Едва начался танец, на второй план отошло всё: и глазеющие на нас полноценные, и страх опростоволоситься, и все мысли. Кроме одной. О том, что я танцую с Ульрихом у всех на виду, и это не преступление. Я имею право находиться здесь. Сейчас. С ним. Смотреть, не отрываясь, в зеленые глаза, и наслаждаться моментом. Именно наслаждаться. Мой кавалер прав: черные лилии знают свое дело. Неуверенность исчезла, ноги двигались в танце легко, будто всегда только и этим занимались.
— Всё просто, видишь? — проговорил Ульрих, широко улыбаясь.
— Они всё еще пялятся?
— О, да. Но это не причина для беспокойства.
— Не причина, — согласилась я.
В самом деле, какая разница, что думают о нас другие. Мы — это мы. Остальное не имеет значения. Я вдруг четко осознала важную вещь. Я не сдамся. Не уступлю Ульриха без боя Делии Клейсен или любой другой девице, которую подберут для него ведьмаки или отец с фальшивой матерью-ватрушкой. Я теперь не бесправный полуцвет и могу выбирать, как жить, и с кем проводить эту самую жизнь. Если уж смиряться с переменами и непрошенной полноценностью то ради глобальной цели. Ради того, кто мне дорог.
Танец закончился, а мы всё стояли посреди зала и смотрели друг на друга, как завороженные. Словно вокруг тишина и пустота, а не собрался весь колледж.
Но рядом кто-то кашлянул, разрушая очарование момента.
— Прошу прощения, — проговорил знакомый девичий голос. — Директор собирается произнести речь. Лучше освободить пространство.
На нас лукаво смотрела Юмми Свон, совсем непохожая на себя. Нежно-голубое платье без рукавов гармонировало со светлыми глазами, никаких оплетающих голову кос и набитой книгами сумки на хрупком плече. Волосы, собранные наверху заколкой-цветком, свободно струились по спине.
— Замечательно выглядишь, — улыбнулся полуведьмак.
— Толку-то. В отличие от некоторых, я на дежурстве, — девчонка закатила глаза и пояснила для меня: — Мы разделились. По одному старосте с курса следят за порядком. Ульриху сегодня повезло больше. Он свободен, как ветер.
Тем временем, на середину зала вышел Рэм Дюваль, чтобы поприветствовать учеников, пожелать удачного праздника, а заодно, напомнить о правилах.
— Пойдем отсюда, — предложил Ульрих на ухо. — Лучше исчезнуть, пока оболочка тени занята.
— Не факт, что Дюваль, или кто он там, не способен нас выследить, — отозвалась я шепотом.
— Лучше перестраховаться.
Затея полуведьмака оправдалась. Направляясь к выходу, я поймала хмурый взгляд нового директора. Ему не пришлось по душе бегство. Но помешать он не мог. Будет странно, если глава колледжа посреди речи кинется вдогонку за двумя учениками. Зато мы припустились, едва вышли за дверь. Бежали прочь, словно следом летели обе тени. Одной рукой я придерживала длинный подол, другой сжимала горячую ладонь Ульриха. Чудилось, что слышу стук его сердце. Причем, билось оно в такт моему.
— Уфффф, — мы остановились минуты через три, и полуведьмак вытер пот со лба. — Предлагаю ретироваться в синий коридор. Во избежание.
— Поддерживаю, — я на всякий случай глянула по сторонам и открыла проход.
Стена скрыла нас и от недругов, и от любопытных взглядов учеников. А еще дала возможность действовать, не привлекая чужое внимание. Вопреки романтическому настроению, я не передумала воплотить в жизнь дерзкий план.
— Идем к залу близнецов, — велела я будничным тоном.
Ульрих едва заметно поморщился.
— Может, просто тут посидим? Вдвоем? — предложил он. — Близнецы никуда не денутся.
Душа встрепенулась. Остаться. Поговорить. Посидеть, держась за руки. Или… нет, поцелуи не вариант. Опять оба разлетимся в стены. Но ведь можно и попробовать. Вдруг на этот раз всё сложится иначе?
— Нет, нужно действовать сегодня. Пока ученики и мэтры на балу.
Будто не я это сказала, а кто-то другой, живущий внутри. Деловой и… трусливый. Та часть меня, которая, по-прежнему, страшилась будущего. Боялась поверить, что в нем есть место Ульриху. Опасалась действий его родни и таинственного предсказания о ранней гибели полуведьмаков.
