[его]: «Расскажи [мне] о своих делах». Тот ответил: «Ежели государь прикажет оставить нас одних». [Йа'куб] велел всем выйти. [Человек] сказал: «О государь, дело мое сложнее того, что я могу выразить словами. Каждую ночь или раз в две ночи к моей дочери с крыши спускается один
сарханг государя, помимо моего и дочери желания, и ведет себя неблагородно. У меня нет больше терпения [выносить] это». [Йа'куб] ответил: «Нет мощи, нет силы, кроме как у Аллаха. Чего ж ты не сказал мне [об этом раньше]? Ступай домой. Когда [
сарханг] придет, приходи сюда. Увидишь у
хазры — человека со щитом и мечом. Он пойдет с тобой и отомстит за тебя, как приказал господь поступать с нечестивыми». Человек ушел. В тот вечер [
сарханг] не пришел, пришел на следующую ночь. Человек со щитом и мечом был там. И он пошел с ним и вошел в его дом на улице 'Абдаллаха [б.] Хафса, [что] у ворот Парс.
Сарханг был в доме того мужа. И он ударил его по темени и рассек пополам. [После того] попросил: «Зажги светильник». Когда тот зажег, он попросил: «Дай воды». Напился. Еще попросил: «Принеси хлеба». Принес, он поел. Отец [девушки] взглянул, — это был Йа'куб собственной персоной. «Клянусь высочайшим Аллахом! — говорил он человеку. — С тех пор как ты мне рассказал свою историю, я не ел и не пил. Дал обет всевышнему не есть и не пить, /
266/ пока не освобожу твое сердце от этой заботы». Человек спросил: «Что мне теперь делать с трупом?» Ответил: «Убери». Человек поднял [его] и вынес на улицу. «Теперь снеси его и брось у края канавы», — распорядился [Йа'куб]. Человек так и сделал. «А сейчас иди домой», — сказал он ему. Утром Йа'куб приказал возгласить: «Все, кто хочет увидеть возмездие нечестивым, ступайте к канаве и поглядите на [лежащего] там мужа».
В проницательности [Йа'куб] достиг такой степени, что [однажды] он отправил из Нишапура дабира: «Ступай в Систан, разведай обстановку и по возвращении расскажи мне». Человек, придя в Систан, выяснил, как там ведутся дела, скопировал [бумаги] и вернулся назад. Когда он вошел к [Йа'кубу], тот спросил у него: «Ты был в мазалиме{783}?» — «Был». — «Кто-нибудь жаловался на эмира, ведающего распределением воды?» — [продолжал он] спрашивать. [Дабир] ответил: «Нет», [Йа'куб] оказал: «Слава Аллаху». Еще он спросил: «Ты проходил возле арыка{784} 'Аммар?» — «Проходил», — подтвердил [дабир]. «Были там дети?» — «Нет», — ответил [дабир]. «Слава Аллаху!» — сказал [Йа'куб] и задал следующий вопрос: «Был ты у старого минарета?» Ответил: «Был». Спросил: «Были там крестьяне?» Ответил: «Нет». Сказал: «Слава Аллаху!» После того человек хотел было начать рассказывать и показать копии [документов]. [Йа'куб] остановил [его]: «Я узнал все, что меня интересовало». Человек встал и пошел к Шахину Бату{785} и пожаловался ему. — «Выясним», — сказал он и пошел с ним к эмиру. «Этот человек привез известия. Надо, чтобы он рассказал». [Йа'куб] ответил: «Он уже обо всем рассказал [мне], и я обо всем выслушал. Дела в Систане зависят от трех обстоятельств: [от] возделывания земли, согласия [между крестьянами] и взаимоотношений [крестьян с 'амилем] О всех трех [обстоятельствах] я расспросил. Возделывание земли зависит от эмира, ведающего распределением воды. Я спросил, жаловался ли кто-либо в мазалиме на эмира? Ответил: "Нет". Я понял, что с возделыванием земли обстоит все благополучно. Началом Дружбы и смуты между людьми /267/ является ...{786}. Начало ... кладут возле арыка 'Аммар дети. Я спросил, и он ответил, что [детей там] не было. Я понял, что дружба на месте, а смуты нет. Третье — взаимоотношение 'амилей и райатов. Если крестьян притесняют и облагают чрезмерными податями, они держат совет у старого минарета, там собираются и идут в мазалим. Ежели справедливости не находят, то и в этом случае приходят туда и принимают меры для побега. Раз их там не было, значит крестьян не притесняют. О чем еще следует мне знать?»
Другой [пример]. Каждый из тридцати дней месяца [Йа'куб] отвел для какого-нибудь дела и дал гуляму тридцать стрел и два ящика и [наказал] ему: «Как только начнется новый месяц, ты ежедневно бери одну стрелу из этого ящика и давай мне. Вечером клади ее в другой ящик и говори ”Я столько-то взял и столько-то осталось”». Гулям ежедневно приносил стрелу, давал ее [Йа'кубу], говоря «Такая-то[389] по счету стрела». Йа'куб отвечал: «Счет стрел правильный. Вначале надо установить правильность [счета]», — и упомянул, что он [должен] сделать в тот день. Что удавалось, исполнял и [тем самым] вел счет дням, месяцам и годам. Много говорил [Йа'куб] о том, что государство 'Аббасидов зиждется на вероломстве и хитрости. «Разве ты не видишь, что сделали они с Бу Саламой{787}, Бу Муслимом, с родом Бармакидов{788} и Фазлем б. ас-Сахлем{789}, невзирая на то добро, /268/ которое они явили им? Да не будет никого, кто бы доверял им!»
Еще [рассказ]. Большей частью [Йа'куб] сам ходил в разведку и в охрану во время поездок. И никогда не обнажал он меч ни на одного мусульманина, если тот не нападал [на] него. И прежде чем начать сражение, приводил множество доводов [в пользу войны] и призывал всевышнего в свидетели. В языческих странах он не вел войны, пока те не отказывались [принять] ислам. У того, кто принимал ислам, он не забирал его сыновей и имущество. Если же кто-нибудь становился мусульманином потом, он жаловал ему халат и возвращал его имущество и сыновей. В своей области с людей, достаток которых был менее пятисот дирхемов, он не брал хараджа, [напротив], давал им милостыню.
Рассказ о житии 'Амра б. ал-Лайса, его делах и его обстоятельствах
Что касается 'Амра, то, когда [Йа'куб] отошел [в тот мир], он ревностно старался сохранить большую часть из его традиций и обычаев. Построил тысячу постоялых дворов, пятьсот пятничных мечетей, минарет, не считая мостов и верстовых столбов в пустыне. Руками его совершено множество добрых дел. Были [у 'Амра] и большие намерения, но [осуществить] их он не успел. Отличался он большим великодушием. [Однажды] какой-то человек принес ему кусок парчи весом в двадцать манов. ['Амр] велел спросить, сколько им затрачено на [покупку]. Спросили. Он ответил: «Две тысячи динаров». ['Амр] заплатил ему двадцать тысяч динаров. Затем он распорядился, чтобы парчу принесли. Рассудил, ежели отдать ее одному