— Откуда это у вас? — спросила я дьявола.
Он смотрел сквозь меня, словно я была грязным окном.
Я обратилась к боту. Не скажу, что я особенно люблю Джорджа, но он всегда был откровенен со мной.
— В чем дело, Джордж? Разыскиваете подружку?
— Подружку?
— Женщину, которая держит Рашми за руку.
— Сирин прекрасно осведомлен насчет Кейт Вермель, — сообщил Джордж. — Эта Кейт Вермель работает на Ист Вашингтон-авеню, в доме номер сорок четыре, а проживает по адресу Двенадцатая авеню, дом номер четыреста шестьдесят пять, второй этаж, налево.
Мне это было кстати, весьма кстати. Мать Рашми сказала, что у ее дочери есть подружка-христосианка по имени Кейт, но я не знала даже фамилии, не говоря уж об адресе. Я снова повернулась к дьяволу:
— Откуда вы это знаете?
Все, что я получила в ответ, — еще один пустой взгляд.
— Сирин, — сказала я, приподнимаясь со стула, — боюсь, Джордж ввел вас в заблуждение. Я частный детектив. — Я встала, чтобы указать им направление. — Ясновидящая принимает через дорогу.
На этот раз Джордж не стал спрашивать разрешения. Мой компьютер пискнул. Я открыла папку. Банковский перевод на тысячу долларов заставил меня опуститься обратно на стул.
— Надежный стимул, — сказал Джордж. — Такая же сумма будет предложена по успешном завершении расследования.
Я подумала о тысяче обедов в ресторанах с чистыми скатертями.
— Расскажите же, что от меня требуется.
— Тысячи бутылок шотландского виски.
— Здесь обращает на себя внимание рука неизвестного лица, — проскрежетал бот. — Сирин испытывает горячее желание встретиться с этим лицом ради плодотворной деловой беседы.
От этой работы несло, как от мусоросжигателя на задворках «Жареной рыбы Фрэна». Драгоценные денежки сменили хозяина с молчаливого согласия сторон. Боты заправляют всем, но не делают ничего ради накопления богатства. Полагаю, стяжательство и предполагалось оставить нам, только вот у нас отбили к нему охоту. В некоторых частях города за подобную сумму можно нарваться на Тяжкое Преступление с кучей Мелких Правонарушений в придачу.
— Это больше, чем я стою, — сказала я. — Раз в сто больше. Если Сирин хочет, чтобы я оторвала руку, из которой растут эти пальцы, он попал не по адресу.
— Насилие неприемлемо, — сообщил Джордж. — Однако Сирин просит Фей проявлять осторожность на всем протяжении следствия. Никакой полиции, никаких газетчиков, даже слухов не должно быть.
— Ах, осторожность. — Я приняла перевод. — За такую сумму я буду осмотрительна, как экономка королевы.
2
Можно было бы взять такси, но только в наше время такси водят сплошь боты, а боты не хранят никаких секретов. Кроме того, хотя у меня была тысяча долларов на счету, я решила пока попридержать их. Чтобы они ко мне привыкли. Поэтому на Двенадцатую авеню я поехала на велосипеде. Сомнения закрались, когда я проехала мимо дома № 400. В этой части города запросто можно получить по голове и остаться истекать кровью в переулке. Темные бары тянулись вперемежку с ломбардами. Дешевые пансионы таращились на улицу своими фанерными фасадами. Здесь было больше ботов, чем женщин, а крыс больше, чем ботов.
Салон «Адажио спа» располагался в доме номер № 465 на Двенадцатой авеню. Кирпичное здание, противоударная витрина из люксара, такая поцарапанная, словно ее исхлестало грозовыми ливнями. За стеклом виднелись пыльные растения. На втором этаже окна были заложены кирпичом. Я пристегнула велосипед цепью к остову машины, поставила сайд-кик на запись и вошла.
Стена за небольшой конторкой сразу притягивала взгляд из-за фотографии с видом какого-то средиземноморского города. Пустынный пляж просто сверкал на фоне остальных скверных картинок. Из двери, ведущей внутрь салона, вышел бот и встал за конторку.
— Добрый день, мадам, — начат он. — Счастлив приветствовать вас. Наше заведение называется…
— Я ищу Кейт Вермель. — Не собираюсь тратить время на болтовню с ботами. — Она здесь?
— Весьма сожалею, но она здесь больше не работает.
— Она здесь работала? — удивилась я. — Мне сказали, она живет в этом доме.
— Тебе сказали неверно.
Дверной проем заполнила собой старушенция, протиснулась в дверь, опираясь на металлическую трость. На ней было желтое цветастое платье, чуть меньше тента цирка-шапито, а поверх него голубой халат с вышитым над левой грудью именем «Норин». Лицо у нее было широкое и белое, как сваренное вкрутую яйцо, на голове плотная масса седых кудряшек, а руки — самые большие, какие я когда-либо видела.
