Москва
«Ольга Кузьминична Каргаполова, оперативный псевдоним Лиса, — гласила подпись синей шариковой ручкой под чёрно-белой фотографией девять на двенадцать, наклеенной на пожелтевший лист бумаги с отпечатанным на пишущей машинке текстом. В углу синела расплывчатая печать «КГБ СССР»…
«Совсем молоденькая, — подумал Балаганский, всматриваясь в снимок. — Рано тебя захомутали…»
Он видел все в цвете: зеленые глаза, тонкий, чуть длинноватый нос, крепко сжатые губы, округлый подбородок… Миловидная, но еще лишенная лоска девушка из провинции: широкие брови, короткие, не очень ухоженные волосы, — таких десяток в каждом вагоне метро, в маршрутках и автобусах… Когда прошло два года и они встретились, Инесса выглядела совсем по-другому, да и манеры у нее были уже столичные…
Балаганский попытался представить, какие изменения произвели в ее облике неизвестные стилисты: выщипали брови и придали им артистический изгиб, научили помадой придавать губам чувственность, заставили отрастить волосы до середины спины, выкрасить в цвет воронова крыла, ежедневно мыть, регулярно подрезать кончики, подсказали поменять имя.
Несколько секунд Георгий видел в старой фотографии современный облик Инессы, но потом черты ее хорошо знакомого лица стали трансформироваться: волосы исчезли, нос и подбородок вытянулись вперед, кожу сменила то ли змеиная, то ли крокодилья шкура, рот превратился в оскаленную пасть… Перед ним было чудовище из голливудского фантастического блокбастера «Чужие». Чудовище, которое до поры пряталось в теле человека, а вырвавшись, начинало пожирать своих друзей и всех, кто оказался рядом…
Вздрогнув, он захлопнул досье, взял бутылку с коньяком, долил бокал до краев, поднёс ко рту… Но Полибин задержал его руку.
— Тебе не стоит пить!
— Почему? — скрывая раздражение, поинтересовался Балаганский и поставил бокал обратно на журнальный столик.
— Я выполнил твою просьбу? — вместо ответа спросил Полибин.
— Да. Думаешь, это дает тебе право запрещать мне пить?
— Я думаю, что тебе это не пошло на пользу, — начальник управления снова проигнорировал вопрос. — Но, во всяком случае, товарищеский долг я исполнил?
— Да, спасибо! — с сарказмом сказал Балаганский. — Вы заагентурили мою жену молодой девчонкой, подставляли ее иностранцам, сдаивали информацию, искорежили ей душу, насмерть рассорили трех друзей, а потом выкинули, как пустую консервную банку! Так что, Виктор Эдуардович, большое тебе человеческое спасибо!
Некоторое время генералы смотрели друг другу в глаза, словно играли в «гляделки». Наконец, Полибин вздохнул и отвел взгляд.
— Итак, если отбросить лирику, ты признаешь, что товарищеский долг я выполнил, — сказал он и допил остатки коньяка. — Так?
— Ну? — кивнул Балаганский, чувствуя, что вопрос повторен не просто так.
— Но и служебный долг никто не отменял…
— Что это значит? — спросил главком, взглянув на хозяина кабинета.
Но на этот раз тот не стал скрещивать взгляды — он сосредоточенно выбирал кусочек копченой колбасы, как будто между ними имелась существенная разница. Наконец, выбор состоялся, генерал положил колбасу в рот, неспешно разжевал.
— Ты ускорил события. В соседнем кабинете ждёт начальник отдела Военно-следственного управления. Он хочет тебя допросить.
Главком криво усмехнулся.
— Это ты его вызвал?
— Не совсем «вызвал»… Просто, когда ты стал настаивать, что приедешь, я послал порученца за закуской и одновременно позвонил ему.
— Спасибо, ты настоящий друг! — с сарказмом сказал Балаганский.
— Я ещё и начальник управления! — холодно парировал Полибин и поднялся, давая понять, что дружеская часть встречи закончена.
Балаганский неспешно взял свой бокал и медленно выпил до дна. Но закусывать не стал — встал и вслед за хозяином вышел из кабинета.
