Хозяйка снова высунулась из кухни:
— Энтони?
— Мама, позвони девять-один-один. Попроси прислать пару патрульных машин.
Дарвин помахал рукой:
— Привет, Мэри. Прекрасно выглядишь, как всегда.
Женщина поправила волосы.
— Немедленно открой дверь, — обратилась она к сыну.
— Мама, звони в полицию.
— Молодец, Энтони, — похвалил ассасин. — Тебя не проведешь.
— Я не хочу, чтобы ты называл меня по имени.
— Позволь дать тебе совет. Вероятно, тебе приходилось много работать в последнее время. Тебя пичкали всякими гормонами роста, вкалывали яд кобры. — Дарвин снова улыбнулся. — Я бы посоветовал тебе научиться спать урывками. Установи будильник так, чтобы он звонил через каждый час. Когда научишься просыпаться до звонка, причем готовым к любым действиям, установи интервал на полчаса. Это тебе пригодится, когда попадешь в учебный лагерь, потому что в течение года вам там не дадут спать непрерывно больше одного часа.
— Энтони, я позвонила, — крикнула мать. — Закрой дверь. Пусть теперь полиция этим занимается.
— Готов поспорить, она сказочно готовит. — Ассасин принюхался.
— Я уже сплю на голом полу, — подал голос сын детектива. — А еще отключил в своей комнате отопление. А по поводу сна урывками… хорошая идея.
— У меня полно хороших идей. — Опасный гость выглядел так, словно пытался принять какое-то важное решение. — Вот еще что… — Оглянувшись, он как бы невзначай завел руку за спину. — Когда инструкторы по побегам и эвакуации спросят, есть ли добровольцы… — Ассасин понизил голос, и Энтони-младший машинально подался вперед. — Тебе следует… — Дарвин нанес удар через просвет между прутьями. Карбопластовое лезвие было нацелено прямо в левый глаз щенка. И вонзилось бы, не отдерни тот вовремя голову.
Тяжело дыша, сын детектива вытер кровь со щеки.
— Молодец. — Ассасин спрятал нож обратно в рукав. — Возможно, ты пройдешь до конца весь курс обучения. Может, когда-нибудь встретимся и станем травить друг другу байки о военной жизни.
Помахав на прощание, Дарвин с веселой улыбкой развернулся на каблуках и зашагал прочь обычной пружинистой походкой. Он уже почти не хромал.
Ветер с моря свободно врывался через распахнутое настежь окно, играя задернутыми шторами. Сара раздвинула их, впустив в номер последние лучи клонившегося к закату солнца. Ее обнаженное тело блестело от пота, солнечные зайчики метались по выпуклостям и впадинам, и Ракким снова почувствовал эрекцию. Она наклонилась, повернувшись к нему спиной, и оперлась руками о подоконник.
— Ты хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ?
Сара посмотрела на него и засмеялась:
— Никогда не чувствовала себя такой счастливой.
Он разглядывал ее и вслушивался в доносившиеся с улицы звуки. Скрип велосипедов, крики чаек, ритмичный шум волн. Едва слышный шелест лопастей проносившихся над побережьем вертолетов. Здесь, в отличие от столицы, полеты никто не запрещал. И вообще, создавалось впечатление, будто здесь разрешено буквально все.
— Иди ко мне.
— А волшебное слово?
— Пожалуйста.
Занавески ласково струились по ее телу.
— Рикки, подумать только, мы занимаемся любовью, не задернув шторы и не закрыв окно. Нас, наверно, было слышно на улице. — Ее соски сделались темными и твердыми. — Ходим по улице, взявшись за руки, не считаем минуты до моего возвращения домой. Не придумываем оправдания для Рыжебородого, не репетируем ответы на вопросы, которые он может мне задать. О том, что мы здесь, знает только Коларузо. Мы свободны. — Она медленно двинулась к нему, вся окруженная золотистым ореолом. — Не хочу я сегодня искать никакую Фатиму.
— Отлично.
— И завтра не хочу. Хочу заниматься любовью и спать. Хочу позавтракать в кафе, мимо которого мы проходили. Хочу бегать под солнцем, пить ледяной мексиканский кофе и слушать музыку. Хочу танцевать с тобой. А потом снова заниматься любовью.
Сара надвигалась все ближе, ближе и наконец присела на край кровати. От нее так и исходил запах желания.
— Я тоже хочу всего этого. За исключением танцев.
Она вытянулась во весь рост, и Ракким ласково провел пальцами по ее влажным бедрам.
— Не хочу уходить отсюда, — пробормотала Сара. — Потому что, если мы уйдем, если отыщем ее, все начнется сначала. Не будет ни радости, ни покоя…
— Ты не права.
