к моему удовольствию, прозвучала достаточно язвительно.
Незнакомец, однако, миролюбиво улыбнулся. Бр-р-р! Зубищи у него были, надо заметить… Любой пёс позавидует.
— Само знакомство — лишь внешняя форма, а внутреннее содержание этого явления — потребность во взаимном сотрудничестве. Я думаю, вы деловой человек, а потому предлагаю отбросить никому ненужную формальность. Давайте постигать суть.
Признаюсь, такого я никак не ожидал. Едва ли не посреди улицы ко мне пристает размалеванный безумец и начинает философствовать. Причем, явно намекая на необходимость нашего с ним сотрудничества. Почему-то я ответил ему хоть и банально, но в том же духе:
— Вы предлагаете мне съесть яйцо, не разбив скорлупы.
Незнакомца, казалось, эта фраза порядочно развеселила. Он глухо рассмеялся и сказал:
— Извините, я забыл, что это непосильная задача для большинства людей.
— А вы, значит, фокусник? Желаю удачи в поедании яиц! — я повернулся было, чтобы уйти.
— Подождите! — странный, мягко говоря, собеседник совершенно непонятным образом оказался у меня на пути. Что за чертовщина? Действительно, что ли, фокусник?
— Вы нуждаетесь во мне.
И меня прорвало:
— Тысяча чертей тебя раздери, сумасшедшая кукла! Зачем мне ты, если в этой жизни мне уже не нужно ничего!? Я в отчаянии, потому что никто не в силах мне помочь! Слышишь? Никто! Ты даже не представляешь сколько стоит то, что мне необходимо!
— Представляю.
— Что?.. Что ты сказал?
— Если можно оценить жизнь — представляю.
* * *
Не скажу, что его план мне понравился. Но в одном Фокусник — так я назвал его — прав: отправляясь по групповой визе в Загород, вместе с обнищавшими горожанами-переселенцами и преступниками, я рисковал вляпаться в дерьмо по уши. Не нужно быть гением, чтобы понимать очевидное: эта группа — просто очередная партия слуг и рабов для тамошних заправил-веркуверов. А если меня "впрягут", смогу ли я снова вырваться на свободу? Как сказал Фокусник (и Хлофель подтвердит, он-то у нас начитанный), фраями там тоже не просто так становятся. Это рабов освобождают за особые достижения или за выслугу лет. Вот они и создают поселки свободных — в Вюндер-то возвращаться дураков находится мало, после второго Перехода три четверти дебилами становятся.
Фокусник предложил альтернативу. Я могу отправиться нелегалом, без визы, и не через Переход, а через какой-то Лаз.
— Тебе-то это зачем?
Фокусник и глазом не моргнул — видно, давно уже ждал такого вопроса:
— А я позабочусь, Луфф, чтобы ваша виза зря не пропала.
— То есть ты ей воспользуешься сам?! — я решительно ничего не понимал. Такое впечатление, что последние пару дней кто-то упорно желает свести меня с ума.
— Через Лаз можно пройти только один раз и только в одну сторону. Я уже пробовал…
— Как это?
— Долго объяснять. Да и зачем вам? Лишние знания — лишние волнения. А вам и так предстоит поволноваться. Переход — развлечение не из приятных, а через Лаз — тем более. Врочем, иногда он удаётся даже неподготовленному человеку.
Да уж, нечего сказать, успокоил.
Глава 4
Луфф
Пять тысяч шестьсот четырнадцать. Пять тысяч шестьсот шестнадцать. Пять тысяч…
Шаги я считал без какой-то особенной цели. Лишь бы не думать о том, куда и зачем иду, и что меня там ожидает. И так уже напугали — дальше некуда.
Нет, я всё понимаю — мне нужны кристаллы, чтобы продолжать жить, как прежде. И я очень хочу жить, даже сам раньше не догадывался, насколько. Но при этом хотелось бы остаться нормальным человеком, а не каким-нибудь безмозглым уродом. А вот как раз этого ни Хлоффель, ни Фокусник мне не гарантируют.
Можно, конечно, послать их со всеми пугалками куда подальше. Откуда тому же Хлоффу знать, что такое Переход, и как он влияет на человека? Это он в книжках своих прочитал? Хорошо, а кто эти книги написал? Такой же сумасшедший старик, как и он сам.
С Фокусником сложнее. Есть в его интонациях нечто такое, что заставляет поверить в любые небылицы. Как будто он сам все эти ужасы видел. И по крайней мере в одном уже оказался прав — воспользоваться Лазом дважды невозможно. Хотя бы потому, что ни один нормальный человек туда по своей воле снова не полезет. Жутковатое местечко. То ли обвалившийся подземный ход, то ли высохшее русло грунтовой реки. Скорее второе, судя по тому, что попал я сюда, спустившись по стволу заброшенного городского колодца. Хотя, насчёт высохшего я немного преувеличиваю. Там, где вода не капает с потолка, пытаясь загасить факел, там стены и камни под ногами покрыты отвратительной синей слизью. Я уже имел удовольствие убедиться, что она липнет к одежде от малейшего прикосновения. А уж воняет как — не передать!
Но это ещё ничего. Первые шагов пятьсот я проделал вообще на четвереньках, иначе было не пробраться. И потом долго вытирал руки о собственную задницу, чтобы избавиться от плесени. Но они всё равно остались синими, как будто я уже начал превращаться в монстра.
Б-р-р! Я же дал себе слово не думать об этом. Лучше продолжу считать шаги.
Пять тысяч семьсот сорок два. Пять тысяч семьсот сорок четыре. Пять тысяч с-с-с… сука! Опять нога соскользнула, и я, едва успев отставить в сторону руку с факелом, шлёпнулся лицом в грязь. Кроме того, долбанулся коленом о камень, а по спине пропрыгал мешок с Хлоффелевской железякой. Тяжёлая, зараза, и углы острые. Но без неё никак нельзя. Этот прибор — моя единственная надежда выдержать Переход. Если расфигачу агрегат о камни — всё, можно заказывать себе новый портрет. Желательно, у слепого художника. Хотя, канавокопателям и дерьмосборщикам портреты вроде бы и ни к чему.
Я остановился, протянул свободную руку за спину и ощупал мешок. Кажется, ничего не разбилось. А этот, как его, индикатор? Хлоффель сказал, чтобы он у меня всегда перед глазами был. Ага, вот он, на плечо съехал. Там должны светиться два маленьких огонька. То есть, лучше, если один — зелёный. Это означает — прибор ещё работает, мой внешний облик сохраняет. А заодно и те вещи, что в мешке лежат. Вот только с ними, похоже, проблемка… Не хватает у прибора мощности, чтоб защищать все вещи. Ведь на индикаторе ещё и красный огонёк имеется. Если он горит, значит — перегрузка. А потому нужно что-нибудь выбрасывать, самое ненужное, потом ещё и ещё, пока сигнал не погаснет. Здорово Хлоффель придумал, ничего не скажешь, да вот беда — ненужного я с собой и не брал. А этот сволочной огонёк уже третий