1895
К...
Не верь, не верь толпе! Не умер Аполлон.Да! Старый мир погиб, и затопляет ЛетаРуины славные, где зову нет ответа;Пустынною скалой чернеет Геликон...
Но в их святой пыли наш новый мир рожден!Ужели божеством спасительного светаВ чудесном зареве грядущего рассветаНа радость новых лет не пробудится он?
Жизнь бьет ключом теперь, но, робкие невежды,Не видим мы еще поэзии надеждыВ эпической борьбе природы и труда.
Явись, о вещий бог! Не зная сожалений,Не веря смутным снам и грезам без стыда,Ты новый гимн найдешь для новых упоений!
1895
Андрей Шенье
О, если бы во дни, когда был молод мир,Родился ты, Шенье, в стране богов рассвета,От Пинда синего до синего ТайгетаБыла бы жизнь твоя – прелестный долгий пир!
При рокоте кифар и семиструнных лирВенчали б юноши великого поэта,И граждане тебе, любимцу Музагета,В родимом городе воздвигли бы кумир.
Но парки для тебя судьбу иную пряли!И ты пронесся в ночь кровавых вакханалийПо небу севера падучею звездой!..
Как греческий рапсод, ты страстно пел свободу,Любовь и красоту бездушному народуИ умер перед ним, как греческий герой.
1895
Чехарда
Царю тринадцать лет. Он бледен, худ и слаб.Боится пушек, гроз, коней и домового,Но блещет взор, когда у сокола ручногоЗабьется горлица в когтях зардевших лап.
Он любит, чтоб молил правитель-князь, как раб,Когда для подписи уж грамота готова;И часто смотрит он, не пророняя слова,Как конюхи секут сенных девиц и баб.
Однажды ехал он, весной, на богомольеВ рыдване золотом – и по пути, на всполье,Заметил мальчиков, игравших в чехарду...
И, видя в первый раз, как смерды забавлялись,Дивился мальчик-царь: и он играл в садуС детьми боярскими, но те не так смеялись.
1895
* * *
Родился я, мой друг, на родине сонета,А не в отечестве таинственных былин, —И серебристый звон веселых мандолинМне пел про радости, не про печали света.
На первый зов мечты я томно ждал ответаНе в серой тишине задумчивых равнин, —Средь зимних роз, у ног классических руин,Мне светлоокий бог открыл восторг поэта!
Потом... не знаю сам, как стало уж своимВсе то, что с детских лет я почитал чужим...Не спрашивай, мой друг! Кто сердце разгадает?
В моей душе крепка давнишняя любовь,Как лавры той страны, она не увядает,Но... прадедов во мне заговорила кровь.
1895
Петр Якубович
Из Сюлли-Прюдома
Затерявшийся крик
Игрой мечты ушел я в глубь вековИ вижу юношу: болезненный, печальный,Возводит он с толпой других рабовХеопсу мавзолей пирамидальный.
Вот он несет на согнутой спинеЧудовищный гранит.Дрожащая походка...Глаза глядят страдальчески и кротко...И страшный крик раздался в тишине!
Тот крик потряс весь воздух, строй эфира,Дошел до звезд – и там, за гранью мира,Все вверх идет в пространстве вековом.
Он ищет божества и правды бесконечной...Прошли века. Гигант остроконечныйНад деспотом стоит в величии немом!
1880
Раны
Со стоном падает в сражении солдат.Его возьмут, забрызганного кровью,В больницу отвезут и рану заживят.И в ясный день поддельному здоровью
Он верит, как дитя... Но с запада сыройПодует ветер вдруг, и в облаках туманаПотонет солнца блеск, – и вновь заныла рана!И веры нет в душе его больной!
Так прихоть времени всесильна; так, порою,На месте, где душа поражена судьбою,Я плачу, воскресив забытую печаль.
Слеза, печальный звук, одно пустое слово,Иль тучка в небесах, – как луч, осветят сноваПогибших лет затерянную даль!
1880
Крылья
Ребенком, крыльев я у бога все молилИ рвался к небесам неопытной душою.Там все торжественной дышало тишиною —Мой детский вопль туда не доходил.
Желанием борьбы, желанием простора,Широкого, как мир, душа была полна...Прошли года – и что ж? По-прежнему ясна,Заманчива лазурь для любящего взора.
Но нет в душе моей старинного огня!О, кто ж ты, демон зла, карающий меня,Сильней дающий мне познать ярмо бессилья?
Жестокий! Для чего ты дал спине моейГнетущие к земле громадностью своейИ все трепещущие крылья?..
