Читать интересную книгу Простые смертные - Дэвид Митчелл

Затем все вышеописанное повторилось еще три раза на трех следующих КПП – от второго до четвертого, и я наконец оказался в нашем «Изумрудном городе» – как неизбежно стала называться «Зеленая зона», укрепленный район площадью десять квадратных километров под охраной армии США и ее наемников, за пределами которого после вторжения осталась вся иракская действительность; здесь старательно сохранялась иллюзия то ли Тампы, то ли Флориды с привкусом Среднего Востока. Если не считать странного заграждения из минометов, эта иллюзия поддерживалась вполне успешно, хотя и за счет безумных расходов, которые, впрочем, ложились на плечи американских налогоплательщиков. Поездки на черных «Дженерал Моторз Сабербиан» со скоростью тридцать пять миль в час и по довольно приличным дорогам; электричество и бензин, доступные всю неделю круглые сутки; ледяное пиво «Бад», которое подавали бармены из Бомбея, нынешнего Мумбаи, взявшие себе для удобства клиентов новые имена: Сэм, Скутер и Мо; супермаркет, где торговали филиппинцы и где можно было купить «Маунтин дью» и «Скиттлз».

Безупречно чистый автобус, курсирующий по кругу, ждал на остановке у Ворот. Я сел, наслаждаясь прохладным кондиционированным воздухом, и автобус секунда в секунду по расписанию тронулся с места. Мы вполне спокойно проехали по Хайфа-стрит мимо самых красивых домов этого города, мимо зиккурата, построенного в честь кровавого и закончившегося ничем противостояния Ирака и Ирана – на мой взгляд, это был один из самых безобразных монументов на земле, – и нескольких довольно больших площадок, занятых белыми трейлерами «Халлибертон», в которых жили по большей части служащие CPA[135]; они питались в общих столовых, испражнялись в переносных туалетах, никогда не ступали за пределы «Зеленой зоны» и старательно откладывали деньги на настоящий дом в какой-нибудь симпатичной местности по соседству.

Когда я сошел с автобуса на площади Республики, мимо меня по тротуару с топотом промчались человек двадцать любителей бега трусцой, все в темных очках, почти полностью скрывающих лицо, с кобурой на ремне и в промокших от пота майках. На некоторых майках горел саркастический вопрос «Who’s Your Baghdaddy Now?»[136]; на остальных было написано «Буш – Чейни, 2004». Чтобы избежать столкновения, мне пришлось поспешно уступить им дорогу. Уж они-то, идиоты хреновы, мне дорогу уступать явно не собирались.

* * *

Отступив в сторону, я попал в поток девушек в оборчатых платьях, которые, хихикая, выбегали из бокового нефа храма Всех Святых в Кове, прелестного двойника брайтонской церкви.

– Половина флористов Брайтона слетали на самолете на Сейшелы из-за этого празднества, – заметил Брендан. – Прямо Кью-гарденз[137], черт бы их побрал!

– Да уж, работа проделана огромная, это точно. – Я смотрел на баррикаду из лилий, орхидей и еще каких-то пурпурных и розовых цветов и побегов.

– А сколько во все это денег вбухали, ты, дорогой мой, просто представить себе не можешь! Я спросил у отца, сколько ему все это стоило, а он ответил, что обо всем… – Брендан мотнул головой в сторону противоположного конца нефа и одними губами произнес: – …позаботились Уэбберы. – У Брендана пикнул телефон, он проверил его и пробормотал: – Ну, этот может и подождать. Кстати, – он снова посмотрел на меня, – я все хотел спросить, пока ты снова не улетел в зону военных действий: каковы твои намерения в отношении старшей из двух моих сестер?

Я случайно не ослышался?

– А что ты, собственно, хочешь узнать?

Брендан усмехнулся.

– Не беспокойся, теперь уже несколько поздновато делать из нашей Хол честную женщину. В данном случае я имею в виду недвижимость. Квартирка Хол в Стоук-Ньюингтоне, конечно, очень мила и уютна, но в той же степени может показаться уютным и шкаф под лестницей. Надеюсь, у тебя есть какие-то планы насчет того, чтобы подняться на несколько ступней выше и приобрести нечто более пристойное?

И это как раз в момент, когда Холли вознамерилась дать мне пинка под зад?

– Да, разумеется. В самое ближайшее время.

– Ну, тогда сперва посоветуйся со мной. Лондонский рынок недвижимости в настоящий момент представляет собой настоящую схватку бойцовых собак, и два самых неприятных выражения в ближайшем будущем – это «негативный ответ» и «право справедливости».

– Договорились, Брендан, – сказал я. – Спасибо за желание помочь.

– Это не любезность, а приказ.

И Брендан заговорщицки мне подмигнул, что меня всегда раздражало. Затем мы неторопливо подошли к столу, где мать жениха, Полин Уэббер, вся в золоте и с прической как у Маргарет Тэтчер, раздавала гвоздики, требуя, чтобы мужчины вдели их в петлицы.

