Частные сыщики по традиции заводят нас на «нехорошие улицы», но «нехорошие улицы» в рассказе Келли чрезвычайно странные, из не менее странного будущего, где правят некие таинственные, непредсказуемые, безжалостные пришельцы, где все человечество поставлено с ног на голову волею этих пришельцев, где детектив неохотно берется за расследование одного рискованного в политическом смысле дела, откусывая кусок не по зубам…
1
Я таращилась на свой сайд-кик, мечтая, чтобы он запищал. Я уже пыталась гипнотизировать дверь, но к ней и близко никто не подходил. Можно было бы привести в порядок записи по делу Рашми Джонс или вытереть пыль в конторе. Пыли было полно. Или спросить совета у «Джонни Уокера», который этим утром сам открыл контору на дне ящика моего письменного стола. Но вместо всего этого я решила распахнуть окно. Может, новое дело прилетит с почтовым голубем. Или с кирпичом.
Подо мной три этажа, на Маркет-стрит пусто, как и везде в городе. Только парочка некрасивых девиц в туфлях на низком каблуке и какая-то бабуся в наброшенном на плечи одеяле и сандалиях. Она сидела на тротуаре перед домом покойной Старбакс, бренча на гитаре в надежде найти в аду филантропа и заработать немного мелочи. Голос у нее был слабый, но сладкий, как персиковое мороженое. «Мой парень, поговорим о моем парне». Несчастная старая потаскуха, подумала я. Нет никаких парней, ни твоих, ни чьих-либо еще. Она перестала петь, когда над нами захлопал крыльями дьявол, собираясь приземлиться на соседний дом. До этого момента стояло прекрасное июньское утро, влажная многообещающая весна, еще не обернувшаяся иссушающим летом, обычным для этого города. Бабуля тяжело поднялась, опираясь на гитару. Она плотнее завернулась в свое одеяло и заковыляла по улице.
И тут сайд-кик наконец запищал, только это оказалась Шарифа, моя почти бывшая любовница. Должно быть, она звонила из больницы, на ней был легкий синий халатик. Даже на маленьком экране было видно, что она только что плакала.
— Привет, Фей.
Я закусила губу.
— Приходи сегодня домой, — сказала она. — Очень тебя прошу.
— Я не знаю, где мой дом.
— Прости меня за то, что я сказала. — Она прижала к груди скрещенные руки. — Это твое тело. Твоя жизнь.
Я любила ее. Меня вымотало осознание того, что я беременна, аборт, все, произошедшее между нами за последнюю неделю. Я ничего не ответила.
Голос Шарифы скреб железом по стеклу.
— Ты уже сделала это?
От ее вопроса я снова разозлилась. Она так глубоко задета, что даже не может произнести нужное слово.
— Дай-ка подумать, доктор, — сказала я. — Ты хочешь знать, выскребли меня уже или нет?
Ее лицо скривилось.
— Не надо.
— Если хочешь грязи, — продолжала я, — всегда можешь нанять меня, я сама себя оболью. Мне нужно работать.
— Скажи, что ты пошутила.
— Ладно-ладно, док, — сказала я и отключилась.
Моя жизнь полетела ко всем чертям, что не такая уж важная новость. Хотя, несмотря на открытое окно, после звонка Шарифы в конторе стало душно. Я сказала себе: все, что мне нужно, это кофе, хотя на самом деле мне нужны были какая-нибудь богатая тетушка, отпуск на Фиджи и новая подружка. Я заперла за собой дверь, прошла через холл и собиралась нажать кнопку, когда лифт загудел. Дверца открылась, за ней оказался Джордж, бот, обслуживающий наш дом, и дьявол, без сомнений, тот самый, который только что пролетал мимо. Я сказала себе, что ко мне это не имеет никакого отношения. Дьявол, наверное, пришел к чокнутой Марте, живущей рядом со мной, по поводу налогов или же берет уроки игры на фортепьяно у Эбби дальше по коридору. Точно, а пьянчуги шатаются по барам, чтобы полакомиться арахисом.
— Привет, Фей, — сказал Джордж. — Вот он очень надеялся застать тебя в конторе.
Я обалдело вытаращилась на дьявола, разинув рот. Разумеется, я видела их по телевизору и в полете, а однажды заметила, как один из них входит в ратушу, но никогда не оказывалась рядом с дьяволом на расстоянии вытянутой руки. Я ненавидела дьяволов. Двери лифта дернулись и начали закрываться. Джордж придержал их рукой.
— Не может ли он отнять немного твоего времени? — спросил бот.