Западная Сибирь
Веселов пришел в себя — будто из алкогольного забытья вынырнул. Но все происходящее оказалось не пьяным бредом, а реальностью. Он действительно находился на заброшенном ракетном старте, у открытой двери в ведущий к УКП тоннель, камуфлированный вертолет антидиверсионной группы шел на посадку, вокруг лежали трупы. В шее Шамиля торчал его нож, в окровавленной руке зажат автомат рыжего «волка».
«Как-то уж слишком ловко у меня получилось, — отстраненно подумал Ракетчик. — Неужели уроки «рукопашки» вспомнились? Так, может, я и Людку…»
Из темного проема тянуло затхлым духом и сыростью, бетонные ступени запачканы красными пятнами и потеками, у его ног, раскинувшись в луже крови лежал Сагид. «И здесь грамотно сработал: по ногам и в лоб, чтобы взрывчатку не зацепить, — отметил Серый. — И откуда только это у меня взялось?» Он бросил автомат, нагнулся, расстегнул фланелевую куртку, с треском отлепив «липучки», освободил «пояс шахида» и осторожно снял его с остывающего тела. С особой аккуратностью вытащил провода, стараясь, чтобы оголенные концы находились подальше друг от друга. Потом скинул куртку, закрепил пояс на талии, продел провода в рукава и снова надел зеленую робу. Она была просторной и легко застегнулась, скрыв страшную начинку.
— Ну что, Мишаня, обнимемся? — спросил Ракетчик, криво улыбаясь. — Мне все равно обратного хода нет…
* * *
Ми-8 коснулся земли, шестнадцать бойцов — в касках, бронежилетах и с автоматами наперевес — мгновенно выскочили наружу и короткими перебежками бросились вперед, хотя, по идее, опасаться было некого: неизвестный защитник ликвидировал тех, кто представлял опасность. Двигатель вертолета смолк, наступила тишина — только свист порывов ветра и топот тяжелых ботинок…
— Так кто это может быть, товарищ подполковник? — спросил капитан Полосин. — Я думаю, может, внедренный сотрудник ФСБ? В кино часто такое показывают.
Дыгай пожал плечами.
— Вполне возможно. Хотя жизнь — не кино! Не исключено, что это тоже диверсант, у которого «крыша съехала».
Они двигались сзади, наблюдая, как антидиверсионная группа полукольцом окружила заросший травой и сорняками искусственный холм, до которого оставалось около сорока метров. Бойцы залегли, взяв на прицел объект атаки. У ведущей ко входу в тоннель лестницы, прикрытой бетонным парапетом, с которого давно смылась обязательная белая краска, лежали два трупа. Остальных видно не было.
Дыгай стал на колено среди высокой травы, приложил рупором ладони ко рту.
— Внимание, выходите по одному, с поднятыми руками и без оружия! — крикнул он.
— Мишка, я здесь один! — раздалось из-за парапета.
Дыгай остолбенел. Полосин изумленно взглянул на командира. Да и бойцы удивленно зашевелились.
— Кто это?! — спросил Дыгай.
— Серега Веселов!
— Ничего себе. — Подполковник повернулся к Полосину и растерянно сказал:
— Это мой сокурсник по академии… Ходили слухи, что его уволили и он спился…
— Значит, точно — офицер под прикрытием, — воскликнул капитан. — Его под легендой вывели в тень… Как в кино, так и в жизни!
Дыгай выпрямился в полный рост, вышел на рубеж цепи и прошел дальше, подав знак сержанту Нигматову и прапорщику Волкову.
— За мной, прикрывайте!
Пройдя метров двадцать, он расстегнул кобуру, остановился и обернулся, чтобы проверить, как выполнено его указание. Бойцы разошлись в стороны, чтобы командир не перекрывал сектор ведения огня, и вскинули автоматы к плечу. Все правильно.
— Выходи с поднятыми руками! — крикнул подполковник. — И без резких движений!
— Да ты что, Мишка! Я же свой!
— С поднятыми руками и без резких движений! — повторил Дыгай.
— Понял, выхожу…
Из-за бетонного парапета показалась голова с руками на затылке, потом туловище в зеленой куртке, а потом и весь Сергей Веселов. Он направился к Дыгаю со странной, будто приклеенной улыбкой.
— Смотри, не пальни в старого друга!
— Как ты здесь оказался? — не обращая внимания на реплику, спросил Дыгай.