Но Суинберну, видно, все было нипочем.
Олифант, дьявольски ухмыляясь, прошелся по кругу, а потом пригнулся и изо всей силы ударил поэта. Тот взлетел на воздух и с глухим стуком шмякнулся на землю, его одежда порвалась, кожа покрылась ссадинами. Он попробовал подняться, но все тело его было разбитой окровавленной массой, глаза дико сверкали, в горле что-то булькало, кровь лилась из носа и с разбитых губ.
В два пряжка Олифант очутился рядом с ним.
— Кто ты такой? — сплюнул кровью Суинберн. — Один из подопытных кроликов сестры Найтингейл?
— Заткни пасть!
— Что она сделала с тобой?
— Спасла.
— От чего?
— От смерти, Суинберн. Я перебрал с опиумом, стал наркозависимым и впал в кому в одном из притонов Лаймхауса. Мисс Найтингейл спасла те части моего мозга, которые еще действовали, и пересадила их животному.
— Какому животному?
— Моей белой пантере.
— А! Это многое объясняет!
— Что именно?
— То-то мне в нос шибает застарелый запах кошачьей мочи, как только ты ко мне приближаешься!
Олифант яростно зашипел, схватил поэта — одной рукой сзади за шею, другой за правое бедро, — поднял его, раскрутил и подбросил высоко в воздух. Суинберн ударился о стену, сполз по ней, покатился и остался лежать ничком. Увидев приближающиеся ноги альбиноса, он прокаркал, булькая кровью:
«Галилеянин, ты победил!Мир с тобой стал намного серей;Он воды из Леты испил,Он пресыщен обильем смертей».[15]
Олифант наклонился над ним.
— Беги, — прошептал он. — Дуй к воротам!
Суинберн перекатился на спину и посмотрел в горящие злобой розовые глаза.
— Благодарю, — с трудом прошептал он. — Но я лучше полежу здесь и сочиню парочку поэм.
— Что? — заорал Олифант. Он схватил поэта за горло и поднял на ноги. Потом крепко обхватил пальцами его тощую шею и с интересом стал смотреть, как синеет лицо его жертвы.
Суинберн брыкался и пытался вырваться, вцепляясь в запястья врага, но освободиться не мог.
Внезапно за плечом Олифанта кто-то мелькнул, и вслед за тем чей-то глубокий голос приказал:
— Отпусти его.
Альбинос в тревоге обернулся.
В воротах стоял сэр Ричард Бёртон. Он подобрал трость-шпагу Олифанта, вынул ее из ножен и держал в руке. Маленькая собака покрутилась у его ног и попятилась обратно в ворота, спряталась за ними и оттуда украдкой глядела на Олифанта.
— Бёртон… — опешил альбинос.
Он выпустил Суинберна, который в очередной раз грохнулся на землю и остался лежать, уже не в силах пошевелиться.
— Иди сюда, ублюдок, — рявкнул Бёртон.
— Я безоружен. — Олифант широко развел руки.
— Мне плевать.
— Не очень-то по-джентльменски.
— Многие люди не считают меня джентльменом, — сказал Бёртон. — Для них я — Головорез Дик. И сейчас я докажу, что они правы.
Он прыгнул к Олифанту и ударил его в сердце. Но человек-кошка ловко изогнулся и отпрянул назад, конец рапиры только разорвал рукав его рубашки.
— Ты забыл, что я быстрее тебя, Бёртон! — Олифант пригнулся к земле и со скоростью молнии бросился вперед, стараясь впиться своими острыми когтями в бедро королевского агента.
Бёртон предвидел его движение и перехватил руку альбиноса в воздухе.
— Это еще посмотрим, кто быстрее, — заявил он.
Он нажал посильнее, и кости альбиноса затрещали.
Олифант закричал.
Бёртон бросил рапиру и изо всей силы ударил его в челюсть.
— Пора тебе уже понять, что я сильнее.
Безжалостно заламывая правую руку альбиноса, он начал методично превращать его лицо в месиво. Кровь брызнула из сломанного носа человека-пантеры. Клыки вылетели. Кожа лопнула.
Бёртон действовал с хладнокровием истинного бойца. В молодости он считался неплохим боксером и сейчас бил с холодной отрешенностью, регулируя частоту и силу ударов таким образом, чтобы альбинос страдал от каждого, но не терял сознание.
Для его жертвы это было даже не наказание, а настоящая пытка, но ни малейших угрызений совести Бёртон не испытывал.
Пока продолжалось избиение, Фиджет прошмыгнул через дверь и стал пробираться к Суинберну вдоль стены. Он обнюхал его башмаки, забрызганные кровью, потом ткнулся носом в ногу в коротких штанах и вдруг вцепился в тощую щиколотку.
— Ааааа! — заверещал поэт.
Бёртон повернулся, и, воспользовавшись этим моментом, Олифант вырвал из его хватки свою искалеченную руку, затем, внезапно оттолкнувшись обеими ногами, взвился в воздух, упал, перекатился по земле, вскочил на ноги и во всю прыть помчался к гигантским воротам электростанции. Он прошмыгнул в них, и они сразу же захлопнулись.
Королевский агент бросился в погоню, но, пока он тянул на себя дверь, не зная, как она открывается, враг его ускользнул.
Он подбежал к Суинберну и оттащил Фиджета.
— Как ты, Алджи?
— В кровавом экстазе, Ричард.
— Ты можешь передвигаться?
— Думал, могу, пока этот чертов пес не укусил меня!
— Ну, не выдумывай! Он тебя просто ущипнул по-дружески. Давай, поднимайся.
Он взял поэта под мышки и поставил на землю. Суинберн был весь в крови.
— Тебя надо к врачу, и как можно скорее, — сказал Бёртон.
— Да, надо, — выдохнул Суинберн. — Я ведь вел себя мужественно, да, Ричард?
— Да, Алджи, мужественно.
— Знаешь что… Джон Спик здесь.
Бёртон едва открыл рот, чтобы что-то ответить, как с другого конца двора донесся вой.
— Это вервольфы! — закричал Бёртон. — Давай убираться отсюда!
Подобрав шпагу Олифанта, он потащил ослабевшего друга к главным воротам, но не успели они добраться до них, как из-под арки выскочили шесть фигур в красных плащах и помчались через двор.
Вожак стаи выглянул из-под капюшона, показав острые зубы, оскаленные в адской усмешке, вытянул когти к отступающим беглецам и вдруг весь вспыхнул ярким пламенем.
Остальные твари бросились врассыпную, спасаясь от огненного ада. Суинберн, не обращая внимания на суматоху вокруг, вырвался из рук Бёртона, наклонился, что-то поднял с земли и прыгнул в дверь, на мгновение опередив Бёртона. Они оказались за воротами электростанции, Фиджет путался у них в ногах.
Королевский агент захлопнул дверь, но подпереть ее было нечем. Что делать? Через несколько секунд вервольфы придут в себя и тогда… Остается только одно — бежать!
Бёртон подхватил раненого друга на плечо и пустился наутек.
Он держал курс на восток — через выжженную пустошь к железнодорожным путям и находившимся за ними оживленной Кингстоун-роуд и мосту Челси.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});