— Верно, такой плащ тоже порфирогенет носит? — не удержался Март.
— Нет, ему зачем? У него горностай. Холодный, маркий, волос из него лезет, в таком только на троне сидеть. А в твоём самое то по больным бегать: не замёрзнешь, не промокнешь. Прикинь-ка, верно я твой рост запомнил? Мало толку, если плащ в ногах путается. Вот, как раз впору! Ещё бы пояс приспособить, чтобы не распахивался на ветру…
— И как тебя при дворе терпят, говоруна такого! — проворчал Март. Мех окутал его ниже колен тёплым мягким коконом, согрел и обласкал. Март погладил плотный блестящий ворс, затем торопливо сбросил плащ на кресло, сдержанно поблагодарил и пригласил кунга позавтракать.
— Угощать тебя особо нечем, — извинился он, — день не базарный…
— Об этом не беспокойся. Ты в «Окунёвой бочке» не обедаешь? Я там всю ночь, считай, просидел и сыт на неделю. Так форель жарят, что язык проглотишь!
— Идём, идём! — буркнул Март. — У тебя, верно, языков как у орзорумского варана. Один проглотишь, ещё пять болтать будут…
Один из мальчишек, сопровождавших кунга, извлёк из плетёной корзины два кувшина, в которых плескалось ароматное вино. Мартовы слуги сноровисто расставили блюда с немудрёным угощением и принесли тёплой воды для рук.
Сигверт болтал без умолку и всё расхваливал искусство лекаря, его дом и умение вести дела. Внешне он мало изменился, разве что взгляд стал более внимательным и цепким. Мало-помалу многолетняя обида в сердце Марта дрогнула. Верно, в Лаконике кунг и вправду одержал свою последнюю победу, и теперь взять с него нечего, кроме разговоров и подарков. Осталось ему жениться на какой-нибудь знатной даме, оставить потомство и тихо состариться.
— Как ты выбрался тогда, в Лаконике? — спросил Март кунга. — Добрался до Силлиона вплавь или уговорил морских дев донести тебя на своей пенной груди?
— Морские девы были сговорчивы, как орзорумские блудницы, — ухмыльнулся Сигверт. — Обошлись со мной куда ласковее, чем заслуживал недоумок, пустившийся вплавь на голодный желудок и с мечом в руке. Худо-бедно я добрался до острова, где на самом деле спрятал доспех, и приготовился геройски помереть там со всем своим добром, но увидел своих друзей. Помнишь старика и мальчишку, что были со мной? Так вот, они всё это время ждали меня и в тот день решили вернуться. Всю дорогу назад мы спорили, кто из нас совершил большую глупость: я, сбежав, или они, вернувшись. Увидев наконец силлионские берега, мы на радостях разделили первенство поровну.
— А что случилось с крепостной стеной? Люди болтали чуть ли не про небесный огонь…
— О, это заслуга одного алхимика из Тёмных земель. Мы с ним познакомились сто лет назад. Я тогда болтался по Империи купеческим проводником, а он показывал на площадях фокусы с огнём. Оказал ему услугу, потом он мне… Собираясь в Лаконику, я вспомнил о нём, отослал в Тёмные земли три меры серебра и орзорумского коня, а взамен получил бочонок горючего зерна. Знал бы ты, из чего оно делается! Не то из мышиного навоза, не то из самих мышей… Небесный огонь, как же… Зато грохнуло хорошо. Я, честно говоря, боялся, как бы по пути не разнесло мой корабль, но обошлось. Красиво получилось, скажи?
— Сносно, — кивнул Март и пригубил вино, чтобы немного передохнуть. Если Сигверт намерен и дальше испытывать на нём силу своего красноречия, то пора его выпроваживать.
— Кстати, а что за диковинный доспех, за которым так охотился Варрион? — небрежно спросил лекарь. И едва подавил вздох — сейчас кунг разговорится о своем сокровище на полдня. Но тот вместо ответа дёрнул шнурок, державший высокий ворот рубахи, и в вырезе мягко засветилась золотая чешуя.
Золотистые пластины размером в пол-ладони прилегали друг к другу плотно, без единого просвета. На их гладкой поверхности не было видно ни трещин, ни вмятин, будто броня только что вышла из рук мастера. Валик из тёмной мягкой кожи охватывал основание шеи, защищая яремную впадину и позвоночный бугорок. Соединялся доспех, видимо, на спине. Спереди не было даже намёка на шов. Интересно, кто застёгивает его на непобедимом кунге? Март снова поднёс к губам кубок, скрывая усмешку, и одобрительно кивнул.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ничего смотрится. А удобный?
