Михаил кивнул:
— Это точно! Давай тогда за Николая! Пусть в этот поход, и во все остальные, будет ему семь футов под килем!
— И за всех моряков! — добавила Надя.
Супруги чокнулись и выпили. На этот раз Надежда тоже опустошила стопку.
— Знаешь, а я ведь курсантом с моряками дрался, — сказал Михаил, поддевая вилкой поджаренную котлету.
— Из-за чего? — Надя даже жевать перестала. — И почему ты мне раньше не рассказывал?
— Да как-то повода не было: не такое уж великое событие… Из-за девчонки все вышло… Были в увольнении с друзьями, моряки к девчонке приставали, Жорка заступился, ну и мы с Серегой вписались. Вот и пришлось махаться. Милицию кто-то вызвал, еле смылись…
— Жорка — это тот, что генералом стал?
— Ну да… Главный начальник. Когда-то слух прошёл, что к нам в дивизию нагрянет, так три дня все на ушах стояли — готовились. А он не приехал.
— Я у тебя раньше не спрашивала… Вы поссорились, что ли, раз ты с ним не общаешься?
Михаил взял бутылку.
— Мне хватит! — накрыла ладошкой рюмку Надя.
Дыгай налил себе, молча выпил, закусил… Жена терпеливо ждала, даже вилку положила.
— Нас было трое, — наконец сказал он. — Жорка Балаганский, Серёга Веселов и я. С первого курса всегда вместе. А на последнем Серёгу за политический анекдот отчислили. Они решили, что я сдал. Ну, и всё.
— А кто на самом деле сдал? Неужели они до сих пор на тебя думают?
— Не знаю. Это их проблемы!
— Нехорошо это, — покачала головой Надя. — Что же это за друзья, если тебе не поверили?!
— Да они меня и не спрашивали.
— А ты сам не пытался объяснить?
Михаил снова налил себе и залпом выпил.
— Нет больше этих друзей! — сказал он. — Были, да сплыли.
— И ты даже не знаешь, что с тем, которого отчислили? С Сергеем?
— Через год восстановился, получил диплом. Только, я слышал, не пошло ему это на пользу — всё равно из войск вылетел. За пьянку. И в бомжа превратился.
— Да уж, — вздохнула Надя, вставая. — Вот до чего водка доводит. И тебе хватит! Пойдём-ка в дом, пораньше спать ляжем?! Я соскучилась, пока ты на своих учениях был…
Михаил отставил бутылку.
— Пойдём, конечно! А насчёт водки ты зря переживаешь.
— Я всегда за тебя переживаю.
— Я знаю.
Заходя в дом, он обнял жену за талию, поцеловал в щеку. Романтический вечер плавно перешёл в романтическую ночь. Несмотря на то, что легли супруги пораньше, уснули они лишь за полночь. А через час зазвонил телефон.
— Слушаю! — снял трубку Михаил.
— Дежурный по части капитан Карабанов! Из Москвы поступила оперативная информация, что в расположение заброшенных стартов сорок первой ракетной армии выдвигается группа террористов!
— Это что, такая легенда очередных учений? — не понял спросонья Дыгай.
— Никак нет, товарищ подполковник, это не учения! Приказано получить боевые патроны и гранаты!
— А что делать диверсантам на заброшенных стартах? — с недоумением спросил Дыгай.
— Не могу знать, товарищ подполковник!
— Ладно, принял, высылай машину! Батальону — сбор по тревоге!
— Есть сбор по тревоге!
Дыгай положил трубку.
— Они что там, с ума посходили? — сонно возмутилась Надежда. — Учения за учениями…
— Спи, я ненадолго…
Глава 4
Тяжкие последствия
Москва
УФСБ
Как и обещал, Полибин позвонил на следующий день, в воскресенье, чем поставил Балаганского в тупик.
— Добрый день, Петрович! Я пробил твой вопрос…
— Здравствуй, Виктор! Я думал, что у тебя «завтра» — это рабочий день, понедельник…
— У нас все дни рабочие!
Балаганский знал, что он так и скажет, будто мысли прочел.
— Ты был прав. Сообщение принял наш оперативник, а потом его переправили к военным.
— Тогда я беру коньяк и еду к тебе!
— Подъезжай, — после некоторой паузы сказал Полибин. — Раз так, я не буду отпускать нашего сотрудника, и он расскажет тебе все подробно.
