в беде. Бери осла и ослицу и безустали работай на них. Только не верь им: эти осел и ослица не простые — они хитрее самого священника и муллы. А пройдет год — ты пригони их обратно на этот перевал: я буду ждать тебя у камня.
Потом старый волшебник вытащил из черкески белый газырь, из газыря высыпал он на ладонь четыре зерна красной пшеницы, дал их бедняку и сказал:
— Вот тебе еще четыре зерна пшеницы, бросишь одно зерно в один мешок — и мешок доверху наполнится красной пшеницей, бросишь другое зерно в другой мешок — и тот наполнится красной пшеницей, потом бросишь третье зерно в третий мешок, а четвертое зерно в четвертый мешок, и они доверху наполнятся красной пшеницей. Тогда ты взвали два мешка на осла, два мешка на ослицу и отправляйся в свою саклю. Иди, и пусть твоя сакля наполнится счастьем и род твой живет вовеки, пока на земле растет трава, с гор течет вода и в ущельях дуют ветры.
Зажал бедняк четыре зерна красной пшеницы в кулаке и не успел слова сказать, как старик подбежал к белому коню, отвязал его от орехового дерева и легче ветерка прыгнул в серебряное седло. Вмиг выросли у коня могучие крылья, взмахнул ими белый конь, и поднялась буря на перевале, задрожали все горы на земле, зашумели дремучие леса, и волшебник скрылся за облаками.
От страха повалился бедняк на каменистую дорогу, закрыл мешком глаза и еле дышит.
И осел с ослицей тоже испугались и точно мертвые повалились на траву.
V
Кто знает, сколько времени так лежал бедняк и дрожал от страха. Но вот перестала шуметь буря на перевале, успокоились высокие горы, затихли дремучие леса. Бедняк открыл глаза и подумал: «Не сон ли это?» Отодвинул мешок от глаз, посмотрел вокруг себя и видит: лежат на траве осел и ослица, а самого старика и его белокрылого коня и след простыл. Потом разжал бедняк кулак и видит на ладони четыре зерна красной пшеницы. Обрадовался бедняк, быстрее серны вскочил с земли, бросил одно зерно в один мешок — и мешок тот доверху наполнился красной пшеницей, бросил другое зерно в другой мешок — и тот наполнился пшеницей, а когда наполнились пшеницей все четыре мешка, сорвал бедняк хмель с орехового дерева и крепко завязал полные мешки. Тогда бедняк кинулся к ослу, поймал его и взвалил ему на спину два мешка красной пшеницы, потом поймал ослицу и ей взвалил два мешка на спину. Потом сорвал он березовую хворостину и сказал:
— О, великий аллах, пусть счастьем наполнится жизнь старика! — Ударил он осла и ослицу березовой хворостиной и погнал их перед собою, а сам бежит за ними и песни распевает.
Много ли, мало ли бежали осел и ослица по тропинке, много ли, мало ли бежал за ними бедняк, не знаю, но вот прибежали они во двор старого хадзара.
— Эй, хозяйка! — закричал тут бедняк что было сил, — беги во двор и бери пшеницы столько, сколько душа твоя пожелает!
Услыхала это жена, вскочила со скамьи и ушам своим не верит. «Откуда быть мужу во дворе, да еще с пшеницей, когда он только сегодня ушел из бедного хадзара?» — подумала она.
— Может, это сам шайтан кричит, а не муж? О, бог богов, избави наш бедный очаг от беды! — взмолилась она богу богов.
А сама дрожит от страха, с места не может сойти. Потом выбежала она из сакли, смотрит: во дворе стоит ее муж, возле него — два осла, а у каждого осла на спине по два мешка привязано. Сильнее прежнего удивилась жена бедняка, смотрит она то на мужа, то на осла, то на ослицу и глазам своим не верит.
Тут бедняк рассказал своей жене все, как было.
Обрадовалась тогда жена бедняка, схватила она большую деревянную тарелку, доверху наполнила ее красной пшеницей, вмиг намолола она муки, в золе испекла пшеничного хлеба и тем пшеничным хлебом накормила она мужа, маленьких детей и сама наелась досыта.
— Слава аллаху, а старику долгая жизнь! — сказал тогда бедняк.
— Слава горным духам, а доброму старику счастье! — сказала его жена.
VI
На другое утро бедняк говорит своей жене:
— Послушай-ка, хозяйка, ты пеки в хадзаре хлеб, а я возьму осла и ослицу и пойду в лес за дровами.
Потом взял бедняк топор и хворостину, вышел во двор и видит: лежат осел и ослица на дворе, ноги вытянули, глаза закрыли и еле дышат. Бедняк так испугался, что с места сойти не может, белее снега, что лежит на горах, стало его лицо. Уронил он на землю топор и березовую хворостину.
«Что теперь я скажу доброму старику? — думает бедняк. — Где я найду ему другого осла и другую ослицу?» И от горя слезы потекли по его щекам. Вдруг вспомнил бедняк, что говорил ему старик на перевале: не простые эти осел и ослица, не верь им, они хитрее священника и муллы.
Вспомнил эти слова и закричал на осла и ослицу:
— Знаю я, что вы хитрее священника и муллы! Только не обмануть вам бедного горца!
Схватил он с земли березовую хворостину и так ударил осла и ослицу, что быстрее ветра побежали они по тропинке в лес. А бедняк, с топором в одной руке, с хворостиной в другой, побежал за ними. В лесу бедняк нарубил дров четыре вязанки — две вязанки наложил на осла, две вязанки на ослицу и погнал их к своему хадзару. Сложил он дрова во дворе и опять отправился в лес, и так ходил бедняк в лес за дровами, пока между лесом и его хадзаром от копыт осла и ослицы не протопталась широкая дорога, а во дворе не выросла гора сухих дров.
— Вот теперь нам дров хватит на целый год, — сказал бедняк.
А жена ему и говорит:
— Дров-то много у нас, да только дровами сыты не будем.
— Не бойся, хозяйка, — отвечает ей бедняк, — не бойся, будут у тебя и хлеб, и мясо, и масло, и сыр. Дай только сроку.
На другое утро горец впряг осла и ослицу в деревянную соху и отправился на склон горы. Там он расчистил землю, вспахал ее деревянной сохой, засеял красной