1880
Могила
Его сочли бездушным мертвецом.Но он проснулся. Рот окостенелыйХотел кричать, но крик его несмелыйБыл заглушен каким-то потолком.
И в странной пустоте, холодной и бездонной,Без звуков, без лучей, лежит он одинок,Тревожно слушая... Испуганный зрачокПронизывает мрак безжизненный и сонный.
Кругом царит загадочный покой...Вот хочет он привстать... и – ужас! – головойУдарился о доски гробовые!
Усни и ты, душа моя,Не плачь, не рвись в небесные края,Чтоб цепи не почувствовать земные!
1880
На башне
На башне, в поздний час, ученый наблюдал,Как звездный хор торжественно и смелоСвой вечный путь в пространство направлял;А утро в бесконечности белело.
Он вычислял... Средь золотых мировКомета встретилась внимательному взору,И грозному он молвил метеору:«Ты вновь придешь чрез столько-то веков!»
Звезда придет, веленье исполняя,И обмануть не сможет никогдаНауки вечной, в вечности блуждая!
Пусть человечество исчезнет без следа:На башне бодрствовать упорно и тогдаТы будешь, Истина святая!
1882
Данаиды
Не ведая покоя, ежечасноОни бегут с кувшинами толпойТо к бочке, то к колодцу, но – напрасно!Им не наполнить бочки роковой.
Увы! Дрожат слабеющие руки,И, онемев, не движется плечо...Пучина страшная! Конец ли нашей муке?Неумолимая, чего тебе еще?
И падают они, идти уже не в силах...Но младшая из всех в сестер своих унылыхУмеет прежнюю уверенность вдохнуть.
Так грезы и мечты бледнеют, разлетаясь,А юная Надежда, улыбаясь,– О сестры, говорит, пойдемте снова в путь!
1899
Из Шарля Бодлера
Цыгане в пути
Провидящий народ с огнем во взорах смелыхВ путь тронулся вчера в немую глубь степей,Закинув за спины малюток загорелых,Прижавши их к сосцам цветущих матерей.
Мужья идут пешком вблизи телег скрипучих,Где семьи скучены, с кинжалом при бедре,Задумчиво следя цепь облаков летучих,Умея тайный смысл постигнуть в их игре.
Сверчок, завидев их из глубины зеленой,Одетых пылью трав, заводит гимн влюбленный.К бездомным странникам Природа-мать нежней:
Струится светлый ключ из почвы каменистой,В пустыне стелется ковер цветов душистый —Для них, читающих во мгле грядущих дней!
Между 1885 и 1893
Мятежник
Разгневанный Ангел, орлом с высотыНизринувшись, мощной рукою хватаетЗа чуб нечестивца и грозно вещает:«Я – ангел-хранитель! Раскаешься ль ты?
Знай: должно любить без гримасы печальнойУбогого, злого, хромого, слепца,Чтоб вышить из этой любви без концаДля ног Иисуса ковер триумфальный.
Любовь такова... Полюби же теплей —И будет блаженство наградой твоей,Блаженство, которое ввек не наскучит!»
И Ангел добра, прибегая к бичу,Рукой исполина отступника мучит.А тот отвечает одно: «Не хочу!»
1898
Великанша
В те дни, когда цвела Природа красотой,Чудовищных детей в восторгах зачиная, —Я б жить хотел у ног гигантши молодой,Как кот изнеженный, ярма забот не зная;
Следить, как, ужасы в забаву превратив,Растет она душой и зреет мощным станом,Угадывать страстей бунтующих порывВ глазах, увлажненных всплывающим туманом.
Величьем форм ее я услаждал бы взор,По склонам ползал бы ее колен огромныхИ в час, когда бы зной, пора желаний томных,
Ее, усталую, по полю распростер,В тени ее грудей дремал бы я небрежно,Как у подошвы гор поселок безмятежный.
1901
* * *
Часто с любовью горячей, со страстью мятежнойРвусь я к тебе, моя милая... Строго,Властно царит надо мною твой образ... Так нежноТак беззаветно люблю я, так много!Столько сказать я тебе, как сестре и как другу,В эти минуты хочу... Все сердечные раны
Рад обнажить, чтоб развеять туманы,В сердце смирить беспокойную вьюгу!
Что за дитя – человек!.. Повстречавшись, сурово,Кратко и холодно мы говорим и порою,Сами не зная зачем, ядовитое слово В сердце друг другу вонзаем с тоскою...
Слезы глотая, ломаю я руки...Муки любви, вы, безумные муки!
1883