уже граничило с жестокостью, – когда ты кончишь на моем члене, мы оба будем знать, почему. – Второй оргазм пронзил ее тело, отдаваясь глубокими пульсациями, и, как и было обещано, она настолько органично сжалась вокруг него, что какие-либо альтернативы просто перестали существовать.
Вместо того чтобы лишить Наоми сил, этот оргазм только подстегнул ее, поэтому, развернувшись к нему спиной и убедившись, что у него открывается прекрасный вид на ее задницу, она проделала своими бедрами прием, который разработала специально, чтобы разрушать жизни мужчин. Она так и назвала этот прием – «разрушитель».
Она была невероятно могущественна.
Стон, который ее темп вызвал в нем, был настолько благодарным, что ей захотелось жить ради этого много лет.
– Черт, – сказал он, обессиленно толкаясь в нее и оставляя синяки от пальцев на изгибе поясницы.
Оглянувшись через плечо, она послала ему воздушный поцелуй. Итан снова выругался, выплескивая свое наслаждение и выгибая спину так, что Наоми едва с него не упала.
– Думаешь, секс лучше, когда других это бесит? – спросила она чуть позже, когда они, проголодавшись, ели мороженое возле раковины.
Смахнув большим пальцем кусочек шоколада с ее губ, он отправил его в рот.
– Наверняка.
Глава 28
К лучшему или худшему, но Итан и Наоми относились к тому типу людей, которые берут от жизни либо все, либо ничего. Никто из них не понимал, что значит делать что-то наполовину.
Их профессиональная жизнь – нетипичная, так с чего бы их отношениям быть такими?
Итан понимал, что это звучит как оправдание, даже у него в голове.
Наоми пробудила в нем… желание. Не просто физическое влечение. И, несмотря на то что, с тех пор как они переспали, прошло всего пять дней, он чувствовал себя так, словно она перенастроила его нервную систему в нечто, работающее на основе удовольствия. Но нет, желание касалось всего: ее разума, остроумной речи, того, как она заставляет его чувствовать себя важным и чего-то достойным.
Наоми. Лишь при одной мысли о ее имени Итан выпрямился за своим столом. Улыбнулся и с глупым и мечтательным видом посмотрел на кипы бумаг, громоздившиеся вокруг и достигавшие опасных высот.
Синагога процветала. Только за последние четыре недели явка выросла на десять процентов. Да, ему приходилось работать больше часов, и он едва успевал поспать между оказанием услуг развивающейся общине и уделением времени Наоми, но его это устраивало.
Он даже не особо замечал это и только два раза во время вечерней молитвы зевнул.
Его рука сомкнулась вокруг третьей… нет, уже четвертой чашки кофе.
Все хорошо – нет, все прекрасно.
Казалось, он никогда не был счастливее, и его это пугало, когда он задумывался об этом всерьез.
Он возобновил исследования на прошлой неделе, не особо задумываясь над предметом поиска. Поначалу он думал, что ищет материал, который может помочь разнообразить проповеди. Чтобы разработать свою философию, найти свежие связи и идеи, которые придутся по вкусу новым прихожанам, привлеченным с помощью мощного сочетания пиара и растущей популярности семинаров.
Но этим утром, неожиданно для себя, он обнаружил, что его взгляд задерживается на строках о любви. Затем в ход пошли перекрестные ссылки. Он позвонил Мире, которая порекомендовала ему произведения великих мистиков, о коих он никогда и не слышал. Книги оказались такими тяжелыми, что его рюкзак не выдержал, и все его содержимое вывалилось на стол. Ну, по крайней мере, он хоть что-то узнавал.
Итан не пытался предсказать закономерность своих чувств к Наоми. Не старался дать им название. Итан не боялся любви. Проблема в том, что само понятие любви было не столь великим и масштабным по сравнению с чувствами, которые он испытывал к ней.
Он вздрогнул, сидя на стуле, когда она появилась в дверях его кабинета. Словно явилась прямо из грез. На ней были свободные брюки и футболка, а волосы убраны с лица. Она выглядела очень милой, щечки казались чудесно округлыми.
Сердце Итана подкатило к горлу. Ему пришлось отвести взгляд, когда он начал любоваться крошечными завитками волос у ее уха. Это был какой-то новый уровень, даже для него.
– Только ты подумал о том, как хорошо со мной встречаться, – ухмыльнулась она, и Итану захотелось запечатлеть этот соблазнительный изгиб ее губ и хранить снимок в кармане, чтобы проводить по нему пальцами в моменты тревоги. – …и я пришла к тебе с китайской едой.
Она подняла пакет над головой словно трофей.
– Я уже и так не в своей тарелке. – Итан хотел было улыбнуться ей, но потом понял, что улыбка не сходит с его лица с тех пор, как она зашла в кабинет. Он поднялся на ноги и принялся освобождать место, чтобы она могла разместить пакеты. – Хорош выпендриваться.
– Ну что тут сказать? – Наклонившись через стол, Наоми захватила его губы в быстром поцелуе, пронзившем тело до самых кончиков пальцев ног. – Хочу, чтобы ты оставался податливым.
– Поверь, – сказал он хриплым голосом, заставив себя отстраниться, – тут тебе не о чем беспокоиться.
Ее взгляд вновь упал на его губы, и ему пришлось себя одернуть. Они в синагоге, ради всего святого!
– Я думал, у тебя сегодня показ нового фильма «Бесстыжих» в центре города.
– Так и есть. Джош и Клара взяли на себя это дело. – Она протянула ему контейнер с едой и вытащила еще один для себя.
Двойная доза вины скользнула по его позвоночнику. Ее обязательства перед ним, как личные, так и профессиональные, были причиной того, что она отрывалась от самых важных дел, над созданием которых так упорно трудилась.
Одно дело, когда он сам себя изнуряет, но ему не хотелось бы причинять неудобства Наоми. И уж точно не хотелось, чтобы она негодовала по поводу того времени, которое проводила с ним, в его окружении, больше половины которого было посвящено работе, не позволяющей покрыть даже расходы на бензин. Ей не было нужды приносить ему ужин. Это Итану следовало бы готовить для нее. Он поморщился. И что-нибудь получше замороженной пиццы.
Он буквально расцвел с тех пор, как встретил ее,