— Хорошо, — сдался парень. — Идем.
В зелени глаз не осталось блеска, что я видела во время танца.
До пункта назначения дошли в гнетущем молчании. Не знаю, о чем думал Ульрих, меня поглотили мысли о тайнах Гвендарлин, затмив собой всё личное. Вдруг зеркала, и правда, знают ответы. Знают, как покончить с нашими врагами. Нельзя же этому «круговороту» продолжаться вечно. Тени забирают энергию учеников, орден отдает силы истинному духу, и так до бесконечности — столетие за столетием. Пора разорвать порочный круг. Если зеркала способны дать подсказку, я готова к «сотрудничеству».
Удивительно, откуда столько уверенности взялось? Еще недавно я готова была уступить теням четвертую звезду, лишь бы оставили в покое меня. Может, это все черные лилии Ульриха? Стимулируют храбрость, подталкивая на подвиги? Впрочем, какая разница?
Зеркала…
Я поежилась, вспомнив последнее откровение «Непопулярных легенд». С того дня я перестала прятаться от многочисленных зеркал в Гвендарлин. Заглядывала в каждое, что попадалось на пути, будто кокетка, помешанная на внешности. Искала подсказки. Но пока не обнаружила и намека. Тем же занимались и остальные члены ордена. Деятельная Юмми обследовала едва ли не каждую зеркальную поверхность в замке, но тоже не нашла ничего подозрительного.
— Пришли, — проговорила я, останавливаясь у стены, за которой располагался зал, в который нам не разрешалось совать нос в течение года. — Надеюсь, там нет ловушек.
— Входная дверь точно заколдована, — отозвался Ульрих. — Пол вряд ли. Мэтры думают, в колледже нет учеников, способных просачиваться сквозь в стены.
— Не скажи. Теперь они знают, что я путешествую в теле Урсула. А значит, умею сигать через любые преграды. Хоть деревянные, хоть каменные.
— Предлагаешь отказаться от затеи? — спросил полуведьмак провокационно.
— Нет. Но проход лучше оставить открытым. Вдруг придется срочно удирать.
Так и сделали. Ульрих вышел в зал первым, сделав мне знак, чтобы оставалась на месте. Постоял секунд десять, сделал пас в сторону двери и махнул рукой мне.
— Ловушек нет, но это ничего не значит. Лучше поторопиться.
— Что ты сотворил с дверью?
— Поставил заслон. Много времени мы не выиграем, коли кто начнет ломиться. Но добежать до стены успеем. Скорее всего.
Я усмехнулась и направилась к близнецам. Не так уверенно, как планировала, но хотя бы не на дрожащих ногах. Опасалась я не вторжения педагогов. А реакции зеркал. Вдруг, правда, отыграются. Объясняй потом леди Виэре, с какого перепуга случился припадок. Или отросла неучтенная часть тела, вроде рожек ведьмы Джеммы.
Я остановилась в двух шагах от близнецов. Глубоко вздохнула.
— Еще не поздно всё отменить, — предложил Ульрих, почувствовав сомнения.
— Нет, — я упрямо покачала головой. Глупо отступать за шаг до цели.
Я рискнула. Заглянула «в глаза страху», то бишь, в черное стекло, из которого месяцы назад под хохот полноценных учеников синим клубком выкатился Урсул. Полуведьмак остался позади, чтобы помочь в случае опасности. Сначала, как и в день знакомства, ничего не произошло. Всё та же чернота. Даже отражения не видно. Но минуты бежали, и тьма начала рассеиваться. Медленно, словно небо после грозы, когда покрывало туч долго сопротивляется ветру, прежде чем сгинуть.
— Что там? — спросил Ульрих нервно.
— Погоди, — отмахнулась я, тревожно вглядываясь в стекло.
Там что-то происходило. Вот только… только… Совсем не то, что я ожидала.
Я увидела себя. Со стороны. Точнее, не совсем себя. А пугало, в которое меня превратила герцогиня Виктория на зимнем балу. Я в белокуром парике и голубом платье стояла перед таинственной невзрачной дверью в замке Ван-се-Росса. Вместе с Ульрихом. Мы рассуждали, стоит ли заходить внутрь. Но любопытство победило осторожность, и мы шагнули в комнату, в которой потеряли два часа жизни.