Лохлан подхватил нить беседы:
- Ведь твой брат по горло занят восстановлением замка. Ему было бы сложно бросить все и не спускать с тебя глаз.
- К тому же он влюбился.
Глаза Лохлана на мгновение удивленно расширились. Потом он снова заговорил, поглаживая большим пальцем ее руку:
- Я знаю, насколько любовь может все усложнить.
- Вот как?
Она чувствовала себя по-детски непонятливой.
Они вышли из леса. Лунный свет трепетал на спящем море, окрашивая его в серебристый и белый цвет. Поодаль возвышался замок Маккаллан, темный наблюдатель, частично закрытый деревьями.
Лохлан повернул к ней лицо.
- Да, знаю.
Ее завораживал его страстный взгляд. Глаза фоморианца были полны тайны и соблазнительного очарования неизвестного. Внезапно девушка испугалась, что потеряет себя, навсегда изменится, если полюбит его. Избранная уже не была уверена в том, что готова отдать себя мужчине, особенно тому, кто отличался от всех сильнее, чем она могла себе представить.
Эльфейм отняла руку. Она потеряла спокойствие, вместе с Лохланом подошла к валунам, усеивающим берег возле утеса, уселась на один из них и пыталась привести мысли в порядок.
- Скажи… - Вместо того чтобы смотреть на него, Эль не сводила глаз с моря, залитого лунным светом. - Объясни, как может быть, что ты существуешь.
Лохлан знал: то, что он скажет ей, даст новое направление их отношениям. Он устремил взгляд на ее знакомый строгий профиль и молча взмолился Эпоне о помощи.
- Вопрос о моем существовании довольно сложен. Честно говоря, я не совсем понимаю, для чего появился на свет. Великая война!… О событиях, которые привели к ней, ты знаешь столько же, сколько и я. Больше ста лет назад с расой фоморианцев произошло что-то катастрофическое. Их женщины начали умирать. Я часто думаю, что это, наверное, было желание Эпоны. Богиня хотела, чтобы такая демоническая раса исчезла. Но если это так, то почему она позволила разразиться войне?
Не глядя на него, Эльфейм ответила словами, которые накрепко засели у нее в памяти, потому что мать повторяла их много раз:
- Эпона позволяет людям делать их собственный выбор. Она не хочет, чтобы мы были рабами, ей нужны сильные, самостоятельно мыслящие люди. С такой свободой есть возможность сделать ошибку, которая может привести к злу. Если бы воины в замке Стражи не пренебрегали своими обязанностями, то фоморианцы вряд ли вторглись бы в Партолону и стали бы похищать женщин.
- Но это случилось. Моя мать объясняла, что таким способом фоморианцы начали возрождать свою вымирающую расу. - Он тряхнул головой и коротко, разочарованно вздохнул. - Ты подумаешь, что скрещение с человеческой кровью ослабило демонов, но получилось наоборот. Раса процветала. Вскоре они уже были готовы вторгнуться в Партолону. - Он помолчал, собираясь с мыслями. - До моей матери ни одна человеческая женщина не выжила, рожая ребенка от фоморианцев, - продолжал он, тщательно подбирая слова. - Она была молодой и крепкой, но всегда считала, что ее сила тут ни при чем. Мать рассказывала, что выжила, потому что я больше человек, чем фоморианец. - Он остановился и перевел дыхание. - Ее захватили в самом начале, вместе с большой группой женщин. Фоморианцы изнасиловали всех, и они забеременели. Их держали в плену, пока не наступило время рожать потомков демонов. Для человеческой женщины это означало смертный приговор. При рождении ребенка ее тело разрывалось на части. - Он говорил едва слышно, повторяя историю, которую мать рассказывала ему множество раз. - Фоморианцы рассматривали человеческих женщин как одноразовые, временные инкубаторы, необходимое средство для того, чтобы возродить свой вид. Они особенно ценили женщин-гибридов, потому что те могли рожать по несколько раз. Детей нужно было много. Когда жители Партолоны объединились и стали с ними воевать, фоморианцы попытались скрыться в Трирских горах. Некоторым это удалось. Они разделили между собой женщин, собираясь спастись от армии Партолоны и сохранить свои средства деторождения. Но у Богини были другие планы. Демоны стали болеть той же самой чумой, которая истребила почти всю их армию. Моя беременная мать возглавила повстанческую группу женщин. Она и ее сестры с маленькими детьми разыскали в горах остальных. Они убивали ослабевших фоморианцев. Она должна была возвратиться в Партолону, в свой дом, чтобы, как и другие беременные женщины, дождаться неизбежного конца в кругу семьи. Именно такая судьба им предназначалась. Но тут случилось неожиданное. Она выжила после моего рождения.
Эльфейм больше не могла сидеть отвернувшись и взглянула на него. В лице Лохлана читалось напряжение, он едва сдерживал эмоции.
- Потом при родах выжила другая мать ребенка-мутанта, и еще одна, и еще.
От его слов у нее заныло сердце.
- Ты не мутант.
- Я наполовину демон, наполовину человек. Кто я, как не мутант?
Она, не задумываясь, ответила на его вопрос:
- Я наполовину кентавр, наполовину человек. Разве я мутант?
- Ты чудо.
Она не отвела от него взгляда.
- Точно.
Он продолжал рассказывать историю своей жизни с призрачной улыбкой на губах:
- Выжила почти половина женщин. Моя мать не знала, как это объяснить. Она считала, что такова была воля Эпоны. - Лохлан вздернул брови. - Мать всегда говорила так, если не могла ответить на какой-нибудь вопрос. Но, как бы то ни было, неожиданно появились молодые женщины с новорожденными крылатыми младенцами. - Выражение лица Лохлана смягчилось. - Они любили своих детей и были готовы яростно защищать их. Матери знали, что не могут возвратиться в Партолону с такими младенцами, а о том, чтобы бросить их, не могло быть и речи. Поэтому они перешли через горы и оказались в Пустоши. Жизнь там была тяжелой. Женщины мечтали о Партолоне, но мы выжили, даже благоденствовали. Наши матери учили нас быть цивилизованными, оставаться людьми.
- Больше ста лет назад…
Ее слова были как вздох. Даже несмотря на то что он стоял возле нее, крылатый, живой и дышащий, ей было трудно это осознать.
- Я понимаю, это было давно, - пожал он плечами, словно не зная, что делать со своим долгожительством. - Наши матери очень мало знали о расе фоморианцев, но с раннего возраста стало ясно, что мы быстро взрослеем и что наши тела необычайно гибкие. Похоже, старение нам не грозит. Темная кровь защищает нас от него.
Эльфейм вспомнила, что читала в обширной библиотеке матери.
- Фоморианцы не переносили свет, но я видела тебя днем. Мне показалось, что тебе это не мешает.
- Да, но ночью мне легче. Мое зрение делается острее, слух лучше, нюх тоньше.
Лохлан растопырил пальцы, развел руки в стороны. Эльфейм подумала, что он похож на крылатый дух шамана, готовящегося говорить с Богиней.