— В замке Монтгомери близ Арденн. Думаю, теперь наши родовые земли в полном запустении, — грустно покачал головой Брендон. — Насколько я знаю, королева может конфисковать мое поместье.
— Мы с лордом Роджером приведем там все в порядок, так как теперь ты наш воспитанник, — пообещала Блайд. — Если потребуется, мы выкупим твое поместье у Елизаветы. В конце концов, граф Стратфордский не может не иметь своих земель, не так ли, милорд?
— О чем ты? — Роджер наконец-то оторвался от своих деловых записей.
— Я сказала, что мы займемся поместьем Брендона, так как теперь мальчик стал нашим воспитанником, — повторила Блайд.
— Ты в своем уме? — изумился Роджер столь щедрому предложению.
Блайд укоризненно покачала головой:
— Милорд, не нужно так разговаривать со мной при нашем приемном сыне. Если потребуется, я оплачу все расходы.
— Именно это ты и сделаешь, — недовольно пробурчал Роджер, возвращаясь к бумагам.
— Зачем нужны деньги, если ты не можешь с их помощью сделать людей счастливее? — сказала Блайд и повернулась к Брендону. — Скажи, а какое главное производство в Стратфорде?
— Пивоваренное и ткацкое.
— Очень хорошо. Значит, ты не будешь моим конкурентом, — удовлетворенно кивнула головой Блайд. — Я дам тебе начальный капитал, чтобы ты мог развить дело.
— Леди Блайд, почему вы все это делаете для меня? — спросил мальчик.
— Ты мне очень нравишься, — откровенно призналась Блайд. — Кроме того, ты похож на моего мужа.
— Что? — От неожиданности Роджер едва не выронил бухгалтерскую книгу.
— Дорогой, у мальчика твои глаза. Если бы я не знала, кто он, то решила бы, что он твой сын или племянник.
— Подумаешь, голубые глаза, — пожал плечами Роджер.
Наконец на берегу показался замок Дебре. Так как приезд хозяев ожидался не раньше Нового года, на пристани не было слуг. Однако едва лодка начала приближаться к берегу, ее заметили слуги, и началась всеобщая суета.
— Папочка! — закричала Миранда, когда Роджер и Блайд вошли в главный зал. — Мама Блайд!
Девочка бросилась в объятия отца и долго не отпускала его от себя. Затем она так же тепло поздоровалась с мачехой.
— Лорд Перпендикуляр приходил ко мне каждую ночь, — возбужденно сообщила она.
— Я в этом не сомневалась, — улыбнулась Блайд. — А у меня для тебя два сюрприза.
— Я очень люблю сюрпризы! — Миранда радостно захлопала в ладоши.
— Познакомься с Брендоном Монтгомери, графом Стратфордским, твоим сводным братом, — представила Блайд мальчика.
— А что такое «сводный брат»? — спросила Миранда.
— Это почти то же самое, что кузен, — объяснил Брендон. — Мне всегда хотелось иметь младшую сестру.
Блайд искоса посмотрела на мужа и продолжила:
— А еще твой папа наконец решил подарить тебе братика или сестренку. Это произойдет летом.
Миранда снова захлопала в ладоши.
— Папочка, а кто это будет?
— Я не знаю, — ответил Роджер. — А теперь всем пора сесть за стол и немного отдохнуть.
Когда все расселись за большим столом, Блайд почувствовала, как се сердце наполняется радостью. Они действительно были настоящей семьей! Судя по выражению лица Брендона, он думал о том же.
— Мама Блайд, а где теперь ребеночек? — спросила Миранда.
— Он внутри меня.
— А как он туда попал?
— Твой папа посадил его туда. Ну, как цветок, который сажают в саду.
— А-а! — Видимо, этот ответ вполне удовлетворил малышку. — А как он выйдет наружу?
Услышав, как смеется Роджер, Блайд покраснела. Лицо Брендона тоже залил румянец смущения.
— Ты не хочешь показать Брендону Перикла и Аспазию? — спросила Блайд, желая отвлечь девочку от разговора на деликатную тему.
— А кто это? — спросил Брендон.
— Это мои пони, — с готовностью ответила Миранда. — Хочешь, пойдем и покормим их морковкой.
— Это будет здорово. — Брендом встал из-за стола. — Куда идти?
— Старшие братья всегда подают своим сестрам руку, — наставительно произнесла Миранда.
— О, прошу прощения, — улыбнулся мальчик и протянул ей руку.
Взявшись за руки, дети вышли из зала. Роджер тоже поднялся.
— Мне нужно несколько часов поработать в кабинете, — сказал он. — Увидимся за ужином.
Блайд сумела скрыть свое разочарование: впереди их ждали долгие годы совместной жизни, так что несколько часов ожидания ничего не значили.
Она вспомнила, как точно так же сидела одна за столом в свой первый вечер в замке Дебре. «Как все изменилось с тех пор, — подумала она, поглаживая себя по животу. — Не беспокойся, маленький Аристотель, твой папа будет с тобой!»
Заметив мажордома, Блайд подозвала его к себе. Боттомз приблизился, неся перед собой поднос, заваленный письмами.
— Да, миледи.
— Что это за письма?
— Они пришли, пока его светлость был при дворе.
— Я сама отнесу их ему. — Блайд не пришлось принюхиваться, чтобы ощутить сильный запах гардений, исходивший от корреспонденции. — Комната для Брендона уже приготовлена?
— Да, миледи.
Боттомз поставил поднос на стол и удалился.
Блайд не отрываясь смотрела на письма. Она знала, что поступает неправильно, но не могла допустить, чтобы леди Гардения разрушила их отношения с Роджером.
Все конверты, лежавшие на подносе, были подписаны одним и тем же витиеватым почерком. Блайд схватила их, подошла к камину и бросила в огонь.
«Мать-Богиня, прости меня», — мысленно произнесла она. Конечно, бабушка Чесси полностью одобрила бы такой поступок, однако сама Блайд в душе корила себя за содеянное. Но, с другой стороны, что ей еще оставалось делать? Их брак был так непрочен, что она не могла допустить еще одной возможной измены со стороны мужа!
Придя вечером в свою комнату, Блайд переоделась в ночную рубашку, приготовленную для нее Дейзи, затем отнесла платье в гардеробную и тут только заметила серебряный колокольчик, уныло висевший у закрытого окна.
Блайд улыбнулась и распахнула окна. Однако колокольчик так и не зазвенел, потому что снаружи не было ветра и воздух был совершенно неподвижен. Блайд вздохнула и вернулась в комнату. Она намеренно оставила дверь в гардеробную открытой, чтобы ночной ветерок оживил колокольчик. Подойдя к окну, она увидела в небе одинокую звезду. Эта звезда напомнила ей мужа, душа которого была так же одинока и неприкаянна.
И тут Блайд вспомнила о дневнике своей покойной свекрови. Она достала его из письменного стола и открыла первую страницу. Записи начинались с марта 1563 года, за восемь месяцев до рождения Роджера.
— Ты ложишься? — раздался голос.
Блайд вздрогнула и обернулась: ее возлюбленный стоял рядом с дверью, разделявшей их комнаты. На нем была темно-синяя ночная рубашка.