Дьявол был ростом чуть больше метра. Лицо напоминало цветом запекшуюся кровь, а его пасть, казалось, целовала воздух каждый раз, когда он вдыхал с сырым чмокающим звуком. Крылья плотно прижаты к телу, их мембраны полупрозрачно-ржавые, под ними лишь угадывалось лоснящееся ядро тела. Я видела свое отражение в его плоских глазах. Вид у меня был такой, словно мне на голову только что рухнул маяк.
— Что-то вызывает в тебе сожаление, Фей? — спросил Джордж.
Настало время моей остроумной реплики, дабы показать им, что ни один непобедимый кровожадный чужак не в силах запугать Фей Хардвей.
— Нет, — сказала я. — Проходите.
Если бы они могли воспользоваться стульями, в моей конторе осталось бы полно свободного места. Однако Джордж заявил, что дьяволу необходимо устроиться поудобнее, прежде чем мы приступим. Я кивнула и уселась за стол, радуясь, что этих двоих и меня будет разделять хотя бы такая преграда. Джордж вытащил оба стула в маленькую приемную. Дьявол расправил крылья и взгромоздился на шкаф с папками, сбросив одну из них мне на стол. Он заполнил собой всю заднюю стену моей конторы, когда уселся, раскинув крылья почти на двадцать футов. Джордж закатился в угол и принялся втягивать руки и ноги, пока не остались только голова и вязкая синяя лужица характерной для ботов жидкости. Дьявол смотрел на меня, словно гадая, какой из меня выйдет коврик. Я выложила на «рабочий стол» три новых ярлыка: «Новое дело», «Расследованьице», «Нажать в случае паники».
— Не откроешь ли эту папку для беседы с Сирином? — спросил Джордж. — Сирин испытывает огромное желание привлечь тебя к расследованию.
Дьяволы никогда не разговаривают с нами, никогда не объясняют, что они делают. Никто не знает точно, каким образом они общаются с целой армией роботов, которую они же и создали, чтобы те помогали нам.
Я открыла папку «Новое дело», замигал зеленый огонек.
— Я записываю разговор. Если я решу взяться за дело, то все расследование будет записано.
— Очень разумно, Фей. Тебе пригодятся заметки по твоей клиентке Рашми Джонс.
— Она не моя клиентка. — Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не свалиться со стула. — А при чем здесь она?
— Сирин передает глубочайшие сожаления. Смерть все делает бессмысленным.
Мне совершенно не понравилось, что этот дьявол вообще что-то знает о Рашми, а особенно то, что она мертва. Я обнаружила тело в номере 103 гостиницы «Комфорт Инн» всего двенадцать часов назад.
— Копы уже взялись за это дело. — Я не потрудилась скрыть злость в голосе. — Точнее, за то, что от него осталось. Я ничем не могу помочь.
— Позволь мне, Фей?
Ярлык на «рабочем столе» оказался уже выделенным. Я щелкнула по нему и увидела изображение Рашми в темно-сером платье без рукавов, в котором она и умерла. В волосах у нее была голубая лента. Она улыбалась так беззаботно, словно ученица перед каникулами. Последнее, что пришло бы ей в голову, это ингалятор с цианидом, вскоре оказавшийся у нее во рту. Ее держала за руку брюнетка в мужском костюме в полоску и в шляпе с высокой тульей и тонкой, как дым, вуалью. Парочка была заснята под садовой аркой, Убранной розовыми розами. Они смотрели вправо, куда указывала рука кого-то третьего, стоящего рядом с камерой. Это была изящная рука, рука, никогда в жизни не мывшая тарелки и не менявшая; пеленки. На безымянном пальце было широкое серебряное кольце с каким-то узором или же выгравированной надписью. Я навела на кольцо зум, напрасно терзая пиксели, — рисунок не сделался яснее.
Я взглянула на дьявола, затем на Джорджа:
— И что?
— Стоит обратить внимание на цифры, — подсказал Джордж. — Там стоит дата — двенадцатое июня, четырнадцать пятьдесят две.
— Вы хотите сказать, снимок сделан вчера днем?
Этого не могло быть, но именно так и было. Я знала, что вчера утром Рашми отправилась покупать туфли. В 11:46 она приобрела за тринадцать долларов пару модных в этом сезоне туфель от Доньи Дюрандс, потом в моих сведениях имелся пробел. В 13:23 она потратила восемьдесят девять центов на салат и чай со льдом в «Мезон Диана». Она зарегистрировалась в «Комфорт Инн» в 18:40. Портье запомнила, что Рашми была в смятении. Она употребила именно это слово. Точное, хотя и несколько высокопарное для «Комфорт Инн». Кто станет покупать дешевые туфли в день, когда собирается покончить с собой? Тот, кто пребывает в смятении. Я снова взглянула на «рабочий стол». Смятения точно не наблюдалось в лице Рашми Джонс на этой фотографии. Затем я обратила внимание на туфли: холодного темно-серого цвета, от Доньи Дюрандс.