переставал смотреть на неё. Первый раз он видит её так близко. Она уже такая взрослая.
Его пальцы осторожно провели над её губой, стирая кровь.
— Так вот, какая ты… Моя дочь… — его голос был таким отчаявшимся. — Если бы я только узнал раньше…
Девушка слезливо уставилась на него.
— А я совсем не знала о тебе. Всю жизнь жила в обмане и считала других людей своими родителями.
— Тебя украли у меня. — Он ласково касался её волос, продолжая разглядывать с пытливым интересом. С таким трепетом он слишком давно ни к кому не относился. Будто сейчас в его руках самое дорогое сокровище в мире. — Если бы я только узнал о тебе, то вся жизнь — моя и твоя была совсем иной. Я столько лет потерял впустую, пока где-то вдали росла моя дочь. Моя кровь и плоть. Частица моей Дианы.
— Мама не успела тебе сказать, но она так хотела. — Девушка заглядывала в глаза отца. Они передавали всю внутреннюю тоску по ней.
— Ах, моя Диана, ты подарила мне смысл моей никчемной жизни на оставшиеся дни.
Было заметно, как мужчина хотел обнять девушку, но так боялся причинить ей боль. Тогда Гретта не сдержавшись, первая прижалась к отцу. Она будто вросла в него, вцепилась в его огромные плечи и не желала отпускать. Вдохнула полной грудью его запах и умиротворенно закрыла глаза. Теперь она дома. В безопасности.
Он казался таким родным. Тем, кто никогда не посмеет ей навредить. Пожалуй, ещё один человек, в котором она сейчас абсолютно уверена.
— Как же я рада, что ты сейчас здесь, папа, — она обвила его руками и уткнулась носом в грудь. Теперь все её обидчики точно понесут свое наказание.
Что-то внутри мужчины дрогнуло. Его так никто не называл ещё никогда.
— Я теперь всегда буду рядом, когда я тебе понадоблюсь. И никто не посмеет обидеть тебя. Ты самое дорогое, что осталось у меня. — Он осторожно поцеловал дочь в макушку.
Глазами он прошёлся по разрушенным домам, телам, что просто бездвижно лежали на земле и наконец его взгляд замер. Сесилия смотрела прямо на них: глаза говорили о многом. Она одновременно страшилась и принимала неизбежное.
Двэйн никогда не простит ей того, что она скрывала Гретель от него.
Поднялся ветер, Гретель высвободилась из объятий отца, когда увидела приближающуюся Сесилию. Она передвигалась небольшими шагами, словно тянула время, но вот уже оказалась прямо перед ними.
Дочь и отец — как сильно был схож их характер. Этого женщина не могла не заметить. И сейчас его взгляд говорил лишь о том, что он готов уничтожить её за содеянное.
— Я пала, и как же мне обидно. — Она огляделась на руины. — Что всё, что я натворила, не принесло того, к чему я так стремилась. — Её речь была похожа на раскаяние. — Всё напрасно…
Но Двэйна видимо она ничуть не тронула, и он не изменился в лице.
— За то, что ты растила мою дочь вдали от меня, я не пощажу тебя, Сесилия. Сколько же ты натворила и в тебе нет ни капли раскаяния. Неужели тебе было мало Дианы? — Его яростный взгляд будто прожигал. Он неистово жаждал, чтобы Сесилия ответила за всё, что натворила. Но старался сдерживать себя, чтобы не напугать дочь.
Женщина печально улыбнулась и посмотрела на Гретту.
— Не подумай, девочка, что я совсем не любила твою маму. Она была мне дороже всего на этом свете, и именно поэтому после предательства понесла самое страшное наказание.
— Даже не смей говорить об этом. Тебе неизвестно, что такое любовь, Сесилия! Твоё сердце темнее не просветной тьмы: оно прогнило изнутри. Мать любит совсем по-иному, — вновь высказался мужчина.
— Откуда тебе знать, Двэйн. Это ты разрушил наши жизни, ты не оставил её, именно ты погубил её.
Мужчина еле сдерживался и злостно шагнул вперед:
— Он прав, Сесилия, — раздался голос Гретты за спиной. — Любовь матери — она совсем не похожа на твою. И мне теперь это точно известно. Как долго ты измывалась над ней, заставляла отказаться от меня, но мама никому не разрешала и приблизиться, чтобы навредить мне. Она жила в ужасных условиях, и каждый день проживала боль и унижения от тебя, но не отказалась от меня. И даже после моего рождения она не оставляла меня: готова была на многое лишь бы я жила! — голос дрожал, а глаза краснели. Девушка выступила вперед отца, смотря прямо в глаза женщине.
— Даже в последние минуты своей жизни, она бежала к моему отцу, чтобы рассказать обо мне, чтобы он не оставлял меня в твоих руках! Вот что значит истинная любовь матери! — Мужские руки легли на её плечи. — Но ты не дала мне познать её любовь сполна, ты лишила её жизни, Сесилия, — девушка начала дрожать.
Томный взгляд Двэйна с прищуром взглянул на Сесилию.
Она не ожидала, что Гретта произнесёт это при отце, и её заколотило изнутри.
— Ты выпустила ту стрелу, Сесилия? — наконец догадавшись, он устремил болезненный взгляд на неё. Ему так не хотелось вспоминать тот день, но, как бы он не старался, он всплывал часто в его памяти.
Тело любимой на его руках и чёрные ресницы, в которые он вглядывался, надеюсь, что они ещё раскроются. Последний вдох — и тело Дианы обмякло в его руках. Не переставая потрясывать её, словно пробуждая от страшного сна, он все крепче вцеплялся в неё.
Сесилия взглянула на него с безумными глазами. Врать не было больше смысла.
— Отвечай мне! — резко вскрикнул Двэйн, злобно смотря на неё. — Это ты сделала?!
Но женщина, дрожа не могла произнести ни слова. Будто боялась произнести это вслух и наконец, признаться всем, что это именно она выпустила стрелу — убила своего первенца. Свою старшую дочь.
Дикий взгляд Двэйна сменился на задумчивый, и он отвел глаза. Ложбинка меж бровей становилась все глубже.
— Я допускал эту мысль, но тут же отбрасывал, ведь какая мать решится на такое, подумал я. Что за чудовище лишит жизни своего ребенка. Свою дочь! Мать маленькой девочки и мою жену! — злостно закричал он и уже ухватил её за горло. Женщина начала задыхаться.
Гретта сцепила руки и закрыла глаза. Она не хотела наблюдать это, хоть и мечтала о том, чтобы Сесилия понесла свое наказание.
— Что же ты натворила, чёртова ведьма. Ты не только меня лишила жизни, обрекла на никчемное существование. Но ведь ты скрыла от меня мою дочь: единственное утешение и радость. Этого я никогда тебе не прощу.
Женщина