там. Гости ж у нас не бывают. И тут ОН из саней вышел. Сейчас придет. Ох, что будет…В тот же миг раздался стук молотка снаружи. Бруно жаждал войти внутрь. Причем, с главного входа.- Ну и ну… - протянула Кэтрин.Вот вам и нет ответа на письмо! Возлюбленный горничной оказался куда сильнее заинтересован в общении. Не стал ничего писать. Приехал лично.- Тебя никаким гостям лучше не видеть, - обратилась Деметрия к дочери и пошла открывать, раз пока никто не отреагировал на стук молоточка.Однако Кэтрин не ушла. Ей было важно выяснить, что случится дальше. Это ведь она написала письмо от имени Жоржетты, стало быть, виновна в приезде Бруно. Они вместе с горничной спрятались в соседнем от холла коридоре и стали ждать.Деметрия, тем временем, отворила гостю дверь. Он представился и сообщил, что желал бы встретиться с господином и госпожой Роджерс.- Родители меня по ветру развеют, - прошептала Жоржетта, схватившись за сердце. – Как только узнают, что я с кем-то встречалась во время поездки, всё, мне конец.- Не паникуй заранее, - посоветовала Кэтрин. – Это же хорошо, что Бруно приехал. Значит, ты ему не безразлична.Но Жоржетту это не утешило. Она едва могла дышать от волнения.Огюст и Виттория спустились быстро, едва услышали, что к ним прибыл гость. Кэтрин с Жоржеттой не могли видеть их лиц. Но сомневаться не приходилось, что оба сильно удивлены. А еще встревожены.Бруно же не стал ходить вокруг да около. Представился и выдал:- Господин и госпожа Роджерс, я прибыл, чтобы просить руки вашей дочери.Побледневшая Жоржетта съехала по стене на пол, а в холле повисла тишина. Родители горничной пытались переварить услышанное.Говорить снова пришлось Бруно. Ибо молчание затягивалось.- Мы с Жоржеттой встретились в доме лорда Спенсера. Я – его камердинер. Понимаю, мы знакомы совсем недолго, но я точно знаю, что ваша дочь – моя судьба. Я не богат. Но кое-какие сбережения имеются. А еще я очень работящий. У меня есть рекомендательные письма от лорда Спенсера и нашего дворецкого. Вас может смутить, что я уже был женат, и один воспитываю ребенка. Моя первая супруга скончалась годы назад, и я даже не помышлял о новом браке. Моя жизнь состояла из заботы о дочери и работы на Спенсеров. Но Жоржетта изменила всё. Я понял, что рано поставил на себе крест. Обещаю, что сделаю вашу дочь счастливой.- Вы хотите жениться на Жоржетте?Нет, это спросил не Огюст. И не Виттория. А Доминик Вейслер, который спустился по лестнице и услышал окончание речи Бруно.- Подождите. Я видел вас у Спенсеров.- Верно, лорд, Вейслер. Я камердинер лорда Спенсера. Надеюсь, вы не откажетесь принять меня на службу. Я готов быть простым лакеем. Если это невозможно, то предложу Жоржетте поехать со мной. Хотя, наверное, ей будет непросто расстаться с родными. Ох, простите. Я слишком много говорю. Но, признаться, я ужасно волнуюсь.К Огюсту, наконец, вернулся дар речи.- Всё это, конечно, интересно, - проговорил отец невесты. – Но с чего вы решили, что Жоржетта хочет за вас замуж?Горничная что-то пискнула и закрыла лицо ладонями. И не скажешь, что обычно она весьма бойкая.Тогда вмешалась Кэтрин. Хотя находись она в человеческом облике, ни за что бы не сделала подобного. Но звериная сущность позволяла многое.- Она хочет! – объявила Кэтрин громогласно. И шепнула Жоржетте. – Ну же, иди к ним. Скажи, как есть. Иначе упустишь счастье и будешь жалеть всю жизнь. Ты ведь не хочешь, чтобы Бруно уехал навсегда?Горничная испуганно замотала головой. Страх, что возлюбленный покинет Снежное логово, оказался сильнее, чем опасения о реакции родителей. Пусть и не быстрым шагом, но Жоржетта вышла к остальным.- Мама, папа… - пробормотала она. – Я бы… очень хотела стать женой Бруно.Что происходило дальше, Кэтрин не слышала. Решила уйти к себе, посчитав, что теперь она тут лишняя. С ее стороны сделано всё, что необходимо. Остальное зависит от дворецкого с женой, и Жоржетты с Бруно. Подслушивать дальше некрасиво.
Глава 22. Часть 4
- Стало быть, ты всё знала, - констатировал Доминик Вейслер пару часов спустя, когда явился в зал, где отдыхала подруга.- Выяснила после нашего возвращения в Снежное логово, - призналась Кэтрин. – Жоржетта ходила печальная. Я спросила, всё ли в порядке, и она рассказала о Бруно. Переживала, что пришлось с ним проститься. Мы вместе написали ему письмо. Еще до моего превращения. Ответа всё не было и не было. И вот Бруно явился сам.- Огюст и Виттория потрясены не на шутку, - лорд сделал большие глаза. Сейчас он был на это способен, ибо находился в человеческом облике.- Значит, они не дадут согласия на брак?- Мы живем не в доисторические времена. Жоржетта вправе сама решать, как ей поступить.- Вряд ли она пойдет против воли родителей.- Может, и не придется. Они давно мечтают выдать дочь замуж. Но ей никто из местных мужчин не нравился. А тут и жених, и невеста согласны. Главная, проблема, где им жить после свадьбы. Не уверен, что могу принять Бруно на службу. По крайней мере, сейчас, пока ты бродишь по Снежному логову барсом, а я не убедился, что смогу не оборачиваться по весне.- Они же не завтра поженятся, - проговорила Кэтрин. – К тому времени, может, что-то решится. Хотя, конечно, Огюсту с супругой будет сложно отпустить единственную дочь. Да и молодым лучше не жить у Спенсеров. Не нравятся они мне. Особенно леди Спенсер.- Не удивительно, учитывая, что она отправила телеграмму твоему недругу, - лорд протянул руку, будто хотел погладить Кэтрин-барса по голове или спине. Но передумал. Или побоялся, что ей это не понравится. – Отдыхай. И нынче не покидай зал. Бруно остановился в гостинице на станции, но сегодня ночует здесь. Не выгонять же его так поздно. Да и обсудить ему многое надо. И с невестой, и с ее родителями. Такие дела лучше не откладывать. Пусть сразу во всем разберутся.- Хорошо, - покорно согласилась Кэтрин. И добавила: - Но днём мне нужна прогулка.- Будет тебе прогулка, - пообещал лорд. – И тренировка тоже.Доминик Вейслер ушел, а она еще долго не могла заснуть. Лежала и думала-думала. О Жоржетте и Бруно, о том, что избранник служанки оказался настоящим мужчиной. И так грустно стало. Конечно, Кэтрин была рада за Жоржетту, а еще ей было абсолютно незнакомо такое чувство, как зависть. Но сейчас чужое счастье немного ранило душу. Хотелось чего-то светлого и