трапеции, на которых висели акробаты с пальцами-крючочками. Усевшись обратно, она заметила:
– Очень интересно и очень умно придумано. Завораживает. Сразу видно, что он инженер.
– После он учился на художника, – защищая Сэнди, возразила я. – Он точно так же талантлив и в рисовании, и в живописи. Ты бы видела его наброски животных! Он делает их пером и чернилами. Я столь многому у него научилась!
Стелла посмотрела на меня с сомнением.
– Но это то, в чем он по-настоящему гениален. Он понимает, как использовать пространство и движение. И цвета – взгляните только на эти гирлянды флажков! Чем он еще занимается?
– Он сделал скульптуры Жоана Миро и Жозефины Бейкер – из проволоки, – неуверенно проговорила я. – Он называет их проволочными портретами. И кажется, у него была выставка в Нью Йорке в прошлом году. Или в позапрошлом?
Во втором отделении мы, как околдованные, следили за тем, как клоун надувает воздушный шар. Сэнди приделал к его спине резиновую трубочку и дул в нее сам. Когда шар надулся, в воздух взлетел акробат, и все ахнули от восхищения и зааплодировали. После этого на арену вышли дикие лошади, которые выглядели как мягкие игрушки на колесиках, ковбой и танцовщица. Сэнди потянул за невидимый ремень, и лошади остановились и принялись гарцевать на месте, отчего танцовщица подпрыгнула и повисла на обруче, а ковбой полетел вверх тормашками. Зрители вели себя все более шумно, они вошли в раж, и перед каждым новым номером некоторые начинали топать ногами и кричать «браво!». Когда изящная акробатка наконец-то свалилась с трапеции головой вперед, ее юбочка задралась и показались крохотные ягодицы. После этого разразилась такая какофония аплодисментов и криков, что Сэнди был вынужден объявить конец представления, пока зрители окончательно не вышли из себя.
Мы шли к трамвайной остановке, хихикая, а порой начинали смеяться в полный голос. Но когда мы свернули на бульвар Монпарнас, Стелла испортила мне настроение расспросами про Беккета. Ей хотелось узнать, почему я не пригласила его посмотреть на цирк Сэнди и почему Париж обсуждает нашу помолвку, хотя, в сущности, она еще не была объявлена. Киттен тут же встала на мою защиту.
– Мистер Беккет явно обсуждал с кем-то свои планы, но пока еще не нашел подходящего момента, чтобы сделать предложение.
– Он кажется таким сдержанным. Вряд ли такой человек, как он, скажет о помолвке сначала кому-то постороннему. – Стелла смотрела прямо перед собой; ее взгляд прилип к линии горизонта.
– Именно так и есть, – заметила Киттен. – Он так жутко, чертовски стеснителен, что никак не может набраться храбрости. Я думаю, тебе следует ему помочь, Лючия.
– Что ты имеешь в виду? – Стелла повернулась к Киттен и нахмурилась.
– Я хочу сказать, что Лючии нужно помочь ему преодолеть застенчивость. Он никогда не решится, если они будут все время проводить в обществе мистера и миссис Джойс.
– Ты думаешь, мне необходимо остаться с ним наедине? – медленно спросила я. Я ничего не рассказывала Киттен о нашем подогретом виски уроке танцев с Беккетом. Она бы наверняка этого не одобрила. А после того, что мне наговорила мама, я не вынесла бы и капли порицания.
– Конечно! Как бедняга может сделать тебе предложение, когда твой папа следит за каждым твоим движением? Да он даже не может тебя поцеловать!
– Но вы же оставались когда-нибудь наедине? Не всегда же с вами твои родители? – Стелла все так же смотрела вперед.
Киттен толкнула меня локтем и беззвучно, одними губами что-то проговорила, но я не смогла разобрать что. Судя по ее смеющимся глазам, это была какая-то шутка, возможно, в адрес Стеллы.
– Это очень трудно сделать, потому что и в самом деле родители почти всегда рядом. И он джентльмен. Ирландский джентльмен.
– О, вопрос не в его… желаниях. – Киттен закатила глаза. – Я видела, как он на тебя смотрит, Лючия. Он просто ужасно стеснительный. Любой девушке это ясно. Он не хочет, чтобы его отвергли. Тебе надо как-то его подбодрить. Должно быть, ему очень страшно – ведь ты дочь гениального писателя. Я, например, жутко боюсь твоего папу.
– Мистер Джойс действительно может показаться пугающей личностью – это правда, – согласилась Стелла. – Но разве он действует на Сэма Беккета так же устрашающе, как на нас? В конце концов, он очень умен, и он мужчина.
– Беккет преклоняется перед баббо. Но ведь и все преклоняются. – Я поколебалась и добавила: – Все, кроме мамы. Она его только бранит. Да, думаю, Беккету тяжело. Как будто я дочь самого Господа Бога.
– Да! – Киттен широко распахнула глаза. – Так и есть! Представь только, как его это смущает. Бедный Сэм Беккет. Мне очень его жаль. Когда я привожу домой нового поклонника, это очень просто. Папа всего лишь скучный банкир. Но твой отец, вероятно, ожидает, что твой нареченный будет отвечать самым высоким его требованиям. Он обязан быть очень умным и очень начитанным.
– Но Сэм Беккет умный и начитанный, так что с чего бы ему об этом беспокоиться, не так ли? – В голосе Стеллы слышалась легкая насмешка, и я не совсем понимала, чего она добивается.
– Да все равно это очень страшно! Разве можно сравнивать? Не обращай внимания на Стеллу… она просто ревнует! – Киттен сжала мою руку и широко улыбнулась.
Я в шоке уставилась на Стеллу. Она вдруг порозовела и вскинула подбородок.
– Это так, Стелла? – спросила я.
– Для меня он слишком ирландец, – довольно резко ответила она. Румянец пополз дальше, по ее шее, обмотанной малиново-бирюзовым шарфом.
Киттен снова ткнула меня в бок. Я же не могла отвести глаз от Стеллы. Перед нами простирался бульвар Монпарнас: продавцы газет кричали, предлагая всем свежие вечерние выпуски, трамваи звенели, попрошайки с костылями и несчастного вида лысеющими собаками слонялись вдоль скамеек, подвыпившие гуляки переходили из одного бара в другой. Стелла шагала прямо к трамвайной остановке, как будто видела перед собой только ее, ее яркие одежды развевались на ветру. Она была похожа на яркий экзотический цветок, выращенный в оранжерее.
Я схватила Киттен за руку. В голове у меня роились десятки вопросов и обрывков мыслей. Стелла влюблена в Беккета? Она хочет, чтобы он принадлежал ей? Она пыталась… Может, они… Питает ли Беккет какие-то чувства к Стелле? Не потому ли Стелла настроена так враждебно, не потому ли она всю дорогу спорит с Киттен?
– Стелла влюблена в Беккета? – шепотом спросила я Киттен.
Стелла резко развернулась.
– Я все слышала, Лючия. Между мной и Сэмом Беккетом ничего нет. Абсолютно ничего. Я просто хотела, чтобы ты была более… Не важно! – Она сердито