Ломпатри.
– А оттого, что теперь Керу и Влоку в земле лежать есть толк? – спросил Закич, подойдя к Ломпатри. – Одного звали Кер, а другого Влок. Это если ты забыл.
– Это ты забыл! И вы все забыли, то, что я говорил ещё в Степках, – сказал Ломпатри, перейдя почти на крик. – Хотели помощи опытного воина? Я вам её дал: посоветовал сидеть дома и не высовываться. Милости ради, дал ещё и предречение: пойдёте за детьми – вот в таких могилах и окажетесь. Ажно не говорил?
Все замолчали, но Закич не унимался. Он в ярости зашагал вдоль основания разрушенной стены. Подняв с земли маленький камешек, он швырнул его в пылающую кучу трупов людей и коней. Камень мгновенно растворился в кучах красных углей.
– Благодарствуйте рыцаря Ломпатри за благодеяния его! – произнёс Закич величаво, указывая на рыцаря, стоявшего в рваной, замазанной кровью белой рубахе, поверх которой сиял золотой медальон – признак благородного сословия. – Он пожертвовал двумя ради спасения всех нас. Поведай же, сколь тяжёл такой выбор. Расскажи, как мучался ты в часы затишья перед сечей. Молви нам, как размышлял ты о грядущем тёмном часе.
– Не ерепенься, – попросил его Мот, – всем худо.
– Мы могли просто уйти! – обозлился на него Закич.
– Ты не видишь дальше своего носа, коневод, – сказал Навой. – Ты считаешь, что господин рыцарь поступил опрометчиво, оставшись здесь и дав бой бандитам? Но, как я уже сказал, ты близорук. Ты – лось!
– Попридержи язык, степковый! – осадил его Закич.
– Лось сильнее охотника, – догадался вдруг Мот. – Встретишь в лесу разъярённого лося – он сомнёт тебя и мокрого места не оставит. Но как только почует охоту, лось пугается. Зверюга несётся по лесу сломя голову, и никогда не останавливается и не нападает. Если бы мы ушли, бандиты бы прознали про нас от этих, – он кивнул в сторону жрецов, – и вышли бы на наш след. Они настигли бы нас в незнакомой местности уставших от ночного перехода, а то и вовсе спящих. Хитро придумали, господин рыцарь! Я поначалу тоже недоумевал – с чего медлить! А оно вот как выходит. К тому же, у нас теперь есть лошади и провиант. Мы в силах продолжить путь.
– Так чего же ты медлил с боем? – снова напал на рыцаря Закич. – Ты и черноволосик могли бы на па́ру разобраться с этими гадами!
На этот раз успокоить коневода взялся нуониэль. Он подошёл ближе и коснулся его плеча. Но Закич только одёрнулся.
– Хватит за них заступаться! – закричал он на нуониэля. – Тебе и подавно! Ты ещё хуже! То, что Кера и Влока больше нет, вообще виноват только ты! Что тебе мешало вспомнить? Ты просто не хочешь вспоминать! Тебе удобно ничего не знать о своём прошлом. И каким гадом же ты был, если даже сейчас без памяти, нутром чуешь, что копаться в своём прошлом, то же, что и чан с дерьмом ворочать?
– Закич! Не начинай! – раздался грозный голос Ломпатри. – Господин нуониэль…
– Может быть, господину нуониэлю надо перестать жалеть себя и вспомнить всё, что он умеет вытворять со своим гнутым мечом?
– Закрой свой рот, холоп! – процедил сквозь зубы Ломпатри, покрасневший как рак.
– Перестань, рыцарь! – усмехнулся на это Закич. – И ты и я знаем, что веткоголовый порубил бы всех этих всадников на «раз-два». А потом, сев на трупы, съел бы и тебя, и твоего Вандегрифа вместе с конём.
Закич замолчал. Крестьяне стали переглядываться.
– Это правда? – спросил молодой Молнезар.
– Давай, правитель Айну! – дерзко подбадривал рыцаря Закич. – Расскажем им правду. Всем станет легче, а наш попутчик в зелёном плаще, возможно, вспомнит своё чёрное детство, когда его били палками какие-нибудь суровые мастера меча. Уважаемый жрец, – обратился он к пухлому жрецу Бове, – почём нынче в вашем стольном граде принимают сказочных существ?
– Это как повезёт! – ответил Бова. – Если какой старик-колдун, то пару серебряных можно выручить. Коль карлика привести, то можно и золотом разжиться. А если что особенное, вроде…
Закич вопросительно указал на нуониэля.
– Вполне, – согласился Бова. – То можно получить очень даже недурную сумму. А если золота не надобно, то можно снискать привилегии. Например, титул или же помилование за преступление.
Закич радостно хлопнул в ладоши. Затем он подошёл к нуониэлю и обнял его обеими руками за голову.
– Милый мой друг, – тихо сказал он нуониэлю, нежно улыбаясь, – ты у нас как скотина на забой. Идёшь за этим рыцарем следом и не знаешь, что сдадут тебя первому вирфалийскому отряду, который предъявит Ломпатри обвинения в убийстве здешнего рыцаря.
Закич оставил нуониэля и громко обратился ко всем:
– Думаете ваш рыцарь такой уж великодушный? Да он позволил мне врачевать нуониэля только ради того, чтобы откупиться им позже за убийство вирфалийского рыцаря. И ваших степковых он послал на бой, думая только о своей шкуре! Полководец!
Несмотря на столь громкие разоблачения, слова Закича встретили более чем спокойно. Крестьянам, потерявшим двух близких, прошлое Ломпатри и нуониэля оказалось неинтересно. Жрецы, не знавшие большей части истории, слушали всё молча и пытались понять, кто есть кто, и кому из всех этих людей вообще можно верить. Воська был слишком глуп, а пленный бандит Акош, после удара ногой по лицу, стал и вовсе понурым и отчуждённым.
– Не кипятись, Колбасник, без тебя тошно, – пробурчал Молнезар, усаживаясь на древнюю каменную плиту прямо у могил.
– Да, Колбасник! Покричи где-нибудь в другом месте, – поддержал Молнезара крестьянин Мот и уселся рядом с ним, обняв земляка.
Закич обвёл собравшихся взглядом. Каждый погрузился в свои раздумья. Теперь говорить что-либо оказалось уже лишним. Да и желание разговаривать у Закича резко пропало. Он лишь тяжело вздохнул и пошёл прочь. Но он не сделал и десяти шагов, как на его пути выросла крупная тёмная фигура – Вандегриф. Черноволосый рыцарь, с обагрённым запёкшейся кровью мечом, выглядел усталым, будто только что пробежал три версты в своём тяжёлом доспехе.
– Наорался, Колбасник? – спросил Закича Вандегриф. – За версту слыхать. Ну что стоишь? Хоть воды принеси!
– А на закуску колбаски? – едко спросил Закич и направился прочь от погребального костра, могил и всех, кто не встал на его сторону. А воскресшего рыцаря встретил радужно. Кто-то до конца не верил в то, что могучий Вандегриф нашёл свою смерть в схватке с обычными бандитами. Другие наоборот уже не надеялись снова лицезреть его длинную, чёрную, засаленную шевелюру. Слуга жрецов Челик принёс рыцарю воды. Вандегриф утолил жажду и объявил, что готов немедленно выступать. Такая бодрость духа подстегнула и остальных. Не прошло и получаса, и компания вновь