Пока Ульрих колдовал, я читала учебники. На парня почти не глядела. Иначе охватывала тоска. Пока мы разговаривали, все казалось естественным и закономерным. Я теперь полноценная, имею право встречаться, с кем хочу. Но стоило посмотреть на полуведьмака со стороны, вспоминалось, что у него есть официальная невеста. Нельзя вечно делать вид, что Делии не существует. Как и ее стервозной мамаши Вероники Клейсен, а еще настоящего отца девицы и матушки Ульриха — ведьмы, стараниями которой парень даже поцеловать меня не может.
— Тебе прислали платье для бала? — спросил полуведьмак, закончив работу.
— Угу, но я туда не собираюсь, — объявила я, не отрывая взгляда от книжной страницы.
О весеннем бале, ежегодно проходящем в последний день апреля, без остановки болтал весь колледж. Шикарные наряды, танцы до утра, никаких масок, а, значит, и полуцветов, притворяющихся полноценными. О чем еще мечтать? Для учеников бал — последний «глоток свежего воздуха» перед подготовкой к экзаменам. Потом не повеселишься, придется сидеть над книгами и конспектами, не поднимая головы. Старшие ученики рассказывали, у леди Виэры в мае нет отбоя от пациентов с нервным срывом.
— Тебе не понравился наряд? — провокационно улыбнулся Ульрих.
— Понравился, но на балу мне делать нечего.
Платье, по традиции, присланное из замка Ван-се-Росса подходило идеально: насыщенно-синий цвет, строгий верх, пышный низ, кружевные перчатки, веер с рукояткой в виде кошачье лапы. Я долго вертелась в наряде перед зеркалом, представляя, как кружусь по бальному залу с Ульрихом. Но стоило представить, что все будут пялиться на меня, как чудо-зверушку, накатывала злость, а заодно желание крушить всё вокруг. Я чужачка на этом празднике. Для всех. А еще мучило странное чувство, будто я предам полуцветов, если отправлюсь на бал. Глупо? Да, учитывая, что это они от меня отвернулись. Но я ничего не могла с собой поделать.
— Понимаю, тебе неуютно, — Ульрих сел рядом на полу. — Но пойти придется. Иначе все посчитают, что ты прячешься.
— Ну и пусть.
— Не стоит давать окружающим повод считать себя еще большей трусихой.
Я вытаращила глаза.
— Трусихой?!
— Ага. Ты же не показываешь носа в общих гостиных. Если пропустишь бал…
Я замахнулась на Ульриха книгой. Вот так новость! Темные решили, я их боюсь!
— Надо хотя бы показаться в бальном зале, — продолжил «обрабатывать» меня полуведьмак. — Потом можем пойти куда угодно.
— Отлично. В зеркальный зал. Хочу заглянуть в близнецы.
Настал черед Ульриха сидеть с выпученными глазами. Но я не шутила. После сна в ночь духа много думала о треклятых зеркалах. В сновидении они давали подсказки, и это взбесило тень. Вдруг близнецы и в реальности помогут?
— Рискованная идея, — проговорил полуведьмак. — Можно дорого заплатить. Да и зеркала нередко мстят за подобную вольность. Известны случаи, когда учеников находили рядом с ними с поврежденным рассудком. Или в беспамятстве.
— Я это сделаю. С тобой. Или без тебя. С тобой безопаснее. Если что-то пойдет не так, ты унесешь мою отключившуюся персону подальше от места преступления.
Ульрих скривился, но промолчал. Он всегда чувствовал, когда меня можно переубедить, а когда лучше не нарываться.
****
На балах мне доводилось бывать дважды: в прошлом году на осеннем маскараде в Гвендарлин и на личном «маскараде» в замке Ван-се-Росса. Оба заканчивались неприятностями. Неудивительно, что я не испытывала желание отправляться на третье подобное мероприятие. Однако в день весеннего бала настроение улучшилось. Утром дежурные передали мне цветы. Лилии. Но крайне необычные: темно-бардового цвета. К подарку прилагалась записка:
«Эти цветы называются «черные лилии». Но они не черны, как ночь. Их цвет благороден и загадочен. Укрась ими волосы вечером. У.Б.».
Я выполнила просьбу. Нельзя сказать, что цветы идеально сочетались с оттенком платья, но и чужеродными не выглядели. Зато они отлично подходили мне. Я смотрела в серые глаза отражения и ощущала прилив энергии. В душу закралось подозрение, что Ульрих снабдил подарок ведьмовской защитной магией. Пусть так. С магией или без нее, мне однозначно нравились черные лилии. Гораздо больше белых, которыми мама частенько украшала наш скромный дом в поселке Бирюзовом.
