17 ноября 2000 года
Моя губа скоро превратится в лохмотья, если я буду еще сильнее прикусывать ее. И никак нельзя избежать предстоящего нам «серьезного разговора». Больше всего на свете я боюсь именно разговора — после него я, как правило, получаю отставку. В результате, как и многие, предпочитаю откладывать выяснение отношений как можно дольше. А когда тянуть уже невозможно, бывает слишком рано. В данном случае следовало отложить разговор еще на пару дней. Пусть сначала мы выступим. Я знала — знала! — не время раскачивать лодку. Но я не всегда поступаю так, как следует поступить, — и сама прекрасно это понимаю.
После «Ниньо бьен» я пошла проверенным старым ходом «либо она — либо я». (Когда-нибудь я наконец поумнею? Что-то мне так не кажется.) Ответ оказался вполне предсказуемым: «Не могу решить». Я уже понимала, что счастливый исход мне не светит, однако мы еще не выступили. На этом и держался мой план. А вот что произошло на самом деле.
В понедельник он пришел на тренировку и повел себя еще более гадко, нежели обычно, напускаясь на меня при любой возможности: «Ослабь нажим, перестань давить на мою руку». Через две минуты: «Я не чувствую твоих прикосновений, женщина. Крепче!» Я взбесилась и, не в силах сдержаться, бросила ему: «Спокойнее, дорогой! Потерпи лишь пять дней, и потом тебе уже не придется мучиться со мной».
В тот момент, когда слова эти слетали с моих губ, я с ужасом поняла, что совершила непоправимую ошибку.
Он застыл. А потом очень тихо произнес:
— В таком случае не уверен, что хочу выступать с тобой на шоу.
Какой профессиональный подход, отметила я про себя.
— А поточнее нельзя? — Я закусила удила. — Ты должен немедленно мне ответить, будешь танцевать со мной или нет. Если нет — все нормально. Я найду кого-нибудь, кто согласится стать моим партнером! (Вот тебе, получи!)
— Тогда нет, — ответил он.
Фу! Черт! И любое другое односложное энергичное слово на английском, испанском, французском и греческом — всех знакомых мне языках.
Через пять минут он вышел из моей квартиры, а я не сделала ничего, чтобы остановить его.
21 ноября 2000 года
Это произошло в ту ночь, когда я выставила Диего. За всеми переживаниями я даже не заметила, как меня начало подташнивать. В результате я не успела добежать до туалета. (А когда я говорю «туалет», то имею в виду именно «туалет». В ту ночь он точно был не «уборной» и не «дамской комнатой».) После того как первый приступ застал меня врасплох, я решила не уходить далеко. Я даже положила голову на край унитаза. И очень хорошо сделала, ибо меня вырвало еще раз пять. Но это еще не все. Нет, сэр-р-р! Я продолжила опустошать мой и так уже пустой желудок, одновременно потея и проливая не знаю уж сколько ведер холодного пота. Говорят, тело на семьдесят процентов состоит из воды. Думаю, в ту ночь я извергла из себя эти самые семьдесят процентов тела: всю жидкость, которую оно содержит, и потом еще немного. Недалек был тот момент, когда голова моя заледенеет, треснет и выключится, как компьютер. И в итоге просто взорвется.
К счастью, мне удалось снова заползти в постель, прежде чем произойдет катастрофа. Меня буквально парализовало от самой макушки до кончиков пальцев. Я не могла добраться до телефона и позвать на помощь, мне не удавалось даже моргнуть. Казалось, я скоро умру и не смогу никому ничего рассказать. Как ни забавно, сей факт меня ничуть не опечалил. К тому моменту смерть уже казалась мне освобождением. Лежа в постели, я ждала ее прихода. Ночь тянулась нескончаемо долго. Время от времени звонил телефон. Несколько раз я будто бы различила трель дверного звонка. Но у меня не хватило сил, чтобы подать голос. Я просто лежала. Ждала. Смерть не приходила.
Удивительно — на следующее утро злые чары рассеялись. Я снова обрела способность двигаться. И почти вернулась к своему нормальному состоянию, хоть все-таки ощущала последствия обезвоживания. Выступление состоится завтра, а у меня еще нет партнера.
P.S. Хорошие новости: я потеряла по меньшей мере фунтов десять. (Однако думаю, семьдесят пять процентов моего тела весят все-таки намного больше.)
P.P.S. Как вы думаете, возможно ли, что кто-то вонзает иголки в куклу, моего двойника?
21 (на самом деле 22) ноября 2000 года
Уже четыре утра. Я только что вернулась из «Тассо», где решила раздобыть себе партнера для завтрашнего представления. Вдохновение посетило меня в час ночи: «Гато!» Знаю, знаю… Я поклялась никогда больше не танцевать с ним, но плачевное состояние дел требует отчаянных мер… Гато!
Я сбросила с себя пижаму и впервые за три дня приняла душ. Надо же, как, оказывается, приятно смыть с себя запах блевотины. Замаскировала следы усталости огромным количеством косметики (здесь пришлось приложить немало усилий), надела ярко-голубое платье. О черном не могло быть и речи — я не должна себе позволить походить на сицилийскую вдову. Перед уходом я взглянула на себя в зеркало. Отлично! Я произвожу впечатление вполне здорового человека. Отражение в зеркале убедило меня, что я потрудилась неплохо. Но пока я тащилась к лифту, ноги у меня стали подкашиваться. А это лишь доказывало, что со мной еще не все в порядке. Неужели ходить всегда так трудно? Стоит полежать без движения, и тогда понимаешь, какие усилия требуются, чтобы перенести тело из одного места в другое. И это даже в туфлях без каблуков. Зайдя в лифт, я нажала кнопку первого этажа. Кабина резко ухнула вниз. Как хорошо, что желудок мой был абсолютно пуст, иначе бы меня непременно вытошнило. «Соберись!» — приказала я себе, выходя из здания и слабо улыбаясь Сальваторе. Он тут же бросился ловить мне такси — судя по его реакции, вряд ли я выглядела настолько уж здоровой. Однако мне непременно нужно было не только попасть в «Тассо», но и уладить все эти не терпящие отлагательства дела.
— Мой Гато, как же я по тебе скучала! — промурлыкала я и взмахнула ресницами (я не пожалела на них туши, чтобы хоть немного компенсировать ущерб, нанесенный моей внешности днями недомогания). — Я болела. Никогда за всю свою жизнь мне не было так плохо, — сказала я и надула губки (их я густо намазала помадой, цвет — «соблазнительный красный, номер пять», обычно я приберегаю ее для выступлений.)
— Да? А по тебе не скажешь…
Черт… Наверное, не следовало тратить столько косметики. Она лишила меня нужного количества сочувствия, на которое я так рассчитывала.
— Послушай, дорогой мой! У меня потрясающие новости. Я бы и раньше рассказала тебе, но чувствовала себя отвратительно (лишний раз подчеркнуть свое нездоровье). Знаешь Наталию Карбаджал? В общем, она предложила мне станцевать в «Виеджо Коррео». И я тотчас вспомнила о тебе! Сказать по правде, я даже поставила условие: «Я согласна танцевать, только если в паре со мной будет Гато». «Вы сможете заполучить для нас Гато?»