Читать интересную книгу Ржаной хлеб - Юрий Тарасович Грибов

атаку, как говорится, за таким уже не пойдут, на призывы откликнутся формально, без желания и страсти…

Я заметил, что Николай Андреевич умеет слушать. Это очень ценная черта у партийного работника. Видимо, отсюда и идет у него глубина знаний людей. Многие жалобы, поступающие в райком, он разбирает лично сам. Сидит, кивает головой, задает короткие вопросы. Чего только не бывает в жизни! И люди, какие они разные! Один пытливо сверлит тебя глазами, ищет трещину, в которую можно было бы сунуть свой шкурный интерес. А второй мнется, слова сказать не может, видно, что только великая нужда заставила его обратиться с жалобой. К таким Чалков потом и сам приходит, чтобы на месте убедиться: помогли ли, сделали ли что надо. Бывает, что какой-то руководитель груб, с утра ходит надутый, никогда не улыбается, всем и всеми недоволен. А есть такие коллективы, где самого начальника, особенно молодого, неопытного, затравят, доканают анонимками, доведут до инфаркта. Заведется небольшая группка во главе с этаким обтекаемым напористым демагогом, вот она и заварилась каша. Не так давно Чалкову пришлось заниматься примерно подобным делом. Нелегко все это дается. Иной раз приходит домой с тяжелым сердцем, все из рук валится. Жена только вздохнет, глядя на него. А что говорить? Она все понимает, сама педагог. Да, с людьми работать трудно, но зато какая радость на душе, когда удается перевоспитать человека, когда в тебя верят и идут за тобой…

— Николай Андреевич, — спрашиваю я Чалкова, когда мы остановились у переезда, — а где сложнее было? Здесь или в Юргинском районе?

— Партийная работа везде сейчас усложнилась. Надо искать новые формы. Выросли задачи, повышается и спрос. Хочется добиться того, чтобы все трудились не просто хорошо, а с увлечением, с радостью, творчески. Резервы тут немалые. Осенью хлеб покажет, на что мы способны. А пока поля, вон они, еще только просыпаются…

Пропустив товарняк, мы поехали дальше. Кое-где снегу уже совсем не осталось, земля чернела на сотни метров. И Чалков оживился, показывая рукой, где и что будет посеяно, какую культуру убирали в прошлом году. Меня поражали его тончайшие знания полей, сортов, техники. И о чем бы он ни рассказывал, всегда в центр ставил человека. Вот там Полетаева клин, каждый год под пятьдесят центнеров пшеницы собирает Александр Михайлович. И площади у него — без малого две тысячи гектаров. А тут участок Георгия Минаевича Маркова. Золотой он мужик, Герой Социалистического Труда, депутат, двоих сыновей своих приучил к хлеборобскому делу, у них и звено свое, семейное…

— А вон там, слева, — говорит Чалков, — колки березовые стояли, чахлые такие, небольшие. Они только мешали. Мы их выкорчевали, и поле теперь ровное, любо-дорого поглядеть. Земельку приращиваем помаленьку, гектаров триста уже добавили. Неудобь разная, болотца, топи солончаковые — все отдай сюда…

В районе уже заметили: с какой бы трибуны ни выступал Чалков, о чем бы ни ставил вопрос, а о земле всегда скажет. И медикам, и учителям, и машиностроителям.

Земля, она ведь для всех своя, родная. И для городских, и для деревенских. На выполнение Продовольственной программы райком партии все население поднимает. За последние годы заводоуковцы культуру земледелия повысили заметно. Удобрения теперь вразброс не вносят, а заделывают зерновыми сеялками. Все хозяйства отказались от авиации, свои опрыскиватели сделали. Природу не губят и от погоды не зависят. Семена выбрали лучшие, апробированные, количеством сортов не увлекаются: пшеница — «ронг», овес — «астра», ячмень — «луч». Этой весной и ржи будет только один сорт — «чулпан». И сев пойдет, как и раньше, — потоком, все друг за другом, «без пыли», как здесь говорят. Главное, сохранить влагу, чтобы в начале лета и при суховеях зерно быстро шло в рост, силу набирало…

— Все вроде предусмотрели, — вздыхает Чалков, — но у нас хоть и начало Сибири, а погода сейчас стала такие фортеля выкидывать, что не знаешь, как и маневрировать. А маневрировать надо. Хочется в этом году не на одну, а на две ступеньки подняться. Надежды и на РАПО возлагаем, на безнарядные звенья. И, конечно, на всех людей наших. К севу район готов полностью, хоть завтра пускай агрегаты…

За леском показались поля колхоза имени Жданова. А потом и Колесниково — центральная усадьба. Тогда, четыре года назад, Чалков к селу не проехал даже на «газике». Надев резиновые охотничьи сапоги, пошел пешком. На улицах было еще грязнее, чем на дороге. А теперь все тут было заасфальтировано. И всюду виднелись новостройки: пекарня, жилые дома, школа, контора, клуб, спортивный зал, животноводческие комплексы. Довольная улыбка не сходила с губ Николая Андреевича. Какое-то время он был тут как бы вторым председателем: взялся помочь колхозу, доводи дело до конца. Колесниково теперь наступает на пятки передовикам. Нелегко было найти в этот дальний угол руководителя. Пригляделся тогда Чалков к председателю «Красного Октября» Предыгеру и уговорил его перебраться в Колесниково. Предыгер человек серьезный, глубоко партийный. Потом они вместе и другие кадры пообновили, коллектив сумели настроить. Предыгер прижился здесь. Он немец по национальности, Иоганес Иоганесович. Но зовут все Иваном Ивановичем. Он привык к этому и, когда протягивает руку для знакомства, так и говорит:

— Предыгер. Иван Иванович…

Появившись в Колесникове, Чалков как-то быстро растворился среди людей. Он был тут как рыба в воде. Я не стал его искать и пошел осматривать село. Дел у секретаря райкома много, во все тонкости его работы на ходу все равно не вникнешь.

А к вечеру, на обратном пути, Чалков, подводя итоги поездки в Колесниково, сказал:

— Толковый парень есть, из местных, один из ведущих коммунистов. Вот его и будем рекомендовать в секретари колхозного парткома. Думаю, что собрание поддержит. Без надежной партийной тяги Предыгеру трудно. Забот у них разных еще лопатой не разгребешь…

В субботу, с утра, прежде чем идти в райком, Николай Андреевич решил немножко покопаться в своем садике. Садик у Чалковых так, название одно: малины рядок, кусты смородины, грядки. Но любит Николай Андреевич этот пятачок земли, как и всю свою родную Тюмению. Он и в отпуск последние годы никуда не ездит, а забирается на Армизонские озера, где карасей «пополам с водой». Живет в шалаше, уху варит, бродит по буреломам, и спадают постепенно с души годовая усталость, напряжение, мелочи житейские…

Сегодня ветерок совсем теплый: из Казахстана дует, с юга. Почки на деревьях вот-вот набухнут. Какая-то птичка уселась на ветке и так заливается, смотрит на Чалкова. К вечеру обещал Андрей приехать, сын его, с женой Людмилой. Андрей — в память деда ему такое имя. Андрей агроном, работает