воей зимней клетки и ты м
ожешь с
нять
свое теплое пальто.
— Только, чтобы надеть его на следующий день, — простонала Кинси.
— Верно, но в этот один день все пребывают в отличном настроении, потому что
худшее уже позади, — палец Люка описывал невыносимые, чувственные круги на ее
клиторе. Поддразнивая ее и обещая удовольствие. — Холодные дни еще б
удут, но т
еперь
мы знаем, что надежда есть.
Надежда.
Кинси и думать не осмеливалась, что она возможна, но в объятьях Люка
казалось, что фантазии, мечты и желания все же могут осуществиться.
— Люк…
— Словно тебе пришлось пережить все те плохие дни, чтобы е
ще больше оценить этот
один день, понимаешь?
Она понимала. О, Боже, отлично понимала.
Были моменты, когда Кинси казалось, что уже никогда не потеплеет. Сначала
буквально, когда она переехала сюда в феврале, а потом фигурально, когда она
переживала боль от предательства Дэвида. А затем настал
этот
день. Облака р
азошлись,
она скинула теплую одежду и подняла лицо навстречу мистеру Солнце.
Она знала, что это был за день, может тогда еще не понимала, но сейчас знала. На
пляже у озера Люк Алмэйда обнял ее своим большим, твердым телом и держал так, словно она была кемто значимым.
На самом деле, был не только один день, целый калейдоскоп моментов. Четвертое
июля, ее новый День независимости, когда они узнавали друг друга, пока не
перепробовали каждый матрас в магазине. Занимались любовью под небом, освещаемым
фейерверками. Когда она наблюдала за той страстью, с которой он относился к своей
семье и тем детям из приюта, которые были никем для него. Каждый такой момент
разрывал ее душу на части и собирал заново.
Насколько правильно
это
чувствовалось.
Кинси застонала от разочарования, когда он убрал руку, но расслабилась, когда он
развел ее бедра и скользнул внутрь. Полностью ее заполняя. Он завоевывал и покорял и
все еще продолжал говорить. Соблазняя ее душу и тело, неотвратимо привязывая к себе.
— Наплюй на зиму, малышка. Потому что я всегда буду рядом, чтобы тебе было тепло.
Люк продолжил свои толчки, глубокие, всепоглощающие выпады, подводя ее к тому
месту, с которого она рухнула вниз. Сила ее оргазма удивила саму Кинси, но он был
рядом с ней, ловя ее крики удовольствия своим ртом и заявляя безоговорочные права на
ее сердце.
[1] Уиннетка — богатая деревня, расположенная в 26 км к северу от центра Чикаго, на югозападном
побережье озера Мичиган, в штате Иллинойс.
[2] Чиберия — это то, в
о ч
то п
ревращается Ч
икаго, к
огда чертовски х
олодно, н
астолько, ч
то р
езонно
задать вопрос, ты все еще в третьем по величине городе Америки, или в мерзлой тундре в Сибири.
Глава 23
Под раскинувшимся идеально голубым небом стартовал день открытых дверей,
призванный положить конец расколу между пожарными и полицией, и поставить
финальную точку в деле по реабилитации ЧПД. Все проходило по плану, хотя, черт
возьми, почему бы и нет? Организуя это мероприятие, Кинси продумала все до мелочей.
Здесь было полно пожарных и полицейских, слонявшихся между готовкой бургеров, которая проходила под руководством шефа Брейди Смита, и поглядывающих с
подозрением на своих собратьев в синем. Она притащила сюда представителей СМИ, общественности и достаточно высокопоставленных персон, чтобы начать беспокоиться о
том, кто будет управлять городом в их отсутствие.
Событие было отличным завершением адской недельки в мэрии.
Благодаря онлайн петиции, собравшей 350.000 подписей, Алекс Дэмпси все еще
работала в Чикагском пожарном департаменте. Эли сухо прокомментировал, что если уж
под петицией подписались Супермен
и Микки Маус, то кто он такой, чтобы не
прислушаться к пожеланиям общества? Учитывая всё это, а также бесчисленные звонки
от женских сообществ, обеспокоенных граждан и
даже и
звестного скандального а
двоката,
предложившего представлять Алекс на судебных слушаниях до тех пор, пока те не
закончатся, Эли рисковал не получить шанса на переизбрание, если уволит ее. Ей
пришлось потрудиться, чтобы со всем справиться, так же, как и Эли, чтобы сохранить
поддержку Сэма Кокрэйна.
Благодаря какойто очевидно сомнительной закулисной сделке мэру удалось удержать
Кокрэйна как от предъявления иска, так и от отказа в поддержке. Кинси была склонна
считать, что лишиться поддержки Кокрэйна не такая уж страшная потеря, но, насколько
она поняла, в этой ситуации было скрыто больше, чем казалось на первый взгляд. Эти
самовлюбленные монстры нуждались друг в друге. Кокрэйн хотел, ч
тобы А
лекс уволили,
но его адвокаты сообщили, что видеосвидетельство его хулиганского, и, согласно
общественному мнению, явно пьяного, поведения могло повлечь за собой бурю
осуждения. Так что ему пришлось прикрыть это дело и двигаться дальше.
Люди обсуждали.
Кинси выиграла.
Чувствуя себя вполне довольной собой, она осматривала толпу, собравшуюся во дворе
пожарного отделения, пока ее взгляд не нашел свою точку притяжения.
Люк.
Сегодня он пребывал в отличной форме. Потусовался рядом с местом, где
разукрашивали лица. Следил, чтобы люди во время экскурсии по части оценили, на что
идут их налоги. Флиртовал (
безобидно) с н
екоторыми аппетитными мамашами. И
посреди
всего этого счастливого хаоса, мужчина еще нашел время, чтобы затащить е
е в п
одсобку,
где хранилась форма, для небольшого тетатета.
— Мне нужно поговорить с тобой, мисс Тэйлор.
Кинси погладила его твердый рельефный бицепс, ей никогда не надоест касаться
греховно сексуального тела этого мужчины, и приложила все усилия, чтобы н
е отвлечься
на его безумную привлекательность.
— Люк, я работаю.
— Конечно, сладкая, — он поцеловал ее, медленно, в
лажно и
г
лубоко. —
Р
абота — это
хорошо.
Поборов свое желание запрыгнуть на него, Кинси уперлась открытой ладошкой ему в
грудь.
— Значит, ты знаешь, что тебе нужно сделать?
Он хмыкнул. Он знал, но ему это не нравилось, и она ни капли его не винила.
— Тебе просто нужно пожать руку детективу МакГиннису, улыбнуться на камеру, а
затем снова вернуться к своим делам и убедиться, что все в курсе того, что это — твой
дом.
Люк втянул воздух сквозь зубы.
— Значит, пожать руки, провести удушающий захват сзади и засунуть шланг
диаметром два с половиной дюйма
(ок. 6 см)
туда, где не светит солнце.
— Это звучит не очень поспортивному, пожарный Алмэйда. Пусть он будет х