Этого представления оказалось достаточно, чтобы группа впервые стала заметна в национальном масштабе (в Down Beat появилось изумлённое упоминание под заголовком «Солнце тоже встаёт»), и чтобы на них впервые обратила внимание New York Times: Джон С. Уилсон опубликовал там двусмысленное поздравление под заголовком «Джазу космического века не хватает сторонников: Космической группе не удаётся выйти на орбиту при помощи ритмической тяги». Уилсон, отвлечённый космическим блеском и шиком представления, нашёл музыку ритмически сильной, но полной «похоронных диссонансов, разноображиваемых плотной тяжёлой ансамблевой игрой, тремя саксофонами и эуфониумом.» Однако «музыка м-ра Ра держит публику начеку», — заключил он, — «и это уже хорошо.»
* * *
Многие записи, сделанные группой на репетициях, вышли на пластинках лишь через несколько лет, при этом иногда (как, например, на изданной в 1975 г. пластинке What's New?) ошибочно смешиваясь с записями, сделанными гораздо позже. Но пластинка Secrets Of The Sun была полностью записана в 1962-м (правда, издана только в 1965-м, в фиолетовом конверте с рисованным портретом Сан Ра — его глаза прикрыты тюрбаном и солнечный луч бьёт в девятиконечную звезду («третий глаз») у него на лбу). В комментариях на обложке содержится краткое оптимистическое заявление Сан Ра:
Здесь записана музыка, провозглашающая наступление другого века. В пору, когда к жителям земли обращается так много голосов, я сомневаюсь, стоит ли добавлять в этот шум свой голос. Но я должен сказать то, что мне нужно, а поскольку мне кажется, что я могу передавать мысли быстрее при помощи музыки, я решил высказаться. Мне не нужно говорить ничего, кроме того, что мы быстро и величественно движемся к встрече с лучшей реальностью, с лучшей и более важной жизнью.
На Secrets Of The Sun впервые появились две пьесы, на много лет ставшие постоянной частью программы Аркестра: "Friendly Galaxy", которая начиналась как камерная пьеса, звучанием ансамбля флейт, бас-кларнета и флюгельгорна, а также "Love In Outer Space" — странным образом знакомо звучащая баллада. Томми Хантер теперь стал постоянным звукорежиссёром группы, и за барабанами всё чаще сидел С. Скоуби Строумен; на "Solar Symbols", дуэте для перкуссии, Хантер при помощи открытой им техники реверберации создал то, что впоследствии стало называться чистой амбиентной музыкой.
В "Solar Differentials" на сцене впервые появился новый «космический вокалист» Арт Дженкинс (или, в египто-мистическом написании Сан Ра, применённом на обложке, "Ahrt Jnkins"). За несколько месяцев до записи он начал искать случая прослушаться у Сан Ра, и спел ему несколько ритм-энд-блюзовых мелодий. Сонни сказал ему, что у него хороший голос, но он ищет певца, который мог бы сделать невозможное («Возможное уже пробовали и из этого ничего не вышло; сейчас я хочу попробовать невозможное»). Однажды, когда группа записывалась в Choreographers' Workshop, Арт вернулся, настроенный на то, чтобы во что бы то ни стало попасть на пластинку; он начал рыться в мешке с разнообразными инструментами, стараясь найти что-нибудь, на чём он мог бы сыграть. Но всякий раз, когда он что-нибудь выбирал, кто-нибудь из группы советовал ему положить эту штуку на место. Когда же он вытащил со дна мешка бараний рог, никто не стал возражать; тогда он начал петь в него, но задом наперёд, приложив рот к широкому отверстию. Получался дикий звук, который становился ещё причудливее из-за того, что Дженкинс менял тон, двигая рукой над узким отверстием. Сонни захохотал: «Вот это действительно невозможное!», и попросил его сделать на пластинке бессловесные вокальные импровизации:
Сан Ра попросил меня петь с моей африканской стороны — не с точки зрения цвета, а белый и чёрный — это всего лишь цвета. Духом я унёсся в Африку, в мою родную деревню с её певцами — это было как во сне. Поскольку универсальный голос — это певческий голос, я смог установить с ним контакт.
Позже он вспоминал, что в детстве сильно заикался, и соседи посоветовали следующее лечение: он должен был пить мёд с травами из бараньего рога. Тогда он не вылечился, но теперь понял, что это был пророческий совет.
ИСТ-ВИЛЛЕДЖ
В центре Нью-Йорка у группы появилась и другая работа: прежде всего четыре недели в Les Deux Megots на углу 64-й Восточной и 7-й улиц, ещё одном притоне поэтов и писателей, где объявления гласили: «Джаз с других планет» и «Джазовые тональные стихи»; потом начала подворачиваться работа в Cafe Wha? и других кофейнях и закусочных. Однако ни один ортодоксальный джаз-клуб не хотел иметь с группой ничего общего. Так что Сан Ра в отсутствие других предложений сам стал вожаком новой богемы, знакомой фигурой в тех местах, куда шли новые битники Вилледж, дабы отстраниться от пышности, пьянства и туризма традиционных джаз-клубов, казавшихся им олицетворением ушедших 50-х.
Новая волна Вилледж-богемы перемещалась в Лоуэр-Ист-Сайд, который в какой-то момент мгновенно стал «Ист-Вилледжем», районом, который когда-то был самой густонаселённой трущобой Америки, и где до сих пор чувствовалось сильное влияние еврейской, итальянской, пуэрториканской и украинской волн иммиграции, осевших в пятиэтажных многоквартирных домах; многие из переселенцев до сих пор жили в этом районе и хорошо уживались с новосёлами, потому что это шло на пользу бизнесу. Путь новых поселенцев облегчался тем, что городские власти уже разрушили некоторые районы, за которыми закрепилась слава трущоб (иногда в них находились такие легендарные места, как первый клуб Five Spot). Среди людей, потянувшихся в Ист-Вилледж в начале 60-х, было чрезвычайно много чёрных художников, писателей и исполнителей; они быстро основали собственные общества, музыку, театры и журналы. Через несколько лет там уже были: Экспериментальный Театр La MaMa, Компания Негритянских Ансамблей, Новый Федеральный Театр, Кафе Неориканских[16]Поэтов, поэтическая группа Umbra. Всё это возглавлялось такими людьми, как Эллен Стюарт, Стив Кэннон, Ишмаэль Рид, Дэвид Хендерсон, Эмилио Круз, Роберт Томпсон, Мозес Ганн, Лу Госсетт, Роско Ли Браун, Билл Диксон и ЛеРуа Джонс. Вскоре этому явлению можно было дать название второго Возрождения Гарлема, хоть некоторые до сих пор отказываются признать даунтаун центром чёрных искусств. Это был остров творческого возбуждения, который в то время наиболее близко соответствовал понятию американского интегрированного сообщества. Хотя вскоре всё это было омрачено войной, повышенным расовым напряжением и хаосом, несколько лет этот район существовал как мечта, как некая городская пастораль… притом с низкой квартплатой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});