улыбается, легонько качая головой.
― Тебя слишком легко подколоть. ― И это правда. Джон снова заговаривает, и на этот раз его тон расслабленный и легкий. ― Я забыл представить тебя временному телохранителю, ― произносит он, не сводя с меня глаз, но я смотрю на водителя, который кивает мне. ― Познакомься с Брюсом Ли.
Я, вероятно, удивленно фыркаю, потому что и Джон, и Брюс усмехаются. Несложно догадаться почему: Брюс Ли выглядит практически так же, как легенда кунг-фу.
― Твои родители сознательно сделали это с тобой?
Брюс издает легкий смешок.
― Абсолютные поклонники без раскаяния и беспокойства о том, что доведется пережить их бедному мальчику.
― Я не раз советовал ему использовать имя по максимуму, ― встревает Джон. ― Надеть большие солнцезащитные очки, облегающую рубашку с большим воротником, красные клеши, и полностью погрузиться в фанк семидесятых.
― Я бы не хотел затмевать рок-звезд, ― язвительно замечает Брюс.
― Сделай это, пожалуйста. Раздай несколько автографов и позволь мне немного отдохнуть.
Всю дорогу до дома мы смеемся и шутим. Но мы оба выбиты из колеи, и пытаемся это скрыть. Думаю, Джон смущен своей известностью. Мои размышления немного более сентиментальны. Я не могу избавиться от мыслей, что это не настоящая жизнь. Это фантазия. Никому так не везет. Особенно мне.
ДЖОН
― Так теперь у тебя есть девушка? ― Рай толкает меня своей огромной ручищей.
Из-за того, что он гигантский, словно танк, создается впечатление, будто меня ударили дубиной. Я тру саднящее плечо и смотрю на него.
― Тебя обязательно вешать на нее ярлык?
― Я-то как раз не вешаю, ― спокойно возражает он, ― но она навесит. Женщины любят навесить ярлыки, обрисовать детали, наметить прогресс, а потом назначить дату. Будь готов к пыткам, парень.
Мы возвращаемся из Бруклина, где Рай охотился за синтезатором «Moog» шестьдесят девятого года, что побудило нас сыграть версию «People Are Strange» во время тестирования. Это заставляет меня чертовски скучать по Киллиану, потому что он отлично исполняет музыку Джима Моррисона. Его версия «Roadhouse Blues» снесла всем крышу в Лондоне, когда мы в последний раз гастролировали. Я так давно с ним не общался, что кажется, будто потерял часть себя.
Я отбрасываю эту мысль и смотрю на Рая.
― Знаешь, такие разговоры заставляют меня думать, что ты боишься женщин.
Он громко хмыкает.
― Да брось. Я люблю женщин. Чего их бояться.
Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на Брюса за рулем.
― Слышишь это? Рай не боится женщин.
Брюс кивает.
― Понял. Вообще не боится.
― Вы, два придурка, продолжаете меня опекать, ― смеется Рай. ― Только мне плевать.
― Скажи мне, Райланд, ― я поворачиваюсь к нему, ― когда это ты начал называть Бренну ягодкой?
Он становится ярко-розовым, как та ягода, о которой идет речь, и это такое зрелище, что мне хочется поскорее вытащить телефон, сделать снимок и отправить его парням.
― Отвали, красавчик. Это было оскорбление, а не прозвище.
Я улыбаюсь.
― Для меня звучит как прозвище, сынок.
У Рая начинают играть желваки. Я играю с огнем. Годами накопленный опыт подсказывает, что осталось совсем немного, прежде чем он набросится на меня. Будучи молодыми панками, мы часто заканчивали тем, что колотили друг друга. Все отлично веселились, но это не означало, что кто-то не уйдет с разбитой губой или подбитым глазом. В подростковом возрасте это был хороший способ выпустить пар. В тридцать лет я думаю, что пожалею об этом и придется неделю глотать аспирин.
Когда Рай наконец начинает говорить, его тон становится неожиданно жестким и наполненным болью.
― Вам, парни, стоит забить на эту фигню между мной и Брен. Она ненавидит меня до глубины души, и не без причины. Этого дерьма не произойдет. Никогда.
В салоне повисает тишина, неловкая и густая. Брюс поднимает стеклянную перегородку, оставляя меня наедине с другом. Снаружи ревут клаксоны, и машина подпрыгивает на ухабистой дороге. Я прочищаю горло и отваживаюсь взглянуть. Рай смотрит в окно, а его тело напоминает большую гору зажатых мышц.
― Почему ты решил, что она тебя ненавидит? Я не замечал ничего подобного, хотя вы постоянно подшучиваете друг над другом.
Мне казалось, что это своего рода прелюдия. Даже когда мы были детьми и тощая шестнадцатилетняя Бренна с торчащими коленками начала ходить на наши джем-сейшны, они с Раем ссорились. А еще они смотрели друг на друга так, будто второй из них был конфетой, просто вне досягаемости.
Рай негромко фыркнул.
― Может быть, поначалу это был флирт. Я не собираюсь лгать и притворяться, что она не горяча. Да, мы препираемся. И, может, она получает некоторое извращенное удовольствие, доставая меня. ― Он медленно качает головой, словно она весит тонну. ― Но между нами настоящая пропасть, и я не хочу это обсуждать.
― Эй, ты сам поднял эту тему.
Он стреляет в меня взглядом.
― Нет. Я сказал, что вам пора перестать ожидать чего-то, потому что это дохлый номер. Я не упоминал, что хочу поговорить о своих чувствах.
― Мужик, я никогда не видел человека, который больше, чем ты, нуждается в том, чтобы выговориться. ― Я коротко смеюсь. ― Ты идеальное воплощение сдержанности.
Рай расслабляется на сидении, выражение его лица становится немного более открытым.
― Возможно. Но я бы предпочел, чтобы мы обсудили твои чувства и дерьмо. Ты счастлив, Джакси?
― Трусишка. ― Мы подъезжаем к моему дому. ― И да, я счастлив. Потому что обсуждаю свои чувства и дерьмо.
Автомобиль останавливается, и я открываю дверцу, прежде чем Брюс успевает подойти. Мне никогда не нравилось, когда он или кто-то еще из сотрудников открывает мне двери. Это слишком напоминает детство, когда я чувствовал себя изолированным, застрявшим в своей чопорной и правильной семье, в то время как предпочитал смеяться и играть, как нормальный ребенок. Есть изрядная доля иронии в том, что пытаясь использовать музыку, чтобы уйти от стиля жизни своей семьи, я поставил себя в ситуацию, когда мне часто нужны охранники и другие меры повышенной безопасности. Я так же изолирован, как и тогда, только теперь могу жить по собственным правилам.
― Парни, подниметесь на пиво? ― интересуюсь я.
Удивительно, но сейчас я спокойно отношусь к одиночеству. Честно говоря, я вообще чувствую себя чертовски здорово. Завтра у меня свидание со Стеллой, и тот факт, что можно прикоснуться к ней, провести с ней весь день просто потому, что мы оба этого хотим, заставляет мою голову кружиться, словно