с водой, травами и цветами.
Он склоняет голову и бормочет несколько слов над водой, затем подает ее нам.
– Принцесса? – тихо говорит Финн.
Я высвобождаю одну руку и забираю миску.
Фейри улыбается и тянется за лопатой, лежащей рядом с палаткой. Почва мягкая и рыхлая, а когда он копает, он бормочет что-то на незнакомом мне языке.
Как только яма становится глубиной в несколько футов, мужчина отступает назад и опускается на колено.
Я смотрю на Финна.
Его выражение лица серьезно.
– Вылей содержимое миски на землю. – Он перекладывает меня на руках, чтобы мне было легче примериться, куда я лью. Когда я переворачиваю миску, по мне пробегает волна силы, и когда Финн резко втягивает воздух, я понимаю, что он тоже это чувствует.
– Да благословят боги вас, вашу королеву и ваших детей, ваше величество, – говорит стоящий на коленях фейри.
– Спасибо, Данник, – говорит Финн. Он переступает через яму с цветами и травами и входит в палатку, позволяя пологам закрыться за ним.
Палатка больше, чем я ожидала. Она достаточно высокая, чтобы даже Финн мог стоять здесь в полный рост. В центре на полу лежит большая подушка размером с нашу кровать в поместье Джулианы, заваленная мягкими одеялами. В углу стоит стул, на нем две стопки одежды – для него и для нее.
– Можешь отпустить меня, – говорю я Финну.
Он изучает меня долгое, напряженное мгновение, и я думаю, что он меня поцелует, но затем он ставит меня на землю.
Когда он отступает, его дыхание становится неровным.
– Мне нужно связаться с Мишей и Претой и убедиться, что все готово для визита к священному источнику, – говорит он, опустив голову. – Скоро служанка приготовит тебе горячую ванну, а потом я бы посоветовал тебе поспать. Сегодня нас ждёт очень нелёгкая прогулка по горам.
– Хорошо, – тихо говорю я. Я чувствую, как он отстраняется, и хочу, чтобы он этого не делал. И тут я понимаю, что мое сердце болит слишком сильно и я не могу больше терпеть. – Я не люблю Себастьяна, – быстро говорю я.
Финн вскидывает голову, его глаза расширяются, как будто он удивлен, услышав эти слова. Я тоже, но от этого они не становятся ложью.
– Я видел, как ты его целовала, – тихо говорит он. В его голосе нет осуждения.
Я сглатываю.
– Это было ошибкой. Он застал меня врасплох, а узы…
Он закрывает глаза, как будто это объяснение делает всё только хуже.
– Полагаю, из-за уз ощущения были довольно сильными. Я слышал… – Он вздыхает и качает головой. – Неважно, почему ты поцеловала его и планируешь ли делать это снова. Вопреки любым комментариям, которые я мог сделать в тот день или после, это не мое дело.
– Может, и так, но я хотела, чтобы ты знал. С того дня, как я покинула Золотой дворец, ничего не изменилось. Он обманул меня, Финн, дважды. – Я пожимаю плечами. – Не уверена, что после такого наши отношения когда-нибудь станут такими же, как прежде. Даже если бы я этого хотела.
Он наклоняет голову и пристально смотрит на меня.
– С чего это?
«Потому что он – не ты. Потому что я не могу перестать думать о нашем поцелуе и о том, как ты утешал меня вчера ночью. Потому что хотя мои узы с Себастьяном могут усилить то, что я чувствую к нему и с ним, это никогда не сравнится с тем, что я чувствую, когда я рядом с тобой».
Но я молчу. Финн честно сказал мне, чего он хочет, – признался в своих мотивах и приоритетах. Я ему нравлюсь, да, и, возможно, он даже разделил бы со мной постель. Но он здесь ради своего народа, а не ради меня, и с моей стороны нечестно желать от него чего-то другого.
– Я никому не доверяю, – наконец говорю я.
Финн кивает и поворачивается, чтобы уйти, но останавливается, положив руку на полог палатки.
– Ты знаешь, что можешь доверять мне, – говорит он, так и стоя ко мне спиной. – Я понимаю, что мое слово мало что значит для тебя, но все же это правда.
* * *
Я принимаю ванну, ем приготовленные для нас хлеб и сыр и пытаюсь вздремнуть, но каждый раз, когда я засыпаю, я слышу что-то за пределами палатки и резко просыпаюсь, думая, что это возвращается Финн. Нам столько нужно обсудить. Я до сих пор не призналась, что шпионила за ним и Джулианой вчера ночью, и не спросила о том, кто такие «привязанные».
Но он не приходит. Вместо него ближе к вечеру возвращается служанка, которая помогала мне принимать ванну. Она говорит, что Финн хотел бы, чтобы я оделась для поездки и встретилась с ним в конюшне. Сегодня днем мы отправимся к священному источнику и сделаем подношение Лугу, чтобы Жрица согласилась встретиться с нами завтра.
Я позволила служанке помочь мне надеть одно из нескольких платьев, которые были в палатке, когда мы прибыли. То, на котором я остановила свой выбор, было того же красного цвета, что и то, что я носила сегодня утром, но у него были более толстые рукава и более высокий вырез.
Я боюсь снова идти под дождь, но когда я выхожу из палатки, светит солнце. Интересно, пожалею ли я о тяжелом платье и второй паре носков?
Служанка провожает меня к конюшням, и в тот момент, когда я вижу Финна, стоящего рядом с Двумя Звездами, я вспоминаю, почему термин «привязанный» звучит так знакомо.
Миша и Амира рассказывали, что дед Финна Кайрин был привязанным королевы Рие, последней правительницы рода Мэб. Я не спрашивала, что это значит, и предполагала, что это была своего рода клятва, которую приносят королева и ее партнер. Но если Финн думает, что мы можем быть привязанными, то это не так.
– Хорошо спала? – спрашивает Финн.
– Да, спасибо, – говорю я, улыбаясь сквозь ложь. Если я признаюсь, что все это время мечтала, чтобы он присоединился ко мне, это будет выглядеть жалко.
– Хорошо. – Он туго затягивает подпругу седла и похлопывает Две Звезды по боку. – Прета с Кейном поедут с нами. Если не будем задерживаться, можем быть на месте и через час.
Прета и Кейн садятся на лошадей, а я хмурюсь:
– А где твоя лошадь, Финн?
Он улыбается мне и снова гладит Две Звезды.
– Мы с тобой едем вместе.
Я усмехаюсь:
– Шутишь.
Финн выгибает бровь и переводит взгляд на слугу, стоящего по стойке «смирно» позади меня.
Верно. Потому что мы «суженые».
– Просто к сведению, – говорю