Иллиана, тяжело дыша, обхватила ладонями мужское лицо и посмотрела ему в глаза, вдруг сказав то, чего совсем от себя не ожидала:
– Я хочу, чтобы ты укусил меня, – выдохнула, скользнув взглядом к его влажным губам, под которыми блестели белоснежные клыки. Озвучивая то, что так долго оставалось ее страхом и скрытым желанием.
Торриен медленно улыбнулся такой темной и хищной улыбкой, что между ног девушки томительно заныло.
– Ты уверена, Иллиана? – хрипло проговорил он, заставляя ее обхватить себя ногами. Потерся членом о ее распахнутое естество, вырывая из горла новый стон:
– О, что ты… – выдавила она, выгибаясь ему навстречу. – Пожалуйста, я хочу тебя всего! Везде… Твой жар, твоя плоть, твой яд. Весь ты, пожалуйста! Сейчас…
– И ты не будешь жалеть? – последний раз спросил он, медленно склоняясь к ее шее. Слишком медленно. Но так томительно-сладко, что внутри Иллианы все сжалось в напряженном ожидании, отсчитывая последние секунды вместе с ударами сердца.
Один, два, три…
Горячие губы коснулись кожи.
– Я жалею лишь, что не встретила тебя раньше, – выдохнула она, закрывая глаза, зарываясь руками в мягких распущенных волосах, будто не позволяя мужчине даже подумать о том, чтобы убрать голову.
И в следующий миг рухнули все барьеры. Торриен одной рукой обхватил ее кисти, поднимая высоко над головой, а второй намотал белоснежные пряди на кулак, заставляя ее запрокинуть голову. Провел языком по обнажившейся шее, вызывая волну мурашек и дрожь нервного предвкушения, а затем резко вонзил клыки.
Это не было больно. Лишь долю секунды, пока яд не попал в кровь и Иллиана не выгнулась навстречу настолько чудовищному желанию, что, казалось, оно ее просто уничтожит. Прямо сейчас, если Торриен ушел бы, она наверняка сгорела бы в этом огне. Ноги свело судорогой, внизу живота словно свилась кольцами огромная пульсирующая лента. Все тело била мелкая дрожь, от которой то и дело бросало то в жар, то в холод. Хотелось опустить руку, прикоснуться к себе там, внизу. Хотелось, чтобы это сделал он.
Ноющая пустота внутри стала нестерпимой.
– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляла она, прикусив со всей силы костяшку указательного пальца. Из горла вырывались томные хрипы, которые она не узнавала. Почти не слышала.
– Чего ты хочешь? – оторвавшись от ее шеи, спросил принц, раздвинув обеими руками ее бедра. Застыв в ожидании.
Она открыла глаза и встретилась с его пронизывающим взглядом. Темным, горячим, обжигающе-золотым. С двумя острыми линиями зрачков, в которых плескалось едва ли не еще большее желание, чем ее собственное, но все еще сдерживаемое железной волей.
– Хочу быть твоей, только твоей, – ответила она, притягивая его к себе.
Он ответил на ее движения, подавшись вперед, нависнув сверху, закрывая собой все вокруг.
– Назови меня по имени, – хрипло, отрывисто потребовал он, тяжело дыша. Глядя только на ее распахнутые влажные губы. – Сейчас, Иллиана.
– Я хочу быть только твоей, Торриен… мой царевич… – прошептала она пересохшими губами, опуская руки на его бедра и впиваясь ногтями в упругие мышцы.
Больше не в силах терпеть.
Но терпеть и не пришлось. В тот же миг он вошел в нее, смешав собственный хриплый стон с ее. Тут же начав быстрые, жесткие движения. Вколачиваясь в ее тело со всем своим жгучим желанием, которое так долго не могло быть удовлетворено.
Он не был осторожным, несмотря на то, что Иллиана – девственница. На это уже просто не осталось сил. Но не был Торриен и слишком жестким. Как ни странно, его страсть оказалась такой, какой нужно. Все происходило именно так, как и хотела она.
Иллиана думала, что в первый раз будет неприятно. Но яд Торриена, оказавшийся в ней, уничтожил боль. Яд, который создало его тело для нее, оставил лишь невероятное желание, выжигая все остальное. И девушке нравилось. Каждый быстрый толчок, каждый удар, каждый низкий стон сквозь сжатые зубы. Он уносил ее в пропасть неведомого прежде наслаждения, наращивая безумие и доводя до невероятных пределов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В какой-то момент Иллиана поняла, что тихо и не прекращая стонет. Что ее сдавленный крик наполнил комнату, отражаясь от стен. Она поняла, что двигается не менее ожесточенно, чем царевич, подаваясь навстречу бедрами. Царапая мощную спину ногтями и не замечая этого. Выгибаясь и шепча его имя:
– Торриен, Торриен, Тор!!!
