Рыцари бестолково метались за ускользающим и появляющимся отовсюду демоном, впустую размахивали мечами, пытались рубить, чудом не задевая друг друга, они как-то враз потеряли уверенность, сноровку и всё своё умение и превратились в бестолковое растерянное стадо. Эклитана наносила безжалостно точные удары, и под этими ударами осыпались блестящие доспехи и падали на пол стальные обрубки рукавиц, наплечников, бармиц, шлемов, забрал, поясов и локтевых сочленений. Рыцарей разделывали под орех. Их шинковали словно капусту. И они ничего не могли противопоставить разбушевавшемуся демону. Жаль, что эклитана не могла перерубать мечи противника. Так уж она была настроена. Зато шлемы она рассекала с такой лёгкостью, что любо-дорого было посмотреть. Она с визгом входила в шлем, разваливала его на две половины, затем ещё на две, обрубки сыпались вниз, под шлемом не обнаруживалось ничего. Совсем ничего. Но и после этого безголовая фигура ещё продолжала метаться, размахивать мечом, пока эклитана не отрубала сначала одну руку, затем другую... Отрубленные ноги тоже приходилось успокаивать, видимо, слишком много оживительных заклинаний вложили в немороков при создании.
Всё было кончено в пару стремительно пролетевших минут. Или даже секунд. От четырёх закованных в латную броню рыцарей остался только раскиданный по полу ровным слоем ни на что уже не годный металлолом. Обрезки и обрубки, половинки и четвертинки, пальцы и кольца, решётки забрал и завитки стальной стружки. И ещё четыре меча. "И - тишина!", как говорил кто-то в одном старом фильме про Гражданскую войну. Столь окончательного и бесповоротного разгрома не случалось, наверное, с рыцарями ещё ни в одном из параллельных средневековых миров. Пусть даже это были и не совсем настоящие рыцари.
Сиятельный Хисс, с тонкой усмешкой наблюдавший за избиением демона и уже почти уверившийся в успешном завершении операции, обнаружил вдруг, что на немороков он рассчитывать больше не может. Потому что их больше совсем нет. Спохватившись, он обеими руками вцепился в висящий на шее оберег. Он хотел... Впрочем, что он хотел сделать, никому не дано было узнать.
Разозлившийся демон, пинком отбросив в сторону тяжёлую половинку стального сапога, нашёл взглядом главного виновника своих неприятностей. Злость требовала выхода, гузгай жаждал мести, эклитана... тоже чего-то очень жаждала. Щас ещё повеселимся, кровожадно подумал Стёпка. В мгновение ока преодолев разделяющие их метры, он подскочил к Хвиссу и двумя ударами щедро развалил его камзол крест-накрест. Точно так же, как проделал это недавно с Изведом. Оркимаг отшатнулся, вскинул руку, решив, конечно, что демон хочет его убить. И он был прав. Демон хотел. Очень хотел, вот только не мог. Зато эклитана порезвилась от души. Во все стороны полетели чёрные клочья камзола, раздербаненные в пух и прах кружева нижнего белья, какие-то амулеты, тесёмки и подвязки. О, как это было упоительно - рубить вражеского гада, кромсать его и вдоль и поперёк, точно зная при этом, что ничего непоправимо-ужасного ты при этом не совершаешь, кровавый грех на душу не берёшь, и совесть тебя потом всю оставшуюся жизнь мучить вот совершенно не будет!
Оставив от одежды врага малопривлекательные обрывки, Стёпка наконец успокоился и перевёл дух. Всё, пора прекращать воспитательную работу, иначе разошедшийся гузгай такого здесь натворит...
Оглоушенный оркимаг сидел на полу и, вздёрнув голые руки, таращился на жалкие остатки своего щегольского одеяния. Потеряв почти всю одежду, он потерял вместе с ней и весь свой напыщенный вид и сделался просто испуганным пожилым человеком, попавшим вдруг в не слишком приличное положение и не знающим теперь, как из этого положения выйти, не потеряв лица. Это у него плохо получалось, не умел он проигрывать, не было, видимо, у него подобного опыта. Может быть, он вообще впервые ТАК проиграл - внезапно, бесповоротно и позорно, лишившись не только помощников, но и практически всей своей одежды. Степан не догадывался, что сильнее всего оркимага поразил тот факт, что магические слуги после стремительного расчленения не восстановились в прежнем виде, как от них ожидалось (и как бывало уже не раз!), а так и остались лежать на каменном полу мелко наструганными железками причудливой формы. Это было невозможно, это противоречило всем законам оркимагии. И, однако, это произошло. Мощные и чрезвычайно дорогие заклинания, которые должны были неопределённо долго поддерживать в немороках неживую жизнь, бесследно и безвредно испарились, даже не удосужившись на прощание хоть чем-то уязвить проклятого демона. Оркимаг закрыл глаза, и попытался примириться с поражением. Никто на его месте не сумел бы сделать больше.
Стёпка постоял над поверженным врагом - и не нашёлся, что сказать, да и что можно было сказать этому гаду? Поэтому он просто подобрал с пола выпавший из рук оркимага кошель с деньгами и бросил его Перетвору.
- Вы выиграли, - сказал он.
Тот машинально поймал кошель, лицо у него при этом было не слишком счастливое. Не радовал его такой выигрыш.
- Ну и что мне с вами теперь делать? - нарочито равнодушно спросил Стёпка, подходя поближе к напрягшимся магам и многозначительно поигрывая эклитаной. - Вы же понимаете, что я не могу вас просто так теперь оставить. Вы слишком много видели. Так что, извините, господа, но я вынужден вас убить.
Дураку понятно, что никого убивать он не собирался, ляпнул чисто для прикола. Но у дознавателей с чувством юмора было как-то не очень и поэтому они в серьёзность его намерений поверили сразу. Особенно Ирифаний. Он как-то странно взрыкнул и бросился на Стёпку, выставив вперёд руку с зажатым в ней амулетом. Синяя молния сорвалась с амулета, отрикошетила от Стёпкиной груди и с треском вонзилась в лоб самому Ирифанию. Маг закатил глаза и рухнул на стол, опрокинув чернильницу. Кафтан на его спине моментально покрылся инеем, что было очень странно. Всё-таки после попадания молнии обычно обугливаются. Наверное, это была такая замораживающая молния.
- Один есть, - сказал Стёпка, поворачиваясь к Перетвору. - Теперь ваша очередь.
Тот помотал головой. На потную физиономию мага любо дорого было поглядеть. Стёпку он теперь откровенно боялся. Будь у него немного времени на раздумья, весич понял бы, что по большому счёту демон ничего серьёзного сделать ему не может. Разве что одежду попортить. Но сейчас он смотрел на рассвирепевшего демона, и вовсе не жаждал испытать на себе его гнев. Смотрел на униженного оркимага, и подобного унижения не хотел. Смотрел на бесчувственного Ирифания, и старательно держал руки подальше от своих амулетов. Отражённое заклинание ? удовольствие малоприятное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});