– Брендан! Глаза ясные, хвост торчком! Это после вчерашних развлечений, да?

– Ничего такого, с чем не могла бы справиться пинта кофе и переливание крови, – сказал Брендан. – Да и Пит, я надеюсь, тоже не в самом плохом состоянии?

Полин Уэббер усмехнулась, морща нос.

– По-моему, там потом была еще одна вечеринка, в «клубе».

– Да, до меня тоже дошли подобные слухи. По-моему, наши с Шэрон родственники из Корка решили познакомить Пита с достоинствами ирландского виски. Боже мой, что это на вас, миссис Уэббер? Это же настоящее произведение искусства!

На мой взгляд, шляпа миссис Уэббер скорее напоминала ворону-неудачницу, потерпевшую крушение при посадке и теперь выпачканную странной бирюзовой кровью. Но Полин Уэббер приняла комплимент Брендана как должное.

– Я постоянно заказываю шляпы у одного и того же мастера из Бата. Он завоевал массу наград. И, пожалуйста, Брендан, зовите меня Полин, иначе вы звучите как налоговый инспектор, пришедший с дурными новостями. Итак, цветок в петлицу – белый для гостей невесты, алый для гостей жениха.

– Ну, прямо война Алой и Белой Роз, – ввернул я.

– Нет, нет, – нахмурилась она, – это же гвоздики. Розы слишком колючие. А вы кто будете?

– Это наш Эд, – сказала Рут. – Эд Брубек. Муж Холли.

– Ах, тот самый неустрашимый репортер! Очень приятно. Полин Уэббер. – Пожатие ее затянутой в перчатку руки было поистине сокрушительным. – Я так много о вас слышала от Шэрон и Питера! Позвольте представить вас моему мужу. Остин просто… – Она повернулась, но мужа на месте не оказалось. – Ну, в общем, Остин просто умирает от желания с вами познакомиться. Мы очень рады, что вам удалось успеть на свадьбу. Вам ведь наверняка мешали и отложенные рейсы, и стрельба?

– Да. Из Ирака не так-то просто выбраться.

– Несомненно. Шэрон говорила, что вы были в этом ужасном месте… Фа…Фалуфа? Фалафель? Где они вешали людей на мосту?

– Фаллуджа.

– Я знала, что оно начинается на «Фа». Как все это отвратительно! И зачем мы-то вмешиваемся в подобные дела? – Она скорчила такую рожу, словно ей под нос сунули протухшую ветчину. – Вне стен родного дома все мы простые смертные. Но так или иначе… – она вручила мне белую гвоздику, – а вчера я познакомилась с Холли и вашей общей дочерью – Аоифе, не так ли? Такая сладкая детка! Так бы и съела ее прямо ложкой!

Я вспомнил разгневанного гоблина утром на пирсе и сказал:

– Ну, она не всегда бывает такой уж сладкой.

– Пиппа! Феликс! Там живой младенец в коляске!

Миссис Уэббер ринулась куда-то, а мы продолжили прогулку по нефу. Брендан без конца с кем-то здоровался, кому-то пожимал руки и изысканно целовался, чуть касаясь щекой – собрался весьма внушительный контингент разнообразных ирландских родственников, включая легендарную двоюродную бабушку Айлиш, которая в конце 60-х сумела на велосипеде проехать от Корка до Катманду. Я постепенно откочевал поближе к дверям. У входа в ризницу я заметил Холли в белом платье и рядом с ней – мужчину с красной гвоздикой в петлице; Холли весело смеялась какой-то его шутке, и я подумал, что когда-то и я мог заставить ее вот так смеяться. Этому парню она явно нравилась, и мне вдруг захотелось свернуть ему шею, но разве можно было его винить? Холли выглядела просто сногсшибательно. Я быстро прошел мимо. Жесткий воротник новой рубашки натер мне шею, а старый костюм стал несколько тесноват в талии, которая за эти дни временно располнела, но я знал, что вскоре опять похудею – вот только вернется прежний суровый режим, скудная диета и большие физические нагрузки.

– Привет, – сказал я. Холли принципиально не желала даже смотреть в мою сторону.

– Привет, – откликнулся этот парень. – Меня зовут Данкан. Данкан Прист. Моя тетя пометила вас белой гвоздикой, а значит, вы гость со стороны Шэрон, не так ли?

Мы пожали друг другу руки, и я спросил:

– Значит, вы племянник Полин?

– Да. И двоюродный брат Питера. А с Холли вы знакомы?

– Мы то и дело сталкиваемся друг с другом на свадьбах и похоронах, – невозмутимо сказала Холли. – В общем, на всяких утомительных семейных мероприятиях, которые страшно мешают стремительной карьере некоторых.