— Я сама разберусь, Барри. Пойди-ка к Хелен Ритци. В двенадцать у нее еще инъекция, а потом переставишь терморегулятор на «сто один».
Бот вежливо поклонился и ушел.
— Так в чем же дело?
Трость описала дугу, и бабуля схватилась за конторку, чтобы не упасть.
Я вынула из кармана брюк свой сайд-кик, вывела на экран удостоверение и вручила ей. Она медленно прочла, фыркнула и вернула его мне.
— Молоденькие цыпочки выбирают игрушечные занятия. Почему бы вам не делать что-нибудь полезное?
— Это что? — поинтересовалась я. — Перманент? Или пилинг?
Но это была женщина из стали, сарказм просто отскакивал от нее.
— Если никто не будет заниматься настоящей работой, скоро проклятые боты заменят нас всех!
— Может, еще не все потеряно. — Надо было что-то сказать, но как только я произнесла эти слова, тут же пожалела об этом. Мое поколение жило лучше, чем когда-либо жили старушки. Может быть, в один прекрасный день наши дети смогут обходиться вообще без роботов.
Наши дети. Я проглотила комок в горле и вызвала на экран сайд-кика фото, которое дал мне Сирин.
— Я ищу Кейт Вермель.
Я показала фотографию ей.
Она поглядела на экран, затем на меня.
— Тебе необходим маникюр.
— Ага, до зарезу.
— Я работаю, чтобы жить, детка. И ноги у меня гудят, если я стою слишком долго. — Она указала своей палкой на дверной проем за конторкой. — Как, ты сказала, тебя зовут?
Обшарпанный столик для маникюра стоял в алькове, украшенном выцветшими гроздьями винограда, которые плохо скрывали водяные подтеки на осыпающемся потолке. Пыль покрывала листья, делая серыми фиолетовые гроздья из пластика.
Норин провела большим пальцем по кончикам моих ногтей.
— Ты их обкусываешь или просто срезаешь циркулярной пилой?
Это была шутка, поэтому я фыркнула.
— Итак, сделаем ногти квадратными, круглыми или овальными?
Кожа у нее была сухая и в пятнах, очевидно, из-за нездоровой печени.
— Понятия не имею. — Я пожала плечами. — Это была ваша идея.
Норин тяжело опустилась на приставной стул, он был такой низкий, что ее лицо оказалось всего в каком-то футе от моих рук. На столике стояли ряд мисок из нержавеющей стали, банка вазелина, круглая коробка с солью, вазочка с пакетиками сахара из «Макдоналдса», рядом с ней флакон жидкого мыла. Норин начала подпиливать мне ногти, каждый от края к середине, слева направо, затем с другой стороны. Какое-то время она работала молча. Я решила не давить на нее.
— Кейт до прошлой недели работала у меня массажисткой, — произнесла она наконец. — Потом вдруг сообщила, что увольняется. Здорово меня подставила. Мне пришлось ходить к ее клиенткам с больной ногой. А я иногда даже с постели не могу подняться. С ней что-то случилось?
— Насколько мне известно, пока еще нет.
— Но она исчезла.
Я покачала головой.
— Я не знаю, где она, но это не означает, что она исчезла.
Норин плеснула горячей воды из электрического чайника в одну из стальных мисок, добавила холодной воды из кувшина, выдавила порцию мыла и повертела миску, чтобы размешать.
— Подержи минут пять. — Она жестом показала, что я должна опустить пальцы в миску. — Сейчас вернусь. Надо убедиться, что Барри не спалил Хелен Ритци лицо.
Она со стоном поднялась.
— Подождите, — сказала я. — А она сказала, почему уходит?
Норин потянулась к своей трости.
— Только об этом и болтала. У нее, видишь ли, это был первый раз.
— Какой «первый раз»?
Старушенция захохотала.
— Ты же детектив, цыпочка. У нее вчера должна была состояться свадьба. Еще скажи мне, что на этой твоей картинке изображено что-то другое.
Она вышла, белые больничные тапочки шаркали по грязному линолеуму. Из глубины салона до меня донесся ее рокочущий голос, а затем скрежет бота. Меня подмывало достать из кармана сайд-кик, но я держала руки в мыльной жиже. К тому же я достаточно насмотрелась на фотографию. Норин права. Это свадьба. Рука с кольцом, наверное, принадлежит христосианскому священнику. Должны быть еще свидетель и фотограф, хотя, возможно, фотограф и есть свидетель. Конечно, я ничего не знала о свадьбе, хотя два дня расследовала исчезновение Рашми Джонс. А детектив я была не самый худший. Наверное, мать Рашми сама ничего не знала. Иначе какой смысл поручать мне поиски дочери и утаивать подобную информацию.