Я представляю шрамы на спине и руках Леандра и вспоминаю истории, как он их получил. Он рассказал их мне, когда я впервые увидела его без рубашки.
Половину вечности назад, в дождливом лесу, пока мы искали фальшивую принцессу.
Я сказала, что каждый из этих шрамов – знак того, что он выжил. Что он смог прожить достаточно долго, чтобы его раны исцелились и образоваться шрамы. Уже тогда я была уверена, что никто никогда ему этого не говорил.
Меня не пугали его шрамы. Но стрела… Она вонзилась ему в голову. Возможно, слишком глубоко. Может, она была отравлена.
Может, он никогда не проснется.
– Где… Фульк? – выдыхаю я.
– Здесь, моя королева, – тут же отзывается мальчик и направляет свою лошадь ближе к нам.
Я выдавливаю из себя слабую улыбку. Прежде я этого не замечала, но на Фулька всегда можно положиться. Даже в страшном сражении он был на моей стороне – непоколебимый, как скала.
Очень юная, но все же скала.
Не знаю, как мне благодарить его за то, что он сделал для меня и Леандра. Возможно, никогда не смогу ему отплатить. Однако самым тяжелым было задание, данное мной в Йорденорте.
– У тебя есть… с собой кандалы? – спрашиваю я.
Он напрягается.
– Да, госпожа, как вы и приказывали, но они нам не понадобятся. Мой минхер поправится, и вам больше не придется носить эти проклятые кандалы.
Я с трудом сглатываю. Как бы мне хотелось ему поверить! Но лучше было бы попросить Бальдвина не везти меня в Бразанию. Мне нужно уйти как можно дальше. Если Леандр… Если он… не очнется, я буду представлять опасность. Я причиню вред дорогим мне людям, может быть, даже убью. Мое тело может быть ослаблено в прошедшем сражении, но во мне магия; она возбужденно гудит и пульсирует в моих жилах, словно может чувствовать, что жизнь Леандра висит на волоске.
Будто она только и ждет, когда сможет вырваться, и я не смогу ей помешать.
Знаю, что было бы правильным попросить Бальдвина увезти меня подальше, но одна только мысль, чтобы не быть с Леандром, причиняет мне невыносимую боль. Я должна быть с ним. Я должна убедиться, что с ним все хорошо. Все остальное уходит на задний план.
Я отмечаю, что мы проезжаем частокол и въезжаем в деревню. Я совершенно измотана и схожу с ума от беспокойства. Я даже позволяю Бальдвину вытащить меня из седла. Когда под ногами у меня оказывается твердая земля, силы меня оставляют. Я падаю и начинаю задыхаться, потом меня тошнит посреди деревенской площади.
– И ты туда же, – грубо говорит Грета. – У нас нет на это времени.
Я воздерживаюсь от вопроса, что она имеет в виду, вытираю рот тыльной стороной ладони и встаю на ноги. Меня шатает, и Фульк немедленно протягивает мне руку, но я остаюсь стоять без посторонней помощи.
– Все в порядке, – заверяю я его и Грету.
– Нет, не в порядке, – бурчит целительница. – Но этим мы займемся позже. Тебе надо отдохнуть.
Я не обращаю внимания на ее слова.
– Где Леандр?
– В моей хижине, – говорит Грета. – Ты можешь пойти к нему, но только если потом сядешь, а еще лучше – ляжешь. У меня все руки заняты заботой о других раненых.
Других раненых. Я была настолько озабочена собственными проблемами и даже не задумалась, что другим тоже нужна помощь Греты.
– Чем я могу помочь? – спрашиваю я.
– Тем, что сядешь, и не будешь путаться у меня под ногами, – получаю я прямой ответ. Грета вздыхает. – Ты сегодня многое сделала. Благодаря тебе и твоей бабушке наши потери – ничтожны. Не надо никому ничего доказывать. Иди к Леандру и оставайся у него. Он может быть в растерянности, когда проснется.
Вальдур берет меня за руку и ведет к хижине Греты.
– Пойдем, принцесса, – негромко произносит он. – Грета права: тебе надо отдохнуть.
Фульк следует за мной по пятам.
– Сколько… раненых? – запинаясь, спрашиваю я.
– Очень мало, – отзывается Вальдур. – В основном земельцы. Вражеские войска не добрались до Бразании. Несколько ранений от стрел, несколько порезов от мечей и кое-где обморожение. Ничего, что Грета не сможет быстро вылечить. Еще она присматривала за твоим буйным конем, пока снаружи шумела битва.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как Гембрант?
