Между нами повисает тишина. Мне трудно примирить образ высокомерного сексуального нарушителя спокойствия, каким его изображают СМИ, с человеком передо мной. Этому мужчине комфортно с самим собой — и, всё же, часть меня ещё чувствует, как он стремится найти своё место в этом мире. Чтобы доказать, что он достоин всего хорошего и плохого, что с ним случилось. У меня создаётся впечатление, что в этой земной жизни в нём есть немного и от ангела, и от дьявола.
— Скажи, Колтон, как ты нашёл этот ресторанчик? — я поднимаю за ножку свой бокал и рассеянно верчу его, вращая вино в бокале, прежде чем отпить.
— Я наткнулся на него однажды после занятий серфингом, по дороге домой, когда учился в колледже, — рассказывает он, косясь на женский визг, раздающийся из недр ресторана, когда его узнаёт какая-то девушка и называет по имени.
Не обращая внимания на посетителей, начинающих собираться внутри, чтобы поглазеть на Колтона, я, как ни в чём не бывало, продолжаю:
— Не представляю тебя студентом колледжа, Ас.
Он дожёвывает кусок бургера, а затем отвечает:
— Да, я тоже, — и смеётся, делая ещё глоток пива. — Думаю, я разбил родителям сердце, когда после двух лет бросил учёбу в университете Пеппердайна, оставшись без степени.
— Почему ты не доучился? — Я инстинктивно вздрагиваю, когда в окружающей темноте раздаётся жужжание и вспышка фотоаппарата, когда кто-то пытается сфотографировать Колтона.
Он небрежно, между делом, плавно сдвигает своё кресло в сторону, что говорит о постоянной практике. Теперь Колтон сидит почти спиной к залу, и разглядеть его труднее. Я совершенно не против, потому что он оказывается ближе ко мне, и теперь мы оба сидим лицом к лунному свету и океану. И его совсем не заботит возникший позади нас недовольный ропот толпы.
— Я мог бы навешать тебе лапши про свободолюбивый дух и всё такое, — он делает безразличный жест рукой, — но это просто не моё, — и пожимает плечами. — Углублённые исследования, набор форматов, сроки, структура... — на последнем слове он дрожит в притворном ужасе.
Я ухмыляюсь ему и качаю головой, подавшись назад в кресле, пока его пальцы небрежно скользят вверх-вниз между моими лопатками.
— Даа… Абсолютно не представляю тебя за партой со сложенными перед собой руками.
— Боже, родители были в бешенстве! — шумно выдыхает он, вспоминая. — Они потратили кучу денег на репетиторов, чтобы я хорошо учился после того, как меня усыновили, — он качает головой, улыбаясь, — а потом я взял и похерил все их усилия, отчислившись.
Я чуть откусываю от картошки фри.
— Сколько тебе было лет, когда... я имею в виду, как ты с ними познакомился? — по его лицу проходит тень, и я мысленно пинаю себя за то, что спросила. — Прости. Мне не нужно было любопытствовать.
Прежде чем ответить, он, задумавшись, смотрит на залитый лунным светом океан.
— Да там нечего скрывать, — он вытирает руки о салфетку, лежащую на коленях. — Мне было… я встретил папу позади его трейлера на студии Universal.
— На съёмках «Фитиль»? — уточняю я, имея в виду фильм, о котором узнала, пока «гуглила» всё, что касается Колтона. Как известно, за роль в этом фильме его отец получил «Оскара», но я не знала, что встретились они именно тогда.
Колтон задирает брови, его пиво останавливается на полпути ко рту:
— Кто-то сделал домашнюю работу, — говорит он мне, и я не могу определить, встревожен ли он этим фактом или удивлен.
В ответ я застенчиво улыбаюсь, и от смущения, что попалась, по щекам разливается румянец.
— Ну, кое-кто как-то сказал мне, что небезопасно встречаться с тем, чью историю ты не изучил, — предлагаю я в качестве оправдания.
— И это так? — насмешливо интересуется он, откидываясь назад. Его руки скрещены на груди, в одной — пиво, а из рукавов выпирают бицепсы.
— Да, — заигрываю я, — но, опять же, не думаю, что в твоём случае это имеет значение.
— Это почему же? — ухмыляясь, спрашивает он, поднося к губам бутылку. Мои глаза прикованы к ним, охватывающим горлышко, и к его языку, который высовывается облизать губы после глотка. Я должна уже вытянуть свои непристойные мысли из той сточной канавы, куда опустилась, представляя эти губы на мне. Облизывающие меня. Дегустирующие.
— Мне кажется, не важно, как много я узнаю о тебе, — произношу я, облокачиваясь на него так, что мои губы почти касаются его уха, и шепчу, — я всё ещё думаю, что ты опасен, — для меня, добавляю мысленно.
Он чуть отодвигается, его глаза плавят мои, когда он наклоняется, чтобы коснуться нежным поцелуем моего рта, прежде чем уткнуться своим лбом в мой.
— Ты даже не представляешь, насколько, — рокочет он в мои губы. Его слова посылают сквозь меня ударную волну смятения. В одну минуту — игривый, в следующую уже сдержанный. Сказать, что он изменчив — большое преуменьшение.
Мы заканчиваем еду болтовней о всяком разном, будучи прерванными только однажды: поклонником, который попросил дать ему автограф, что Колтон любезно и исполняет. Рейчел неплохо справляется с тем, чтобы держать его фанатов на расстоянии, объявив, что патио закрыт для частной вечеринки.
Я могу понять, почему женщины так цепляются за него. Почему пытаются претендовать на него, как, например, ранее Тони. Вытянувшись, Колтон откидывается на спинку сиденья, потягивая пиво. Он смотрит на меня и усмехается, пока я путешествую глазами по его торсу, бицепсам, до его лица. При взгляде на него в моей голове оживает картинка, как его тело вжимает меня в матрас, и мой живот сводит.
— Видишь что-то, что тебе нравится? — интересуется он, намеренно приподнимая чуть выше пояса джинсов край футболки, якобы чтобы почесать свой идеальный пресс. Я глубоко вдыхаю, когда его рука лениво царапает самый низ живота, там, где дорожка волос исчезает под пуговицей. Чёрт его подери!
Я поднимаю взгляд к его глазам и вижу, как в них мерцает веселье пополам с желанием. Что ж, в эту игру могут играть двое. Я вспоминаю Хэдди и её нетрадиционные советы. Пробуди свою внутреннюю шлюху — повторяю я как мантру. Попытайся высвободить свою кипящую сексуальность, чтобы как-нибудь оказаться в той же лиге, что и Колтон.
Я чуть сдвигаюсь на сиденье и подкладываю под себя ногу. Опираясь локтями о стол, наклоняюсь вперёд так, чтобы вырез моей кофточки был хорошо виден. Слежу за тем, как движется взгляд Колтона — от моих губ, по линии шеи и прямиком к изгибам моей груди. От сосредоточенности его рот приоткрывается, а язык высовывается и облизывает нижнюю губу. Я по-прежнему не двигаюсь, мои губы в сантиметрах от его:
— Что-то, что мне нравится? — повторяю, затаив дыхание, мельком взглянув на его губы и снова поднимая взгляд к его глазам. — Хм-м, — мурчу я, будто в раздумье, — я всё ещё изучаю предмет, чтобы убедиться, что он в хорошем состоянии, — шепчут мои губы, и, когда он смыкает свои, чтобы поцеловать меня, я с удовольствием откидываюсь назад на своё кресло, отказав ему в прикосновении.