И все же стрелок чувствовал, что в действительности следует не убивать, а объединять. Он уже осознал (и не без одобрения): в уличной грубости, в непримиримости и упрямстве Детты Уокер есть много такого, что в будущем окажется ценным для него - для всех; он нуждался в Детте - но хотел, чтобы она находилась под контролем. Путь предстоял неблизкий. Детта считала их с Эдди чудовищами, принадлежавшими к некоему виду, который она называла Кобели Беложопые. Это было всего лишь, чем опасное заблуждение, но на пути им предстояло встретиться с настоящими чудовищами - исполинские омары были не первыми и не последними. Та отчаянная, "дерись-до-последнего", баба, в которую он вошел и которая этой ночью вновь явилась из укрытия, могла бы очень пригодиться в схватке с подобными монстрами, если бы смягчить ее спокойной человечностью Одетты Холмс, особенно теперь, когда стрелок остался без двух пальцев и почти без пуль, а лихорадка нарастала.
"Впрочем, это шаг вперед. Думаю, если бы мне удалось заставить их признать друг друга, это вызвало бы столкновение. Как это можно устроить?"
Всю ту долгую ночь Роланд пролежал без сна, размышляя, и, хотя чувствовал, как усиливается жар, сжигающий его изнутри, ответа на свой вопрос так и не нашел.
Незадолго до рассвета Эдди проснулся. Он увидел, что стрелок, завернувшись в одеяло на манер индейца, сидит у прогоревшего в пепел вчерашнего костра, и присоединился к нему.
- Как самочувствие? - понизив голос, спросил Эдди. Владычица, крест-накрест оплетенная веревками, еще спала, порой вздрагивая, что-то бормоча и постанывая.
- Нормально.
Эдди оценивающе взглянул на него.
- По тебе не скажешь.
- Спасибо, Эдди, - сухо сказал стрелок.
- Тебя трясет.
- Пройдет.
Владычица опять дернулась и что-то промычала. На сей раз слово было почти понятным - возможно, Оксфорд.
- Боже ты мой, не могу я этого видеть, - пробормотал Эдди. Связанная, как какая-нибудь паршивая телка в хлеву.
- Она скоро проснется. Может статься, тогда ее можно будет развязать.
Ни тот, ни другой не сумели яснее выразить вслух надежду, что, когда Владычица откроет глаза, их приветствует спокойный - ну, может, слегка озадаченный - взгляд Одетты Холмс.
Пятнадцатью минутами позже, когда над холмами пробились первые лучи солнца, эти глаза и в самом деле открылись... но вместо спокойного, внимательного взгляда Одетты Холмс мужчины увидели бешеный, злобно сверкающий взгляд Детты Уокер.
- Сколько раз вы меня снасильничали, покамест я была в отрубе? спросила Детта. - У меня в пизде так склизко да сально, словно кто поработал там парой тех махоньких белых огарков, что вы, кобели беломясые, величаете херами.
Роланд вздохнул.
- Ну, двинулись, - сказал он, с гримасой поднимаясь на ноги.
- Никуда я с тобой не пойду, козел вонючий, - фыркнула Детта.
- Пойдешь, еще как пойдешь, - заверил Эдди. - Прости, родная.
- Куда ж, по-вашему, я отправлюсь?
- Ну, - сказал Эдди, - то, что было за Дверью Номер Раз, оказалось не так уж опасно для жизни. То, что было за Дверью Номер Два, уже хуже. Теперь, значит, вместо того, чтобы, как нормальные люди, бросить это дело, мы двинем дальше, проверять Дверь Номер Три. Исходя из развития событий, там, по-моему, запросто может оказаться Годзилла или Трехглавое Чудовище Гидра. Впрочем, я оптимист. Я все еще надеюсь найти за ней кастрюльки из нержавейки.
- Не пойду.
- Пойдешь, пойдешь, - сказал Эдди и зашел за кресло. Детта опять забилась, но узлы завязывал стрелок, и от отчаянной возни они только туже затянулись. Довольно скоро Детта это поняла и утихла. Она была полна яда, но далеко не глупа. На Эдди она оглянулась с такой усмешкой, что он слегка отпрянул. Ему почудилось, что более злобного выражения на человеческом лице он еще не видел.
- Ну, может, чуток и прокачусь, - сказала Детта, - только, может, не так далеко, как ты думаешь, лебедь ты мой белый. И, видит Бог, не так быстро, как ты думаешь.
- То есть?
Снова хитрая, полная предвкушения ухмылка через плечо.
- Узнаешь, лебедь белый. - Взгляд женщины, безумный, но убедительный, ненадолго переместился на стрелка. - Это вы оба-два узнаете.
Эдди обхватил ладонями ручки, похожие на ручки велосипедного руля (ими заканчивались расположенные на спинке инвалидного кресла рычаги), и путники вновь двинулись на север, оставляя на казавшейся бесконечной полосе прибрежного песка не только следы ног, но и сдвоенный след кресла Владычицы.
День выдался кошмарный.
Перемещаясь по такой однообразной местности, подсчитывать пройденное расстояние трудно, но Эдди понимал: их продвижение вперед замедлилось настолько, что они буквально ползут.
Кто в этом виноват, он тоже понимал.
О да.
"Это вы оба-два узнаете", - заявила Детта, трогаясь в путь. Не прошло и получаса, как это узнавание началось.
Кресло.
Прежде всего это. Катить инвалидное кресло по мелкому песку было так же невозможно, как ехать на машине по глубокому, неубранному снегу. Песчаная мергельная поверхность прибрежной полосы, по которой они шли, позволяла везти его, но далеко не без труда. То оно некоторое время плавно катило вперед, хрустя шинами из твердой резины по ракушкам и стреляя в обе стороны мелкой галькой... а то вдруг попадало в занесенное более мелким песком углубление. Тогда, чтобы выкатить из впадины этот "экипаж" с его увесистой и не расположенной помогать пассажиркой, Эдди приходилось с кряхтением пихать его плечом. Песок жадно засасывал колеса. Приходилось толкать инвалидную коляску вперед и одновременно с маху, всей тяжестью, налегать на рычаги, отжимая их книзу, не то привязанная к коляске женщина исполнила бы вместе с ней кувырок через голову с приземлением лицом в песок.
Попытки Эдди везти ее, не опрокидывая, вызывали у Детты омерзительные смешки.
- Как ты там, сладенький, хорошо времечко проводишь? - спрашивала она всякий раз, как кресло въезжало в одно из таких сухих болот.
Стрелок подошел помочь, но Эдди отмахнулся.
- Еще успеешь, - сказал он. - Мы будем меняться. "Впрочем, я думаю, что мои заходы будут куда длиннее, - зазвучал голос у него в голове. - При том, как он выглядит, ему очень скоро придется из кожи вон лезть, чтобы только держаться на ногах. Какое уж там толкать кресло с бабой. Нет-с, Эдди, боюсь, вся эта бочка меда - твоя. Бог наказал, ясно? Все эти годы ты был наркашом, и знаешь, что? Наконец стал толкачом!"
Он коротко, задышливо рассмеялся.
- Над чем смеемся, белый мальчик? - спросила Детта, и, хотя Эдди подумал, что по замыслу фраза должна была прозвучать саркастически, вышло лишь капельку сердито.
Вероятно, тут мне смешочки разводить нечего, подумал он. Категорически. Во всяком случае, касательно ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});