегу прочь из его квартиры. Реву…

Коридор. Лифт. Холл. Улица. Морозный воздух. Тротуар. Падаю коленями в сугроб и начинаю рыдать еще громче. Выкинул как ненужную вещь. Унизил так сильно, как никто и никогда.

Телефон звонит. Долго. Настойчиво. Может, он опомнился? Какой-то умник трепался о том, что сука-надежда умирает последней. Наверное, именно поэтому я вытряхиваю прямо на снег содержимое своей сумки. Выуживаю айфон из кучи дорогого хлама.

Не он… МАМА.

Очень вовремя вспомнила обо мне! Накувыркалась со своим художником?

— Тварь! — швыряю телефон в сторону. — НЕНАВИЖУ! КАК ЖЕ Я ВСЕХ НЕНАВИЖУ!

Хватаю раскладную бабочку, подаренную им в качестве сувенира. Раскрываю. Режу внутреннюю часть ладони, прямо там, где проходит линия сердца. Наблюдаю за тем, как алая кровь капает на девственно белый снег. Режу еще раз наискось. Дышу часто-часто. Только так могу успокоиться. Причиняя себе боль физическую. Чтобы заглушить ту, что внутри. И нет, я не самоубийца. Просто это мой способ не потерять окончательно рассудок…

— Вероника Алексеевна, с вами все в порядке? — спешит ко мне водитель. — О боже, что вы…

— ОТВАЛИ! — дрожащими пальцами сгребаю в кулак ледяную пригоршню снега, ощущая ритмичную пульсацию в ладони.

Колени уже занемели от холода. Но лучше чувствовать это, чем то, что разъедает сердце щелочью внутри…

Он пожалеет, я клянусь!

Клянусь, пожалеет…

Глава 48

АЛЕНА

Сбежать поскорее. Вот чего я хочу. Седьмой урок закончился, елка в зале наряжена. Красииивая до невозможного! Высокая, пушистая, а главная живая! А пахнет как! Мммм… Увидела бы ее Ульянка — расплакалась бы от счастья.

— Отлично, Лисицына. Любуешься своими трудами?

Не успела. Вот же черт…

Слышу Его шаги за спиной, инстинктивно распрямляю плечи, но внутри все сжимается, словно я — пружина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дай угадаю, удрать собиралась от меня в очередной раз?

Подходит ближе, и я в панике стреляю глазами в сторону двери. А он в этот момент будто мысли мои читает.

— Харитон с Цыбиным заняты. Помогают Циркулю в холле на первом этаже.

А вот это уже плохо. Очень плохо. Оставаться с Ним наедине мне не улыбается абсолютно.

— Ты что-то хотел? — все же спрашиваю, оборачиваясь. Не отстанет ведь. Явился зачем-то.

— Да ты просто экстрасенс! — наблюдает за тем, как я складываю не пригодившиеся шарики в коробку.

Меня накрывает дурацкое чувство дежавю. Снова подготовка к новому году. Коробки. елка. Снова мы. Наедине.

— Математику переносим на завтра, у меня тренировка наконец-то…

— Слава богу! — не могу воздержаться от радостного комментария. — Завтра я не могу. Не приду.

— Это еще почему? — прищуривается. Отодвигает другой ящик ногой, чтобы пройти.

— Другие планы, — отвечаю коротко, отправляя в коробку мишуру.

— Что еще за планы? — в его голосе слышится недовольство. — Да брось ты уже всю эту ерунду! — делает шаг вперед и выдирает из моих рук дождик.

— Ты зачем Саше волосы испортил? — хмурю брови, непроизвольно отступая назад. Совсем немного, но он явно заметил.

Упираюсь спиной в подоконник. Вот же ж…

— Еще пока не испортил, — его губы растягиваются в ухмылке. — Пожаловалась тебе значит? Так, припугнул малость, но симметричный «горшок» оформить я и правда могу.

— Спятил? — кручу пальцем у виска. — Зачем тебе знать, где я работаю?

— Так что за планы на пятницу, Лиса? — игнорирует мой вопрос, задавая свой.

Подходит еще ближе, и мне это совсем не нравится. Нервирует донельзя…

— Тебя это не касается! — заявляю деловито.

— Как это не касается?! — театрально возмущается он. — Поцелуй был? Был! На свидание ходили? Ходили. Стало быть, касается…

— Какое свидание! Что ты такое говоришь! — выставляю между нами руку. — Зачем ты подходишь? Отойди от меня!

— Нет, — сверлит меня своими карими глазами, в которых в свете дня я снова замечаю яркие зеленые вкрапления.

Красивые…. Прожигают насквозь, и, как всегда, становится неуютно.

— Что значит нет? — моя рука упирается в его грудь. Потому что опять сделал шаг вперед.

Я ее тут же отдергиваю. Будто ошпарилась.

— То и значит, — жмет плечом.

— Ты меня достал! — признаюсь честно и выдыхаю устало. — Что за игры? Скучно живется или что?

— Или что.

— Я серьезно, Роман, давай мы…

— Что ты сказала? — меняется в лице. Склоняется чуть ближе, нависая надо мной.

— Что? — осекаюсь на полуслове и замолкаю.

Понимаю, что сморозила не то. Точнее… назвала его вслух по имени. Это, в общем-то, случается крайне редко. Обычно я обращаюсь к нему исключительно по фамилии, зову «Птицыным», или нейтральным «ты».

— Тип на приоре, это кто? — обескураживает он меня своим вопросом вдруг. Мне итак дышать тяжело в его присутствии, а тут такое…

— Ты за мной опять следил, что ли? — спрашиваю, широко распахивая глаза.

— Вот еще! Конечно нет! — ставит руки на подоконник, по обе стороны от меня.

Его близость заставляет алеющим костром вспыхнуть мои щеки. Хочу отойти, но он возвращает меня на место, коснувшись правой рукой плеча.

— Просто видел тебя с ним. Снова. Еще раз задам свой вопрос: кто этот гопник, Лисицына?

— Никакой Илья не гопник! — начинаю злиться. И да, меня напрягают его пальцы, которые все еще стискивают плечо.

— Илья значит, — смотрит на меня задумчиво, и от этого колючего, пробирающего до самых костей взгляда — мороз ползет по коже, и мелкие волоски на теле встают дыбом. — Этот Илья, — будто выплевывает его имя, — Он тебе кто? М?

— Не твое дело! — дергаю плечом. — Отпусти!

— А — ле — на, — едва заметно качает головой.