Она оседлала его так нежно и плавно, словно они всегда представляли собой одно целое.
— Нет, так уже не будет. — Сара осторожно покачивалась на нем, и Ракким принялся отвечать на движения. Излучаемое ею тепло постепенно охватывало все его тело. — Стоит нам уйти отсюда, и мы перестанем принадлежать себе, будем постоянно оглядываться. — Она сжала его внутри себя, заставив затаить дыхание. — Нас не оставят в покое и обязательно найдут.
Ракким застонал и вошел в нее еще глубже.
Волосы темным водопадом хлынули по плечам Сары, отливая золотом в последних лучах солнца. Он сжал ее соски между пальцами, и она закричала от наслаждения.
41
Перед полуденным намазом
— Сэр, вам никто не откроет.
Оторвав палец от домофона, Ракким окинул взглядом мальчишку. Тощий как веревка пацан лет десяти. С диким взглядом и грязными светлыми волосами. Привычка спать в одежде отнюдь не добавляла его внешнему виду опрятности.
— Половина кнопок все равно не работает.
Пока Сара копалась в сумочке, бывший фидаин огляделся. Согласно полученной от Коларузо информации, Фатима проживала в многоквартирном доме на Лонг-Бич. Запущенный район по большей части населяли католики. Перевернутые мусорные баки громоздились посреди улицы рядом с останками автомобилей, разворованных на запчасти. Если Фатима по-прежнему занималась проституцией, пытаться застать ее дома имело смысл ранним утром. Последние три дня они провели в мотеле на Хантингтон-Бич. Никуда не выходили и вели себя словно пара молодоженов, мечтающая о том, чтобы это время длилось вечно. Лучшего медового месяца им бы даже придумать не удалось.
Сара протянула мальчишке десять долларов:
— Мы ищем Фатиму. Иногда она называет себя Франсин Арчер. Или Фелисити Андерсон.
Судя по всему, она заплатила слишком рано. Слишком рано и слишком мало.
Мальчишка проворно убрал купюру в тапок, затем аккуратно загасил сигарету и завернул окурок в обертку от жевательной резинки. Он явно готовился сбежать.
— Никогда не слышал о ней.
— А как тебя зовут? — спросил Ракким.
— Камерон, — ответил мальчишка, протягивая руку. — Это стоит еще десять долларов.
Ракким отвел его кисть в сторону.
— За полезную информацию я даю сотню.
Он вызвал на экран сотового телефона фотографию дочери Сафара Абдуллы. В полицейских архивах подруга Коларузо сумела раздобыть лишь снимок пятилетней давности. Камерон долго рассматривал изображение и наконец кивнул:
— Давай деньги. — Он помолчал. — А еще сделай для меня копию.
Ракким отсчитал пять двадцатидолларовых банкнот. Сотовый телефон выплюнул снимок, его он тоже передал мальчишке.
Камерон держал фотографию нежно, как снежинку.
— Она была очень красивой… Теперь она так не выглядит.
— В какой квартире? — спросил бывший фидаин.
— Она здесь больше не живет. И зовут ее не Франсин, Фелисити или Фатима. Ее зовут Фэнси. Фэнси Эндрюс.
— У нее не будет неприятностей, — подала голос спутница Раккима. — Мы просто хотим поговорить с ней о ее отце.
— У нее нет отца. У нее вообще нет семьи.
— Кстати, меня зовут Сара. — Она пожала мальчишке руку. — Очень рада познакомиться, Камерон.
Мальчишка посмотрел на Раккима:
— А ты, сэр. Ты тоже рад?
— Куда переехала Фэнси? — спросила Сара. — Она должна была тебе сообщить.
— Иногда я выполнял для нее разные поручения. — Камерон переводил взгляд с одного на другого. — У нее часто болела голова… и громилы часто к ней приставали. Я пытался ее предупредить, когда они появлялись, но…
— А к тебе громилы не пристают? — поинтересовался Ракким.
— Я слишком быстро бегаю. — Он помрачнел. — И у меня ничего нет.
— Ей повезло, что у нее есть такой друг, как ты, — заметил бывший фидаин.
— Я бы не позволил им обижать ее, если бы был старше. — Глаза Камерона сверкнули. — Она говорила, что ничего страшного в этом нет. Говорила, что просто не любит заниматься этим задаром. Словно пыталась меня успокоить.
Сара положила руку ему на плечо, но он сбросил ее.
— Нам очень нужно найти Фэнси.
— Вали отсюда, сэр, — вдруг насупился Камерон. — Быстро.
Бывший фидаин спустился с крыльца на тротуар. Он и сам заметил вновь прибывших.
— Уходи, сэр. На тебя мне наплевать, но я не хочу, чтобы она попала в их руки.