Остальные, наверное, чувствовали то же самое. Якоб закрыл лицо ладонями, Айван как-то судорожно вздыхал. Даже Йозеф, мало контачивший с нами, скорчился на скамье, обхватив колени руками. Он был немногим старше Тора, я плохо его знал, честно говоря. Йозеф чаще ходил с группой Пола, когда требовалась замена.
Барти пришел первым, за ним — Трент, глава Реттисси. Потом я, наверное, на несколько минут отключился, потому что когда снова открыл глаза — за столом сидели все, включая Гренделя. А передо мной стоял Блич и трясущимися руками капал в стакан какое-то лекарство.
— Пей, — он сунул мне стаканчик в пальцы. — Ох, Вен…
Я понял, что Блич уже видел мешок — не зря у него лицо было такое серое, а белки глаз покраснели. Я взял стаканчик, зачем-то понюхал, затем выпил. Блич сел рядом со мной, приобнял за плечи, на мгновение прижал к себе.
— Раде-то как скажем? Она вчера приходила — такая счастливая.
— Не знаю, — ответил я и вдруг подумал, что Нору теперь ничто не мешает уйти к Раде. Во всяком случае, он сможет ее утешить и хоть немного заменить собой Тора. — Главное, чтобы беременность не сорвалась.
— Я постараюсь этого не допустить, — серьезно сказал брат, и я позволил себе повернуть голову и уткнуться носом ему в плечо.
35
Толком я так и не уснул. Чуть-чуть задремал, а тут уже и вставать оказалось пора.
Пока собирался, думал, что же мне теперь делать. И со своей влюбленностью тоже. Потом решил, что делать ничего не надо. Пусть все идет как идет. Главное — я понял, в чем моя проблема и откуда ждать неприятностей, теперь смогу лучше себя контролировать. А Вен… ну что Вен? Флиртовать я никогда не умел, да и смешно бы это выглядело, откровенно говоря. Так, пожалуй, не привлечешь, а, наоборот, оттолкнешь предмет своих мечтаний… Ну и потом — может, все-таки пройдет? Сколько раз парни и девушки в моем возрасте влюблялись в абсолютно неподходящих им людей, те, конечно, не отвечали взаимностью — и ведь переживали как-то. И я переживу. Обязательно.
Умывшись, одевшись и захватив Маришкин фонарик, я отправился в столовую.
В коридорах царила привычная утренняя суета, разве что чуть-чуть приправленная невнятным беспокойством. Оно как-то кружило в воздухе, и в особенности — вокруг меня. Все-таки за последние дни люди успели ко мне попривыкнуть, не пялились так сильно, как вначале, а теперь спешащие мимо кидали непонятные взгляды. Вроде, не враждебные, но уже и не равнодушные.
Я зашел в почти пустую столовую. В углу завтракали парень и девушка и у двери сидели трое мужчин. Странно. Неужели все предпочли сегодня забрать еду во флаты?
Пока Лика накладывала мне кашу, я заметил, что она необычно печальна. И глаза слегка опухшие — плакала, что ли?..
— Э-э, — протянул я, ощущая, с одной стороны, необъяснимую ответственность за нее, а с другой — испытывая неловкость, поскольку лезу не в свое дело. — Что-то произошло?
— Все нормально, — сухо ответила Лика.
— Ладно, — я пожал плечами, делая вид, будто поверил. — Я тут фонарик Маришкин починил, передай, пожалуйста. Я обещал Лео отдать его вчера, но не смог, — я залез в карман, вытащил фонарик и положил перед ней на стойку.
— В рейде случилось какое-то несчастье, — неожиданно сказала она, не притрагиваясь к фонарику, но не сводя с него глаз, словно он мог помочь, — никто еще толком не знает, какое, но мне страшно.
— В рейде? — меня подкинуло со стула. — Когда? Откуда сведения?
— Созвали глав кланов по поводу рейдеров. Пит как раз пришел убираться в общий зал — слышал, как в каюте Гренделя заработала рация, и он разговаривал с Базилем, главой Совета.
Черт возьми! Нет, сожри меня со всеми потрохами! Да, мне тоже стало страшно — аж до печенок пробрало.
