– Это еще предстоит выяснить, – отвечаю я. – Возможно, я действительно слишком мягка. Может, после того, как они обратили против меня армию, мне не стоило проявлять к ним снисходительность.
Леандр поглаживает мою ладонь, и мягкое покалывание распространяется по руке.
– Я люблю тебя за твою доброту. И фрискийцы теперь тоже. Твой первый официальный приказ не должен был стать приказом казнить твоих родителей – независимо от того, насколько серьезными были их проступки. Если они снова пойдут против тебя, я избавлю тебя от этого бремени, если ты попросишь.
Тихо вздохнув, я прижимаюсь к Леандру.
– Теперь все кончено?
– Почти, – обещает он и оглядывается. Его взгляд скользит по равнине.
Внезапно он цепенеет. Он крепко обвивает меня одной рукой, прижимает к себе, чтобы броситься со мной на землю. Мне хочется испуганно закричать, но крик застревает у меня в горле.
Леандра отшвыривает назад; его объятия распадаются. Что-то теплое брызгает мне в лицо. Мне не удается понять, что это, так как я падаю в грязь. Леандр приземляется в полуметре от меня.
Моя рука дрожит, нащупав теплую жидкость, покрывающую половину моего лица. Когда я смотрю на свои пальцы, их кончики красные.
Кровь.
Мой взгляд устремляется к Леандру. Кажется, что в этот момент мой мир замирает. Ничто больше не имеет смысла. Даже магия, струящаяся по венам вместе с кровью, замирает, чтобы затем восстать из меня.
Леандр неподвижно лежит на холодной земле.
Из его левого глаза торчит стрела.
Глава 39
Вальдур
![]()
Я не успеваю. Как всегда.
В моей жизни было всего одно событие, когда я оказался в нужное время в нужном месте и смог защитить любимую женщину от мерзкой свиньи, которая является нашим королем.
Я молча выдержал его гнев и удары плетью, украсившие меня шрамами. С моих губ не сорвалось ни звука, когда он перед всей деревней наказывал меня за то, что я якобы обворовал его. Я искал в толпе ее теплые карие глаза и не находил их. «Так даже лучше, – сказал я себе. – Если он ее увидит, снова будет ее преследовать». И все же, мне хотелось, чтобы она была со мной.
Чтобы придать мне сил, как она всегда могла сделать одним своим присутствием.
Одна только уверенность, что он ее не получит, заставила меня пережить унижение и боль.
Покидая деревенскую площадь с помощью Греты, я на мгновение встретился с неодобрительным взглядом Леандра. Я был слишком слаб, чтобы сказать ему правду. Слишком слаб, чтобы объяснить, что я никогда не обворовал бы принца.
С этого момента наша прежняя дружба больше ничего не стоила. Он верил своему принцу больше, чем мне. Я оставил его в этом убеждении и молился, чтобы он больше никогда не приглашал этого чванливого юнца приехать в Бразанию.
Официально принц больше никогда не посещал деревню.
Но я точно знаю, что однажды ночью он был здесь. В ту ночь, когда меня не было в деревне. Я с другими молодыми людьми продавал зерно в столице. Было лето, и стояла удушающая жара. На обратном пути мы повернули к озеру и отдыхали там целый день.
Мы не смогли вернуться домой до темноты, поэтому спали в телеге.
Но на следующее утро оказалось, что это была величайшая ошибка в моей жизни. Я до сих пор упрекаю себя в том, что мог бы спасти ее. Или должен был умереть вместе с ней.
Мы вернулись, когда жители деревни уже хоронили останки семьи Леандра. Грета пыталась запретить мне смотреть на них, но я был быстрее. Впоследствии я желал никогда не вскрывать мешок, в котором находилось ее обугленное тело. Тогда я мог бы сохранить ее в воспоминаниях как прекрасную, всегда улыбающуюся и упрямую девушку, которой принадлежало мое сердце.
Первые несколько дней после этого я вообще не разговаривал, ничего не ел и просто пялился в окно своей хижины на то место, где когда-то стоял замок, где жила Юринна. Замок, от которого не осталось ничего, кроме обугленных останков, – как и от моей любимой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я упал в бездонную яму, из которой никто не мог меня вытянуть. Все жители Бразании тоже были в трауре, но никто не ощущал такой боли, как я.
