– не виноват никто.
5. Шакалы
– Всё? – уточнил Баяр. – Может, меч? Кнут? Щит? Топор?
– Ну вы мне еще лук предложите, – нервно и грубо огрызнулся Женька, которого вдруг заколотило так, что зубы лязгнули. Крепко сжал челюсти, сглотнул и уже спокойнее добавил. – Я готов.
– В круг.
Под бурчание подростков и одобрительные подмигивания воинов Женька перескочил через каменную ограду – легко и ловко. Почти изящно. Огляделся, сразу подмечая места, где можно прижаться к камням. Заметил и яму справа, и кочку, и рытвины. Нужно тут быть осторожным – запросто можно подвернуть ногу. Встал поудобнее возле самого барьера, вопросительно глянул через плечо на главного.
Тот сощурился так, что глаза стали как щелки, отрывисто бросил:
– Тэгье (*давай)!
И пространство вокруг Женьки вдруг взорвалось. Откуда-то из воздуха появились собаки. Крупные, горбатые, низко рычащие. Из раззявленных пастей капает слюна. Странные такие псы, он таких раньше не встречал. Рыжие, с черными полосками на хребтах. Много – Женька успел насчитать штук восемь.
Самый страшный его кошмар.
Когда-то еще в невинном детстве на маленького карапуза Женю напала стая бродячих псов. Было ему тогда едва ли больше четырех лет. Это был первый побег из детского дома, самый простой: он спрятался за кустами, а потом, когда воспитательница увела всех детей на обед, малыш спокойно вышел через калитку и потопал по дорожке. Не то родителей хотел найти, не то еще что – теперь уже не вспомнить. Шел долго, забрел на какую-то свалку. Копал деревянной лопаткой мерзлый снег, сам себе придумывал игру. А потом послышалось рычание – вот прямо как сейчас.
Спасла его толстая зимняя шуба и меховая шапка. И случайно проходивший мимо мужчина, который не побоялся броситься на помощь истошно вопящему кульку, которого трепали бродячие псы. До сих пор Женьке иногда снились вонючие пасти и красные языки. Во сне он всегда падал на живот и прятал лицо – как тот, маленький Женька. Наверное, с того дня и появилась у него эта странная интуиция. Он никогда не поворачивался надолго спиной к пустырям или даже подъездам. И свалки обходил стороной.
А теперь прятаться было негде. И некогда. Один из псов с рычанием бросился ему в ноги. Прыжок! Женька и сам не понял, зачем он это сделал, а только прыгнул он не на груду камней, не за ограду, как было бы логично и правильно (и пес с ней, с военной карьерой, жизнь дороже), а в самую гущу стаи. Кого-то придавил, кого-то полоснул длинным ножом. Воткнул короткий прямо в глазницу одному из псов. Чувствовал, как рвут его плоть. Грызут лодыжку. Метят в горло. Не орал, берег силы. Откуда-то пришло осознание, что если вот такое испытание для каждого – то его можно пережить. Даже восьмилетки тут были. Их же просто порвут на части! Наверное, надо просто продержаться еще немного, и псов отзовут. Уворачивался, колол, рубил, хрипел. Скользил на горячей крови, отплевывался, потерял длинный нож из правой руки. Видимо, он где-то застрял. Впрочем, самой руки он и вовсе не чувствовал.
А потом наступила тишина. Псы исчезли, словно их и не было совсем. Нет, тела остались. Еще шевелящиеся, поскуливающие, но как-то подозрительно бледнеющие. Или это у него в голове мутилось? Быстро сосчитал – одиннадцать. Одиннадцать здоровых псов. Правая рука висит плетью. Лодыжка разорвана в мясо. Рубашка насквозь в крови. А боли он вообще не чувствует, потому что шок. Даже на ногах умудрился остаться – или успел вскочить?
Обернулся, ища глазами Баяра: он ведь справился, верно? Возьмет его узкоглазый к себе в сотню? И тут его накрыло. Боль была настолько дикой, мучительной, что в глазах потемнело. Всё тело словно судорогой свело. Женька почувствовал, что он сейчас грохнется в обморок, но этого допустить было никак нельзя. И он растянул губы в улыбке, быстро-быстро вдыхая воздух. Сделал шаг, другой – преодолевая ужас, припадая на левую ногу. А все же не быть ему воином – останется навеки калекой. Или на коне – не важно? Каким чудом он дошел до ограды – и сам не понял. Как в тумане. И там его уже подхватили сильные руки, уложили на одеяло.
– К шаману, быстро, – отрывисто бросил Баяр.
– Ну нет, – прохрипел Женька, ощупывая левой рукой лицо – к счастью, целое, только перемазанное в крови. – Я теперь хочу посмотреть, как остальные справятся.
Воины вокруг вдруг одобрительно засмеялись, один даже потрепал его по волосам.
– Ладно, – сказал Баяр. – Листян! Принеси Дженаю умыться. И перевяжи раны.
Девушка жалобно пискнула, но спорить не посмела – убежала. А Женька лежал, смотрел в бесконечно-голубое небо и улыбался, потому что Баяр назвал его по имени, а значит, признал равным. Но если бы мальчик знал, что испытание будет вот таким – ни за что бы за ограду по своей воле не зашел. Хорошо, что первым пошел.
Нога уже и не так пульсировала, и руку он вдруг ощутил. Пошевелил пальцами, с удивлением понимая, что она даже и не сломана. Да как так-то? Сел на одеяле, потер лицо здоровой рукой, завертел головой.
А тем временем на арену запрыгнул тот самый Охтыр. Маленький, юркий, злой. Как хорек. У него было в руках короткое копье и щит. Ну-ну, и как он собирается отбиваться от псов вот этим? Интересно было бы посмотреть! А тела прежних уже убрали – куда? А рядом с мальчишкой вдруг появились три здоровенных бородатых мужика, по виду – далеко не кохты. К счастью