Я встал, забыв про полную тарелку перед собой, и торопливо направился к каюте Гренделя. У меня же с ним занятие, правда? Значит, он придет. Обязательно. Должен прийти. Хотя бы сказать, что урока не будет. И тогда-то я его не отпущу, пока не вытрясу — что, собственно, случилось…
Флат Гренделя оказался закрыт. Я прислонился к стене и стал ждать. Пробили третьи склянки. Время от времени мимо меня проскакивали люди. Сходя с ума от беспокойства, я почти не замечал их косые взгляды, но теперь хотя бы понимал причину. Если в рейде произошла какая-то неприятность — разумеется, виноваты были верхние. А я для окружающих все еще входил в их число.
Но если кого-то ранили — почему не позвали меня? Лекари с их препаратами, конечно, хорошо, но я ведь могу намного быстрее и эффективнее снять боль, к примеру, или заживить открытую рану… Впрочем, Грендель, кажется, недостаточно верит в мои возможности, если только помощь не требуется Невену.
На этой мысли мне чуть-чуть полегчало.
— Эй! Ты, что ли, верх… Гренделя ждешь? — спросили рядом, и я поднял голову.
Передо мной, засунув руки в карманы брюк, стоял незнакомый парнишка лет пятнадцати. Русые волосы заплетены в принятую здесь косу, глаза смотрят исподлобья.
— Жду.
— Он просил передать: занятия у вас не будет, — паренек развернулся и собирался уйти, но я, вопреки своим привычкам, схватил его за рукав.
— Почему?
— Совет у них. Наш глава всех собрал. Там рейдеры вернулись.
— Вернулись? — сердце подскочило в груди. — Так с ними все в порядке?
— Нет. Убили наверху одного, говорят. Который первым шел. И еще я лекаря видел, как он в нашу сторону бежал — может, еще с кем-то несчастье…
Ноги разом перестали меня держать, и невидяще глядя в спину уходящему парнишке, я сполз по стене на пол.
36
Мне пришлось все же снять защиту, когда Грендель категорично заявил, что ему нужна полная картина произошедшего. До этого мы рассказали членам Совета, как погиб Тор и почему нужно искать другую дорогу. Но деду показалось недостаточно. Он выжимал информацию изо всех по очереди и теперь дошел до меня.
Эмоции окружающих хлынули в мои мозги мощным потоком. Разве что Базиль, как обычно, остался непроницаем. Зато остальные… Отчаяние, смятение, гнев, боль, жалость…
За дверью каюты тоже толпились люди, и оттуда тянуло такой тоской и страхом, что я согнулся и закрыл ладонями уши, словно это могло от чего-то меня избавить.
— Вспоминай, — требовательно сказал Грендель. — Все вспоминай, с самого начала.
Я понятия не имел, где оно — начало. Для меня началом стала встреча с Нором, но вряд ли это интересовало Совет.
— Айван остановился, когда остановился ты, — подсказал дед. — Почему ты остановился?
— Заметил проблеск наверху. Там не должно было быть никаких огней, а они вдруг появились.
— У тебя имелась возможность предупредить Тора? — вмешался Базиль.
— Не знаю, — я с недоумением посмотрел на главу Совета. — Нет, наверное. Все произошло слишком быстро.
— «Нет» или «Не знаю»? — Трент даже привстал.
И тогда я понял.
Они искали виноватого. Им надо было что-то сказать в своих кланах, как-то объяснить случившееся. И чем оно нам грозило. Верхние поставили в шахте непроходимую ловушку. Сотни лет не ставили, а сейчас вдруг поставили. Я ее заметил, а Тор — нет. Если бы я шел первым, я бы — вероятно — успел среагировать. И тогда все бы остались живы.
Но было еще что-то, о чем они думали, однако пока не спешили говорить. Что-то, волновавшее Совет сильнее, чем гибель Тора. Я еще не успел сообразить, в чем заключалось это «что-то», а Трент уже вставал, поднимая руку и требуя слова.
— Мне кажется, мы должны смотреть глубже. Давайте вспомним два предыдущих рейда. Нет, я предлагаю вспомнить даже не два рейда, а два с половиной — включая ту разведку, в которую Невен так неудачно сходил наверх. Он привел тогда оттуда мальчика. И по странной случайности в тот же день погибли четверо юношей моего клана.
Как минимум двое из присутствующих знали, как и почему погибли Реттисси, но Грендель молчал, и я тоже не спешил открывать рот.
— Следующий рейд оказался неудачным. Наш уважаемый Грендель, — Трент поклонился деду с легкой издевкой. — Наш уважаемый Грендель настоял на том, чтобы верхний мальчик пошел в рейд. В результате рейдеры напоролись на засаду, в которой Бенедикт едва не погиб.