у ребенка, ожидающего Рождество. Но Раю, похоже, не помешала бы компания, а я никогда не оставлю своих парней разбираться с дерьмом в одиночку, если в силах предложить свою помощь.
Рай оживает.
― Да, конечно.
― Я могу сходить за пивом, ― пожав плечами, предлагает Брюс.
Мы уже на полпути к двери, когда ко мне подходит мужчина и пристально смотрит, будто держит под прицелом. Мы с Раем мгновенно напрягаемся. Пусть и умеем защищаться, но если у этого парня есть оружие, драка ни хрена не даст. Боковым зрением я наблюдаю, как Брюс приближается, становясь между нами и незнакомцем.
Жилистый мужчина в годах с лохматыми рыжевато-седыми волосами останавливается, его бледно-голубые глаза расширяются.
― Я не пытаюсь доставить неприятности, ― произносит он, мудро оценивая ситуацию. ― Я только хотел поговорить с Джаксом.
― Так говори, ― разрешаю, внутренне подбираясь.
Я мог бы попросить его отвалить, но иногда проще дать человеку высказаться, а потом поблагодарить, что бы он там ни предлагал. К сожалению, это касается и женщин, с которыми я спал. Мужик может оказаться разъяренным отцом. Дерьмо.
― Видел в таблоидах твое фото с девушкой.
Моя спина напрягается.
― Я часто фотографируюсь с девушками. Если это все, что тебя интересует, рекомендую сменить хобби.
Я начинаю идти, и Рай двигается слева от меня, а Брюс ― с другой стороны. Они защищают меня, что приятно, но в этом нет необходимости.
К сожалению, чувак неустрашимый.
― Ты переносил ее через лужу.
Я замедляю шаг, вспоминая, что переносил только одну женщину. В принципе. Кто-то это сфотографировал? Черт возьми. А вот и моя маскировка Кларка Кента. Мысль о том, что у Стеллы отнимают частную жизнь, вызывает у меня тошноту.
― Старая новость, мужик. Это было несколько недель назад, ― отмахиваюсь я, продолжая уходить.
― Вчера был еще один снимок с вами, — догоняет меня его хриплый голос. — Выглядело вполне уютно, когда вы выходили из молочного бара. Я подумал, что ты бы хотел знать, с кем имеешь дело. Стелла Грей не та, за кого себя выдает.
В венах образуется лед, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.
― Что ты сказал?
Чувак пожимает костлявыми плечами.
― Она симпатичная, но не настолько невинна, как выглядит.
Лед превращается в горячий поток, взгляд застилает красная пелена, я подаюсь в его сторону, даже не подумав. Брюс останавливается передо мной, блокируя порыв, а Рай огромными руками хватает меня за локти.
― Полегче, мужик, ― тихо и жестко предупреждает Рай.
Мое внимание приковано к тщедушной крысе, которая с вызовом смотрит на меня.
― Держись, блядь, подальше от Стеллы, ― выдавливаю, толкая Брюса в спину. Только вот мой телохранитель неподвижен. ― Если хочешь гоняться за мной, как какой-то сумасшедший фанат, прекрасно, однако держись подальше от моих друзей.
Мужик только улыбается, и выглядит до странного знакомым.
― Она? Подруга? Выглядело так, будто она значит больше. У Стеллы есть способность очень эффективно пробивать мужскую оборону.
Я бросаюсь вперед, пытаясь пробиться через Брюса и Рая, но оба стоят насмерть.
Мужчина поднимает руки.
― Успокойся. Я всего лишь пытаюсь тебе помочь. Информация, которой я обладаю, могла бы избавить тебя от некоторой головной боли.
― Хер там, ― выплевываю я. ― Кем ты себя, блядь, возомнил?
Он абсолютно спокойно взирает на меня.
― Я ее отец.
Вся агрессия улетучивается, когда я смотрю на этого человека. Меня тошнит. Из-за Стеллы. Ее отец пытается вытрясти из меня деньги. Мудак, бросивший ее в подростковом возрасте, и которого она с тех пор не видела.
― Убирайся с глаз моих, ― цежу я сквозь зубы. ― Потому что эти парни не смогут сдерживать меня вечность, и я действительно срал на последствия, просто превращу тебя в месиво.
Хватка Рая на моей руке ослабевает.
― Мы даже можем помочь ему, ― холодным тоном обещает он.
Так называемый отец Стеллы пожимает плечами.
― Избиение меня не изменит правды. Я не прошу много. Десяти штук хватит. Если передумаешь, позвони на этот номер. ― Он бросает к моим ногам потрепанную карточку. ― Поблагодаришь позже.
Я пялюсь на визитку, как на бомбу, тошнота усиливается.
― Ебаный ад, ― бормочет Рай, наблюдая за уходом ничтожной крысы. ― Это правда отец Стеллы?
― У них одинаковая улыбка, ― глухо отвечаю я. Хотя Стелла никогда не выглядела такой… бессердечной. Но внешность и жесты похожи… вплоть до небольшой ямочки, расположенной в странном месте, сразу под левым уголком губ. Сердце едва не выпрыгивает из груди. ― Этот придурок пытался вытрясти у меня деньги.
― Я понаблюдаю за ним, — заверяет Брюс, качая головой.
Рай тяжело вздыхает.
― Что будем делать?
Никто из нас не поднял визитку. Я не хочу. Однако чувствую, что должен. Провожу рукой по волосам.
― Блядь. Не знаю.
Как я скажу Стелле о том, что бросивший ее отец появился только ради того, чтобы залезть мне в карман?
― Думаешь, он сказал правду? ― тихо спрашивает Рай.
Кошусь на него.
― Он гребаный аферист. Думаю, он без раздумий оболгал бы ее. ― Я сжимаю затылок. ― Скорее всего, он говорит о ее работе профессионального друга, и хочет показать все в неправильном свете.
Тоненький голосок шепчет, что мужик, возможно, имел в виду что-то еще, и стоило бы, во всяком случае, попытаться узнать, что именно. Сжав зубы, я поднимаю бумажку. Ничего такого, просто прямоугольный кусок картона, но в то же время он ощущается на коже, словно яд.
Это даже не настоящая визитка. Вычеркнутые имя и данные адвоката. Написанные синими чернилами имя Гаррет Грей и местный номер телефона. На второй стороне цифры: десять тысяч. Дважды подчеркнуты. Грязный засранец. Мои пальцы дрожат от ярости, когда я засовываю карточку в карман джинсов.
Нужно рассказать об этом Стелле, но вопрос в том, как и когда?
― Сначала я собираюсь узнать, что Скотти может накопать на эту гадюку.
День словно покрывается пеленой. Хочется обнять Стеллу и заверить, что отныне я буду заботиться о ней. Но я едва ли умею заботиться о себе. Не представляю, что говорить ей завтра, но знаю, что речь пойдет не об этом. Я не позволю этому бездельнику-клоуну встать между нами, еще до того, как у нас появится шанс начать отношения.
Глава 20
СТЕЛЛА
Я нервничаю, что случается редко и это немного иронично, учитывая запланированное мной для Джона. Но факт остается фактом, и в животе