Я смотрю на Вальдура, когда он не отвечает. Он мотает головой.
– Грета – целитель для людей. Ей никогда не приходилось лечить перелом кости у лошади, потому что лошади с переломами… Ну, обычно их не оставляют жить.
Я с трудом сглатываю и готовлюсь к худшему.
– Он в порядке, насколько это возможно, – быстро говорит Вальдур, заметив мое волнение. – Но ей пришлось поискать обезболивающее, потому что конь весит больше, чем люди, которых она лечит. И, если бы кто-то разбирался в лошадях, это бы очень помогло. Она все время ворчала, что кости, мышцы и сухожилия выглядят совсем иначе. – Он передергивает плечами. – Мы надеемся, что он поправится, но не думаю, что ты…
– Я знаю, – прерываю я. – Вероятно, я никогда больше не смогу ездить на нем верхом. Но пока он здоров, все в порядке. Леандр все равно хотел использовать его для своего коневодства и подарил его мне только потому, что я сразу с ним поладила.
– Не думаю, что это была единственная причина, – замечает Вальдур. – Иначе он оставил бы его здесь, в Бразании, и не привел бы к тебе во Двор Пламени. Нам пришлось тогда долго с ним разговаривать, прежде чем он, наконец, решился поехать. Я никогда не встречал парня, который так цеплялся бы за клятвы, честь и гордость, как Леандр.
Было бы лучше, если бы он никогда не прекращал. Если бы он все еще был верным рыцарем. Тогда бы он не был так тяжело ранен.
Я виновата, что он отвернулся от всего, что когда-то имело для него значение.
– Но я рад, что он уже не такой яростный и жесткий, как раньше, – признается Вальдур. – Он стал… чужим для всех нас. За последние несколько месяцев мы вернули нашего минхера. – Он сжимает мою руку. – И за это чудо мы обязаны тебе.
В горле встает ком. Я хочу возразить, но когда открываю рот, из него выходит только рыдание.
* * *
Когда мы заходим в хижину Греты, мой взгляд сразу устремляется к кровати, на которой лежит Леандр. Я тут же оставляю Вальдура и спешу к нему. Я падаю на колени около кровати и хватаю его за руку, кажущуюся мне необычайно холодной.
Вальдур пододвигает мне стул и ждет, пока я сяду на него.
– Пойду посмотрю, не нужен ли я где-нибудь еще. Если в его состоянии что-то изменится, отправь Фулька к Грете, хорошо?
Я слабо киваю, не отрывая взгляда от лица Леандра. Вальдур тихо закрывает за собой дверь. Остается только Фульк, но он не говорит ни слова.
Кто-то, наверняка Грета, смыл кровь с лица Леандра и надел на него свежую рубашку. Я почти могла бы поверить, что он просто спит, если бы не темная дыра на месте его левой глазницы, которую теперь прикрывает выпуклый рубец.
Я не сдерживаю слез. Горячие, почти жгучие, они прокладывают дорожки по моим щекам. Падают крупные снежинки, как всегда, когда я плачу. Я поспешила закрыть его рану, но…
Не могу вернуть ему его глаз.
Я всхлипываю, осознав – теперь по-настоящему осознав, – что его левый глаз потерян навсегда. Я больше никогда не смогу заглянуть в его глаза, мучаясь вопросом, какого цвета его радужки. Карего? Золотого? А может, зеленого? У него остался только правый глаз.
Я молюсь Богине, чтобы она оказала мне величайшую милость и позволила Леандру открыть этот глаз снова.
Глава 41
Вальдур
![]()
Дни после нападения проходят в суматохе. Король Огня мертв – от моей руки, – а бывшие правители Фриски арестованы. Капитан охраны Гилот вернулся, чтобы доложить бабушке Давины, что все было сделано согласно ее желанию.
После того, как Давина и ее бабушка покинули поле битвы, раскололся лед, сковывавший многих солдат. Произошло несколько мелких стычек, пока до всех не дошло, что Война Трех Королев окончена. Солдаты Огненного королевства были предусмотрительно заключены под стражу, пока мы не выясним, как обстоят дела с их верностью королю. Люди из Фриски сразу же присоединились к Гилоту, стоящему за Проклятую королеву.
