в это время представители знати, это не исключало сбыта и среди остальных классов населения, где к этому представлялась возможность. Евреи переходят со своими товарами из дома в дом, они появляются всюду в местах более значительного скопления народа, на судебных площадях, в военных лагерях, во время походов и пр., евреи торгуют также на городских рынках, например, в Аахене, Лионе, привозят свои товары на западные французские ярмарки, на ярмарку в Кельне.
Какое исключительное место занимали евреи в торговле каролингской эпохи, с одной стороны, и насколько видное значение принадлежало торговым операциям в жизни самих евреев, можно видеть также и из того, что слово «еврей» в это время являлось почти идентичным с представлением о торговле вообще. О значении, какое придавалось в это время купцам-евреям, свидетельствует такой исключительный факт, как перенесение, по их предложению, рыночного дня с субботы на воскресение, факт, имевший место в Лионе, то есть в самой резиденции известного своим враждебным отношением к еврейству епископа Агобарда.
В собственно немецкие области евреи проникают не ранее десятого столетия[166]. Впервые присутствие евреев в Германии документально засвидетельствовано в самом начале этого столетия в городах Вормсе и Майнце. Из других германских городов и областей евреи в течение десятого столетия упоминаются еще в Баварии, в Магдебурге, Мерзебурге, Наумбурге, Праге, и наконец, в самом начале XI столетия в Мейсене. Интересно, что во всех этих случаях говорится почти исключительно о еврейских купцах. Так в Баварии евреи упоминаются в связи с установлением пошлины, которую должны уплачивать с провозимых товаров «евреи и прочие торговцы». В Магдебурге во всех трех случаях идет речь о подчинении «евреев и прочих купцов». В Мерзебурге точно так же императоры Оттон II и затем Генрих II даруют местным епископам все права на доходы, собираемые с «евреев и купцов». В Праге и Мейсене евреи упоминаются в качестве работорговцев.
Таким образом, и в Германию евреи проникают исключительно как торговцы и торговые агенты. Целью их торговых странствий, впрочем, при этом являлись не столько собственно немецкие земли, сколько путь в славянские области в целях приобретения рабов для продажи их во Франции и Испании[167] и, быть может, в страны Востока, морское сообщение с которыми в связи с растущим торговым значением итальянских республик, с одной стороны, и господством арабов на море — с другой, становилось как раз в десятом столетии все более и более затруднительным. Сухопутная же дорога была известна им, как мы знаем из сообщения Ибн-Хордадбе, еще в середине предшествовавшего столетия. Тем же путем пользовались французские и немецкие евреи для торговых и иных сношений с Востоком вплоть до начала тринадцатого столетия. Как бы то ни было, но, по-видимому, в конце концов евреям постоянных торговых сношений с Востоком сухим путем наладить не удалось; по крайней мере, как мы видели, начиная с десятого столетия они в большинстве случаев торговали восточными товарами из вторых рук, закупая их в итальянских городах. Работорговля таким образом, во всяком случае, составляла главную, если, быть может, и не единственную цель поездок еврейских торговцев на Восток[168]. Об этом свидетельствует и первоначальное образование ими поселений на восточных, смежных со славянскими землями, границах империи, в Магдебурге, Мерзебурге, Мейсене, Праге, еще в десятом столетии, в то время как в большинстве крупных прирейнских городов общины их, по-видимому, если и существовали, то не должны были быть особенно значительными. По крайней мере, за исключением Вормса и Майнца, первые упоминания о евреях в этих городах не восходят ранее начала одиннадцатого столетия. Известная грамота епископа шпейерского Рюдигера, дарующая различные привилегии, изданная только в 1084 году, имеет целью привлечение евреев в этот город.
С течением времени, однако, евреи завязывали и внутри самой Германии все более прочные и постоянные торговые отношения, чему в немалой степени должен был способствовать совершившийся в течение десятого столетия переход собственно немецких областей к организованной государственной жизни. Образование землевладельческой феодальной знати и здесь, как ранее во франкском королевстве, послужило причиной начала торговых сношений. В одиннадцатом столетии мы встречаем евреев рассеянными повсеместно в Германии и ведущими оживленную торговлю. Еще в первые десятилетия одиннадцатого века евреи принимают близкое и деятельное участие в торговле на кельнской ярмарке. Во второй половине этого века еврейских купцов можно встретить повсеместно в Германии: в Лейтмерице (близ Ольмюца в Богемии), в Боппарде и Гаммерштейне (Рейнская область), во Франкфуртена-Майне, в Дортмунде, Госларе (Саксония), Ангерне (близ Магдебурга), в Нюрнберге[169], не говоря уже о больших прирейнских городах как Кельн, Майнц, Вормс, Трир.
Торговля, как и в других странах в эту эпоху, составляла главный род занятий немецких евреев. «Все евреи предаются торговле, — говорит в начале двенадцатого столетия крещеный еврей Германн, сам в молодости также занимавшийся торговыми операциями и ездивший с товарами из Кельна в Майнц. Такое же указание на то, что евреи «только торговлей могут поддерживать свое существование», находим мы равным образом и в другом современном еврейском источнике. Все привилегии, полученные евреями от императоров и других правителей во второй половине одиннадцатого столетия, в отличие от позднейших подобных актов, имеют прежде всего в виду различные права, связанные с торговлей: свободу торговли, освобождение от пошлин и т.п.[170] Еще во второй половине двенадцатого столетия в грамоте, данной императором Фридрихом I регенсбургским евреям (1182 год), говорится о товарной торговле рядом с денежной торговлей как о наследственном занятии евреев[171]. Интересно отметить, что во всех последующих относящихся к тринадцатому столетию актах, касающихся евреев, речь идет только об условиях производства ими различных денежных операций, но не упоминается уже более о торговле и торговых привилегиях.
Таким образом, если в десятом и одиннадцатом столетиях торговля составляла преимущественное занятие немецких евреев, в то время как случаи обращения их к денежным операциям встречались лишь в виде относительно редких исключений, о которых в общих касавшихся евреев актах не считалось даже нужным упоминать, если, следовательно, «огромные» денежные богатства, скопившиеся в руках евреев как западной[172], так и восточной Германии[173] ко времени первого крестового похода, должны рассматриваться исключительно как результат накопления торговой прибыли, то во второй половине двенадцатого столетия денежные операции рядом с торговлей занимают не менее видное место в их экономической деятельности, в следующем же тринадцатом столетии профессия ростовщика становится столь же типичной для еврея, как ранее была торговая деятельность. Однако еще и в двенадцатом столетии торговые операции, по крайней мере, германских евреев все еще остаются значительными. Так,