– Да, вот так, – шептал он в ответ сбивчиво, на выдохе.
– Тор…
– Твой голос, твой стон, – низко проговорил он, кусая ее губы, подбородок, шею. – Никогда не слышал ничего сексуальнее…
– Еще, пожалуйста, – сдавленно попросила она, перемежая всхлипы неожиданно едва слышными просьбами, жаркими и горячими, полными нетерпения и подбирающегося все ближе пожара.
– Если бы я мог… слушал бы вечно, – хриплым, чужим голосом ответил он, вглядываясь в ее запрокинутое от страсти лицо, рассматривая влажные искусанные губы и одновременно совершая резкие, сильные толчки, от которых девушка все сильнее выгибалась. – Моя Иллиана, мой Рубин…
В этот момент девушка отпустила его спину, которую то ли гладила, то ли судорожно пыталась вонзить ногти, уронила руки на простыню, сжав ее что есть силы, и прошептала еле слышно:
– Пожалуйста, я больше не могу!
И заметалась по постели, тяжело дыша, разбросав волосы по простыне.
Торриен приподнялся на локтях, с трудом сохраняя остатки самообладания, чтобы запечатлеть происходящее у себя в голове. Хотя это было не обязательно. Он знал, что никогда уже образ стонущей под ним Иллианы не выбить у него из подкорки. Он врезался намертво.
Ему не нужно было повторять дважды. Он и так сдерживал себя из последних сил. А потому, сделав несколько резких, особенно сильных толчков, он мгновенно довел ее до предела.
Иллиана запрокинула голову и резко замолчала, прикусив губу. Золотые глаза царевича мираев вспыхнули, запечатлевая изменяющееся женское лицо, отчаянно пульсирующую вену на покрытой испариной шее и блестя в ответ звериным голодом и восторгом.
Торриен пришел к финалу через несколько мгновений после нее, чувствуя, как неповторимый по своей силе оргазм сдавливает спазмами его тело, прокатывается по позвонкам, отдаваясь внизу живота и разливаясь огнем внутри Иллианы.
Через несколько ослепительных мгновений девушка обмякла, а царевич замедлился, однако все еще продолжая толчки. Мягко целуя ее шею, ключицы, чувствительную область возле уха. Наблюдая, как неторопливо Иллиана открывает глаза.
Внутри него все еще не остывал голод. Пламя, что так долго сжигало его, словно притухло, но не до конца. Уверенно тлея на не сожженных углях, оно грозило вот-вот разгореться с новой силой и уж тогда точно спалить все дотла.
Царевич мираев не хотел покидать ее тела. Ни на секунду, ни на краткий миг.
– Тор… – прошептала Иллиана, положив руки ему на спину и мягко проведя вниз. Зажмурившись, коснулась упругих ягодиц и вдавила в себя, заставив мужчину тихо зарычать и впиться в ее губы с хриплым стоном:
– Что ты делаешь со мной?.. Моя Иллиана…
И резко вошел в нее на всю глубину. И вновь, и вновь, пока дыхание девушки не стало прерывистым, а губы не приоткрылись, роняя короткие, пока еще тихие звуки удовольствия.
– Хочу вновь услышать, как ты стонешь… – промурлыкал с хищной улыбкой царевич, глядя на нее огромными, налитыми темным голодом глазами, – не могу больше ждать…
И неожиданно склонился к ее шее и снова вонзил в нее тонкие клыки.
В тот же миг девушка закричала, выгнувшись дугой, стиснув бедра, обхватив его что есть силы и подаваясь навстречу жадным, голодным толчкам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Их удовольствие длилось долго. Почти до самого утра, пока не осталось сил ни на что. Только лежать в объятиях друг друга, то проваливаясь в сон, то возвращаясь, чтобы встретить рассвет вместе.
Иллиана положила голову ему на грудь, закинув на него ногу, и рисовала пальцем завитки на животе. А он обнимал ее, ласково поглаживая бедро.
В какой-то момент девушка даже подумала, что было бы неплохо повторить то, чем они здесь все это время занимались, но сил двигаться уже не было.