Воспоминание обернулось уколом в сердце, словно от шипов роз — любимых цветов тетки Дот. Мама уехала, не попрощавшись, и с тех пор не написала ни строчки, хотя я отправила целых два длинных письма с извинениями. Хотела наказать меня? Или заставить сделать выбор: она или Ульрих?
— Готова? — спросила Рашель.
Она облачилась в черное, строгое платье, словно не на бал направлялась, а на похороны. Ни единого живого вкрапления. Ни одного цветка. Но и этот наряд ей шел. Прекрасная и трагичная девица, оплакивающая потерянную любовь. Видимость, разумеется. Никого нужного она не потеряла. А кое от кого желала избавиться.
— Дэриан взбесится, — проговорила нахалка, поправляя белокурые волосы. — Он уверен, что я в желтом, обещал одеться под цвет. А черное не выносит. Считает уделом чопорных и занудных старух.
— Не боишься его реакции?
Рашель неопределенно передернула плечами. Если она и опасалась гнева главной местной звезды, вслух признаваться не собиралась.
Ульрих ждал внизу — в главной гостиной черного сектора. Как и Уэлбрук. Мой кавалер расплылся в улыбке довольного кота, Дэриан нелепо раскрыл рот и громко выругался. Еще бы! Я бы тоже разозлилась, если б пришлось напялить шутовской наряд. Иначе желтое одеяние с подсолнухом в петлице не назовешь.
— Переоденься! Немедленно! — приказал он Рашель.
— Сам переодевайся, а мне и так хорошо, — отозвалась она, предусмотрительно оставаясь на лестнице, чтобы не пересечь границу женского блока. Так Уэлбрук не дотянется.
— Либо переодеваешься, либо никакого бала! — отчеканил он, сжимая кулаки.
— Отлично, — отозвалась «черная невеста». — Значит, останусь в секторе.
Девчонка развернулась и зашагала обратно в спальню, оставив парня кипеть от злости. Зря, наверное. Ведь однажды отыграется. Но сейчас одно удовольствие — смотреть на его перекошенную физиономию. Патовая ситуация. И не догонишь нахалку, и ругаться вслед смысла нет. Только собственное бессилие продемонстрируешь.
— Пойдем, — Ульрих взял меня за руку. Он прятал улыбку, по достоинству оценив выходку Рашель. — Нас ждут танцы.
Я чуть не споткнулась от волнения. Одно дело воображать, как мы кружимся по бальному залу, другое — делать это в реальности. Бедняга Ульрих рискует остаться без ног. Я же танцевала исключительно дома. С мамой, вознамерившейся обучить меня вальсировать. Вдруг однажды пригодится.
— Может, обойдемся без танцев, — пробормотала я, обмахиваясь веером. Жаль, что сегодня не маскарад. Скрыла бы пылающие щеки под маской.
— Всего один танец, — полуведьмак остался непреклонен. — Доверься мне.
Бальный зал, как и в прошлый раз, расширили особой магией. Украсили цветами: живыми и нарисованными. Точнее, наколдованными — на стенах и полу. Входишь, и будто оказываешься посреди поля. Оркестр играл вальс, вдоль стен поджидали столы с напитками и холодными закусками. Большинство учеников пока предпочитали угощаться и глазеть на немногочисленные пары, танцевавшие в середине зала. Как на ладони, честное слово. Каждое движение на виду.
— Хочу пить, — соврала я.
Но Ульрих легко распознал ложь и настойчиво потянул танцевать.
— Все же пялятся.
— Вот именно.
— Я рухну.
— Не рухнешь. Лилии не позволят.
— Заколдовал, значит.
— Ага, подумал, подмога не повредит.
Мы остановились поодаль от других пар. Ульрих поклонился и галантно подал руку. Ощущая взгляды десятков глаз, я сделала реверанс и вложила дрожащие пальцы в ладонь полуведьмака. От его прикосновения по телу прошла волна жара. Сердце затрепыхалось, как рыбешка в сетях. Ох, Ульрих ведь коснется моей талии. Эта мысль вытеснила все остальные. Вовремя. Оркестр заиграл новую мелодию: воздушную, но гораздо медленнее прежней. Это на руку. Чем быстрее ритм, тем выше риск сделать ошибку.