Только одна вещь смогла вернуть меня к жизни. Один слух, не более чем шепоток. Поскольку я больше не разговаривал и никого вокруг себя не замечал, обо мне часто забывали. Или хотели, чтобы я это услышал.
Среди останков замка был найден медальон с королевским гербом.
И тогда я понял.
Говорили, что это не доказательство. Что принц забыл медальон здесь или подарил семье Леандра в качестве знака своего расположения.
Но я знал, что это не так. Я знал это.
Годами скрывал свою печаль и гнев за фальшивой улыбкой и напускной добротой.
Но сегодня…
Сегодня я наконец стою перед чудовищем, забравшим у меня девушку, считая, что если она не досталась ему, то не должна достаться никому.
Чтобы пробиться к нему, мне потребовалась вечность. Он стоит в стороне, окруженный солдатами Огненного королевства, которым магия Давины не может навредить. Несколько раз меня оттесняют, и мне приходится вступать в схватку с противниками, которые преграждают мне путь к цели. Это как пробираться через болото, не зная, когда я доберусь – да и доберусь ли вообще – до того берега.
Когда фрискийские солдаты отступают, мой взгляд останавливается на юной королеве, рядом с которой гордо стоит Леандр. Когда смотрю на них, боль в груди немного утихает. Благодаря им я снова осознал, что настоящая любовь может существовать, даже когда от тебя отреклись все. Даже если следующий вздох кажется бессмысленным.
Любовь преодолевает все. Даже смерть.
Я потерял Юринну, но она всегда будет со мной. Мое сердце будет принадлежать ей до конца моих дней в этом мире и за его пределами.
Но хотя боль в груди немного утихает при виде Давины и Леандра, я не забываю, зачем здесь. Защита моей деревни – это только половина дела.
Я желаю мести.
Подобно тому, как Леандр годами сражался с земельцами, чтобы утолить свою жажду мести, моя замолчит только тогда, когда я увижу, как проклятый король падет к моим ногам.
Снова повернувшись к нему и обдумывая, как лучше обойти его защитников, я замираю. Рядом с Эсмондом, сидящим с безучастным лицом верхом на вороном жеребце, занял позицию лучник.
И он целится в Давину.
– Берегись! – кричу я.
Не знаю, услышал ли меня Леандр или посмотрел на Эсмонда случайно. Он толкает Давину на землю. Я бросаюсь к стрелку, понимая, что все равно не успею.
Не успеваю сделать и трех шагов, как стрела оказывается в воздухе.
Я не осмеливаюсь оборачиваться, но, несмотря на защитное украшение, чувствую ледяное покалывание магии Давины – как в тот раз, когда земельцы захватили Бразанию, и она впервые показала свою силу.
Люди Леандра с диким ревом мчатся на лошадях к оставшимся солдатам Огненных земель. Некоторые пытаются сбежать, но поскальзываются на раскисшей земле и падают. Даже Эсмонд – уже не с таким безразличием – дергает поводья, чтобы спастись бегством.
Но Бальдвин быстрее. Люди Леандра ездят верхом не так умело, как он или Давина, но определенно лучше, чем Эсмонд. Едва Эсмонд разворачивает неповоротливого жеребца, как Бальдвин оказывается рядом, хватает за плащ и дергает. На мгновение Эсмонд остается сидеть. Даже на расстоянии я могу слышать его хрип. Но потом он теряет равновесие и соскальзывает со спины лошади.
Удар о землю должен быть довольно болезненным.
Но недостаточно.
Будь там я, это королевское чудовище ощутило бы мою боль.
Бальдвин заставляет свою лошадь гарцевать вокруг Эсмонда, не давая ему сбежать. Остальные всадники берут под охрану солдат Огненных земель. Некоторым удается сбежать.
Ледяное покалывание становится сильнее. Я почти добираюсь до лежащего на земле Эсмонда, когда едва могу пошевелиться от холода. Развернувшись, обнаруживаю, что Давина стоит прямо за мной.
