сторону. Что, по их мнению, он может сделать? Попытается сбежать? Проглотит капсулу с ядом?
Наверное, кто-то так и поступает. Но тут ничего подобного не случится. Они с Андреем подготовились. Все происходящее кажется нереальным и в то же время совершенно знакомым, как будто этого часа она ждала всю жизнь. Все рассказы, шепотом произнесенные обрывки фраз, которые она слышала, внезапно ожили в ее памяти и сложились в ряд наставлений. Люди уходят, ничего с собой не взяв, потому что думают, что уходят ненадолго.
Андрей оделся. Офицер приказывает солдату, находившемуся с ним, продолжить обыск в Колиной комнате.
— Ему разрешено будет взять с собой узелок с личными вещами? — тихо спрашивает Анна офицера.
— В этом нет необходимости, — отвечает он.
Она взвешивает его слова. Нет необходимости, потому что Андрей арестован лишь временно, пока идет расследование? Или нет необходимости, потому что она сможет его навещать и принести все, что ему может понадобиться? Мысли, полные надежд, проносятся у нее в голове, но сердце их не слушает. В сердце она знает, что офицер сказал «В этом нет необходимости» просто потому, что так ему положено отвечать по инструкции. Его единственным намерением было заставить ее замолчать.
Фотоальбом в темно-красной кожаной обложке валяется на полу раскрытым. Некоторые фотографии выпали из него, и солдаты ходят прямо по ним. Анна видит свою фотографию. Она не слишком удачная — на ней она улыбается, щурясь от солнца, — но Андрюше она всегда нравилась.
— С вашего позволения, — смело говорит она офицеру, — я бы хотела, чтобы мой муж взял с собой эту фотографию.
Офицер удивился ее дерзости, но проследил за ее взглядом. Что-то меняется в его лице. Возможно, у него тоже есть темно-красный семейный альбом. У всех есть такой. Он резко мотает головой, она воспринимает это как разрешение. В следующий момент она уже поднимает с пола фотографию. Она протягивает ее Андрею, и он кладет ее во внутренний карман пиджака. Анна надеется, что он спрячет ее получше, как только ему представится случай.
Самый высокий солдат подходит к двери, обхватив одной рукой коробку, в которой лежат список покупок, два медицинских учебника, записная книжка, в которой Анна записывает расходы на домашнее хозяйство, и папин англо-русский словарь. Он отдает честь и докладывает:
— Обыск завершен!
— Все изъятое полностью описано?
— Описано полностью!
Офицер ведет пальцем вниз по списку, сверяя с ним вещи в коробке.
— Все верно. От вас требуется подписать список изъятого при обыске, — говорит он Анне.
Она берет список и быстро пробегает его взглядом.
— Здесь говорится: «финансовые документы», но это всего лишь тетрадка, в которой мы подсчитываем расходы на хозяйство.
— Именно. Это финансовый документ.
Она не знает, что делать. Что, если они попытаются все представить так, будто у Андрея были левые доходы? Зачем им говорить, что у него есть какие-то финансовые документы, если у него никогда не было ни копейки кроме зарплаты, которую платят в больнице?
— Подпиши список, Аня, — говорит Андрей.
Англо-русский словарь… «Для чего вам англо-русский словарь, если никто из проживающих здесь не учит английский? С какой целью выдержите его дома?»
Ей не следует вступать в пререкания с этим человеком. Андрей находится в его руках. Она берет у офицера ручку и подписывает. Свою фамилию она выписывает медленно, тщательно. Сейчас каждая секунда может стать последней, проведенной с Андреем.
— Время.
— Куда вы его забираете?
Но в этот раз офицер только бросает на нее презрительный взгляд, как будто заданный вопрос является окончательным подтверждением ее глупости. Он не отвечает, но достает другую бумагу и предъявляет ее Андрею. Ордер на его арест, заполненный в нужных местах. Понятые его уже подписали. Все происходит прямо сейчас, сию минуту. Андрея уводят.
— Твое пальто! — вскрикивает Анна, и впервые за все время Андрей слышит панику в ее голосе. — Я принесу его тебе.
На этот раз ее никто не останавливает, она идет в прихожую, снимает с вешалки пальто, берет шапку, перчатки, шарф. Сердце у нее колотится. Минута — и он уйдет. Наверное, она может еще что-то сделать. Вот они, стоят посреди комнаты: четверо мужчин в форме и Андрей. Околыши их фуражек цвета ржавчины, цвета засохшей крови. То, чего ждал ее отец несчетными бессонными ночами, происходит прямо сейчас.
Она подходит к Андрею, держа пальто перед собой.
— Обыскать все, — приказывает офицер, и молоденький солдат берет у нее пальто, выворачивает его наизнанку, вытряхивает карманы, прощупывает подкладку. Из карманов выпадает несколько копеек и белый носовой платок. Солдат встряхивает шапку.
— Можете надевать.
Андрей заматывает шарф, надевает пальто, шапку, перчатки.
Сердце бешено колотится у нее в горле. Мочевой пузырь разрывается от боли. Сейчас они уйдут. Сейчас Андрей уйдет.
— Андрюша, — говорит она.
Рот у нее занемел, как будто она слишком много времени провела на морозе. Он бледен, но лицо его спокойно. Она пожирает его глазами. Губы, щеки… Слава богу, он побрился. Он смотрит только на нее, ни на кого больше. Солдат, стоящий позади него, толкает его в спину. Не сильно, но и не слабо, просто чтобы напомнить: «Теперь ты наш».
Они уходят. Двое становятся по бокам, один позади Андрея. Офицер заглядывает в коробку, которую все еще держит в руках, морщится. Кивком головы указывает на нее, и высокий солдат ее забирает. Все они вооружены пистолетами. На их форме полно знаков различия, от которых у нее рябит в глазах. Она видит, какими сильными они кажутся, благодаря форме и тому, что держатся вместе. Они уверены в правильности своих действий. Это их работа.
Она чувствует, что ребенок пошевелился. Теперь она смотрит только на Андрея.
— Ребенок шевелится, — говорит она.
Он кивает. Теперь он проходит мимо нее. Она протягивает руку. Он касается ее, на мгновение сжимает пальцы и отпускает.
— Я обо всем позабочусь, — говорит она.
— Тебе придется заняться генеральной уборкой. — Он обращается к ней одной, будто вокруг больше никого нет. — Мне так жаль, что я не смогу тебе помочь, любовь моя.
— Все будет в порядке, — говорит она, но