такой пилы. Было понятно, что убийство совершено как минимум двумя лицами. Способ совершения преступления говорил о том, что убийство не было спланировано. Доказательством вины были признательные показания Сорокина, Севостьянова и признание вины на очной ставке Подойницына. Косвенное доказательство — след обуви, кроссовка. Но его невозможно было идентифицировать, это был дешевый кроссовок Adidas, в которых ходят в деревнях, их туда завозят массово. Ну и показания продавщицы, которая якобы продавала водку Сорокину. Способ убийства тоже был сразу очевиден — это был провод. Это было понятно по следу на шее. Я на девяносто процентов в этом уверен. В то время как Сорокин указал, что удушение производилось полотенцем. Со следствием я согласен в мотивах преступления. Действительно, скорее всего, изначально шли к старикам, чтобы продать цепи. В остальном я не согласен, вы можете мои доводы взять из приговора».
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ОПРАВДАТЕЛЬНОГО ПРИГОВОРА СУДЬИ АНУФРИЕВА:
— Совокупность доказательств, представленных стороной защиты, убедительно свидетельствует о том, что Сорокин, Севостьянов и Подойницын в указанное в обвинении время не встречались, совместно не распивали спиртные напитки и не ходили в дом потерпевших. Соответственно, не имели возможность совершить разбойное нападение и убийство Михайловой и Баранова. Показания каждого из подсудимых о месте своего нахождения в указанное время подтверждены показаниями многочисленных свидетелей.
— В обвинении, основанном на показаниях Сорокина, содержатся сведения о том, что подсудимые пошли в дом потерпевших, чтобы продать цепи от бензопилы «Дружба», принадлежавшие Сорокину... Специалист Федоров С. А., осмотрев цепи, указал, что они по размеру и иным характеристикам не подходят к бензопиле «Дружба» ... Согласно заключению молекулярной генетической экспертизы, на цепях эпителиальных клеток Сорокина, Севостьянова и Подойницына не обнаружено. Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что цепи, найденные на месте происшествия, Сорокину не принадлежат.
— Из показаний потерпевшей Черепановой Е. Ю. следует, что лица, совершившие разбойное нападение, кроме денег, похитили две или три бутылки водки и банку пива, что Сорокину и Севостьянову известно не было. Указанное обстоятельство ставит под сомнение достоверность их показаний о том, что после преступления они пошли в магазин, где купили несколько бутылок водки, которые выпили. Принимая это во внимание, суд критически относится к показаниям свидетеля обвинения Зенковой Г. И. о том, что та продала Сорокину в ночь убийства водку. При этом отмечает непоследовательность и нестабильность показаний данного свидетеля.
— Способ совершения убийства Баранова, указанный Сорокиным и Севостьяновым, противоречит заключению судебно-медицинской экспертизы трупа и объективно установленным сведениям о механизме причинения телесных повреждений, повлекших смерть, об орудии убийства.
— Суд критически относится к показаниям оперуполномоченного уголовного розыска Фадеева С. В., допрошенного в качестве свидетеля, о неприменении к Сорокину и Севостьянову насилия. Учитывая при этом явную заинтересованность Фадеева С. В. в сокрытии этих фактов.
— В то же время доказательствами невиновности подсудимых суд признает заключения молекулярных генетических экспертиз об отсутствии на их одежде крови потерпевших, а также об отсутствии следов на цепях бензопилы, на фрагментах ногтевых пластин рук Баранова и Михайловой, в смыве с шеи Михайловой эпителиальных клеток Сорокина, Севостьянова и Подойницына. Тогда как на цепях, фрагментах ногтевых пластин Баранова и Михайловой обнаружены эпителиальные клетки иных неустановленных мужчин.
— Суд, полностью исследовав материалы дела и оценив все представленные доказательства в их совокупности, приходит к выводу, что вина Сорокина С. С., Севостьянова А. Н. и Подойницына В. А. в разбойном нападении, совершенном группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с незаконным проникновением в жилище, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшим, не доказана.
ВНУТРЕННИЕ УБЕЖДЕНИЯ
Судья Забайкальского краевого суда Игорь Лобынцев также не стал комментировать приговор своего коллеги Константина Ануфриева и рассказал, что не сомневается в виновности Сорокина, Севостьянова и Подойницына.
— У меня сомнений в своем решении абсолютно нет. Понимаете, когда приговор выносится, помимо доказательной базы есть внутренние убеждения судьи. В данном случае есть свидетели за и против.
— Есть много свидетелей защиты, которые обеспечивают алиби обвиняемым. Понимаю, что родственники могут давать ложные показания в пользу своих близких, но ведь есть показания соседей, знакомых.
— Собутыльников!
— Со стороны обвинения только один свидетель, продавщица магазина.
— Но еще явка с повинной.
— Но она после задержания написана и не ими, можно ли ее считать явкой с повинной?
— Есть внутренние убеждения и доказательная база. Любой судья кому-то верит, кому-то не верит, создается впечатление. Вот смотрите. Обнаруживают двух стариков, дома разбросаны вещи. Сразу падает подозрение на Подойницына. Его задержали, потом отпустили. Оцениваем с точки зрения оперативных сотрудников. Допустим, они недобросовестные, им надо раскрыть резонансное преступление и кого-то подставить. Главное, раскрыть и заработать погоны. Берут Подойницына, проверяют его и отпускают, потому что ничего не находят. Берут следующего, Сорокина. Допустим, он слаб духом, его приперли, запугали, он берет на себя убийство. И дальше, с точки зрения оперативного сотрудника, — все, можно дело закрывать. Зачем им Подойницын?
— Но было же очевидно сразу, что убил не один человек.
— Хорошо, допустим, нужен еще человек. Заставляют Сорокина оговорить Подойницына. Ну там у опера личная неприязнь к нему. Ну вот уже два человека. Можно направлять в суд. А для чего третьего тянуть сюда? Я дело слепил из двух человек, для чего мне тянуть третьего? А если он приведет свидетелей, которые покажут, что он был с семьей в это время, еще где-то? И дело посыпется...
— А почему вы не поверили словам знакомых подсудимых, как вы говорите, собутыльников?
— Ну смотрите, они сначала рассказывают, как они убили, а потом все отрицать начинают. Там была продавщица магазина, которая говорила, что видела Сорокина, когда он покупал водку.
— Но она путалась в показаниях, и вы ей верите, а другим нет?
— Да, я ей верю. Потом мать одного из них просила соседа дать ложные показания, подтвердить, что он в данный момент находился у него, но он отказался. — листает приговор. — Вот из таких моментов и складывается внутреннее убеждение.
— Они изменили свои показания, что вы об этом думаете?
— Сначала признаются, а потом, когда попадают в СИЗО, меняют показания. Им живется сложно в условиях СИЗО, и они почти все начинают менять показания, говорят, что сотрудники заставили.
— Но нельзя же исключать тот факт, что их заставили.
— Да, нельзя. Вот свидетель Каргин... — нашел строчку в приговоре, — «.показал, что знает Сорокина и в тот день он Сорокина не видел,