— Как вторая кожа. В походах я его вообще не снимаю.
— Из чего же он сделан? Правда, что ли, из драконьей шкуры?
— Нет, конечно. Какой-то древний сплав. Ничего его не берёт, ни стрела, ни меч. На мне хоть синяки остаются, а на доспехе и вовсе ни царапины. — Сигверт снова стянул ворот, пряча драгоценную броню. — Я бы дорого дал, чтобы узнать секрет, но, похоже, он утерян навсегда. Я даже не уверен, что это аранская работа. Ни клейма, ни охранных знаков…
— Хороши были древние мастера, — искренне восхитился Март. — У нас всё про драконью чешую болтают. Вроде как удачу приносит, вроде как заколдованная…
— Чужое мастерство всегда проще объяснить колдовством. Про тебя-то не болтают, будто с нечистью знаешься?
— Пусть болтают, лишь бы деньги несли, — усмехнулся лекарь. Сигверт, поди, серебро не считает. На то есть придворные казначеи. И кошель за ним мальчишки носят. Воину пристало звенеть оружием, а не монетами.
Март отодвинул миску и хлопнул в ладоши. Вышколенные слуги мгновенно унесли всё лишнее, оставив на столе кубки и кувшины.
Сигверт наконец замолчал и опустил глаза на кубок цветного толнедрийского стекла. Солнце поднималось, и его лучи робко проникали в окно, заставляя вино сиять мягким розовым светом. Кунг то постукивал длинными пальцами по стенкам кубка, то поворачивал наполовину опустевший сосуд так, чтобы на его кромке вспыхивали и гасли золотые искры, задумчиво следя за игрой света.
Март допил вино и плеснул себе чистой воды. И приготовился слушать, зачем на самом деле явился к нему его бывший подопечный.
* * *
— Сдаётся мне, в Лаконике тебе жилось лучше, — начал наконец Сигверт. — Хотя там ты лечил беглых преступников, а здесь сплошь честных крестьян и ремесленников.
Март неопределённо пожал плечами.
— Мне нужен хороший лекарь для моих воинов, — продолжал кунг. — Сейчас при войске есть нескольких толковых ребят, но этого мало. Они не справляются с тяжёлыми ранами и болезнями. Предлагаю тебе занять место первого лекаря. Помощников и учеников возьмёшь сколько нужно, в деньгах тоже не будет недостатка. И будет повеселее, чем здесь.
— В мирное время все болеют одинаково, и воины, и простолюдины, — заметил Март.
— Мирное время продлится недолго.
— Правда? Неужели кто-то осмелился бросить вызов непобедимому силлионскому войску?
Сигверт самодовольно усмехнулся и откинулся на спинку резного кресла. Вытянул длинные ноги, устраивась поудобнее, и неспешно заговорил:
— У Силлиона нет врагов за его границами. По крайней мере сейчас. Однако люди недовольны ростом налогов. Только я разобрался с северными провинциями, как пришли вести о волнениях на побережье. Я проехал одиннадцать городов, считая ваш, и везде слышал одно и то же: налоги, налоги, налоги…
— Многих ли казнили?
— Никого.
— Отрадно видеть, как власть имущие укрощают недовольных словом, а не оружием.
— Кое-кто считает, что плох тот правитель, что обирает народ до нитки, а в ответ на справедливое возмущение посылает войска. В народе не умеют решать проблемы разговорами, поэтому мир, о котором ты говоришь, может пошатнуться в любой момент. Теперь понимаешь, о чём я?
— Какое дело простому лекарю до мятежников? Я доволен своей судьбой и не жду перемен. Если в Силлионе и есть безумцы, готовые выступить против правителя, они быстро будут схвачены. Не понимаю, зачем ты говоришь со мной обо всём этом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Жизнь научила тебя осторожности, — понимающе кивнул Сигверт. Теперь он снова сидел, подобравшись и наклонившись через стол к Марту. — Но иные жители города были откровенны со мной. Люди недовольны поборами. Всё, что им не хватает — это немного решимости. Они поддержат кого угодно, если впереди них пойдут войска. Порфирогенет засиделся на троне. Пора изменить ход истории Силлиона, и я приглашаю тебя разделить эту честь со мной.