— Еду! Через полчаса буду!
— Хорошо, Виталик тебя встретит.
Машину он вызывать не стал, решив воспользоваться такси. Оделся, сунул в «дипломат» бутылку «Хеннесси».
— Что случилось, Жора? — сонно спросила Инесса. — Опять уходишь? Ты же обещал сегодня сводить меня куда-нибудь!
— Извини, дела…
— Какие дела по выходным? Да еще с коньяком… Куда ты ходишь?
В голосе звучала тревога, как будто ее мучили дурные предчувствия.
— Дела, — повторил Георгий и захлопнул за собой дверь.
Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил, что первый раз за всю семейную жизнь не поцеловал Инессу на прощанье. У него тоже были дурные предчувствия. В тот Новый год их было не трое — шестеро! И если агент не Дыгай, то кто-то из девчонок… Других вариантов нет — чудес не бывает! Но кто из троих?! Марина? Вряд ли… Алла? Более вероятно. Инесса? Исключено!
У входа в Управление ФСБ Балаганского ожидал капитан в форме — порученец Полибина, знавший его в лицо. Поэтому в «дипломат» к генералу не заглядывали и коньяк не обнаружили. По широкой мраморной лестнице они поднялись на второй этаж. Коридоры были пустыми, Виталик пропустил его в приемную и прикрыл дверь снаружи. В приемной тоже не было ни секретаря, ни референта, только на выстроенных у стены стульях сидел, закинув ногу за ногу, пожилой мужчина в отглаженной белой рубашке. На брюках тоже имелась острая стрелка, рядом лежала шляпа. Кивнув ему, Балаганский прошел в кабинет.
— Ну, здравствуй поближе! — протянул он руку вставшему навстречу Полибину. — Как я понимаю, там ждет ваш бывший опер?
— Так точно, — раздался сзади низкий голос.
Человек из приемной зашел следом, в руке он держал шляпу, из кармана рубашки торчали темные очки. У него было волевое лицо с крупными чертами, на вид ему можно было дать лет шестьдесят — шестьдесят пять. Георгию показалось, что он его где-то видел. Но такого не могло быть — в слишком разных кругах они общались.
— Это генерал Балаганский, — сказал Полибин. — Можете рассказать ему все, что его интересует.
— Иван Иванович, — представился бывший оперативник, но руку не протянул.
— А фамилия, наверное, Иванов? — спросил Балаганский. Он знал, что оперативники Комитета представлялись безликими именами и фамилиями.
— Точно так, товарищ генерал!
— Кончай, Григорий Павлович, — покачал головой Полибин. И пояснил: — Старая школа, что ты хочешь?
— Что конкретно вас интересует, товарищ генерал? — спросил «Иван Иванович».
В голосе его чувствовалась неприязнь, и Балаганский знал, чем она вызвана: старый сотрудник не привык говорить об оперативной работе с посторонними. Даже с генералом. И даже если его попросил об этом другой генерал.
— От кого вы приняли информацию о курсанте-анекдотчике?
— От агента. Псевдоним Лиса.
— Женщина?! — Дурное предчувствие оправдывалось. Сердце генерала заколотилось, как у мальчишки. «Неужели?! Да нет, совпадение, не может быть!» — Точнее, девушка?
«Иван Иванович» пропустил вопрос мимо ушей.
— Она работала по ресторанам, среди иностранцев. В паре с подругой, но та не при делах… В очередном сообщении написала, что познакомилась с курсантами Академии ракетных войск, встречала с ними Новый год, один из них рассказал несколько политических анекдотов. Мы направили копию сообщения по принадлежности. Больше ничего сказать не могу. Если Виктор Эдуардович найдет нужным, он может рассказать вам все более подробно. И даже показать личное дело! — В голосе старого опера прорезалось откровенное осуждение, до сих пор не очень тщательно скрываемое.
Наступила тишина. Полибин сидел за столом с нейтральным лицом и делал вид, будто что-то пишет.
— Я свободен, Виктор Эдуардович? — «Иван Иванович» надел шляпу и нацепил на нос солнцезащитные очки.
И тут Георгий вспомнил, где они встречались: в кафе «Космос», летом семьдесят девятого, когда он с рыжей Женькой ел там мороженое! Но сейчас ему было не до этого. Кровь прилила к лицу, молоточками стучала в висках.