class="p1">— Изучал на досуге.
Как будто у него в последние дни был досуг! По ночам, что ли, изучал?
Кошка, что где-то пряталась, пока я хозяйничала в доме, явилась в гостиную и уселась на спинку дивана, словно египетская статуэтка в полоску, уставившись в пространство немигающими жёлтыми глазами.
Я напряглась, вспоминая правила игры, хотя, более всего мне хотелось спросить, зачем у дома Монтгомери дежурит сержант и каких разгадок ждет Нейтан, но не решилась, поскольку на тему был временно наложен запрет.
Триктрак — старинная французская игра восточного происхождения. На квадратной доске, разделенной пополам, 24 треугольные клетки двух разных цветов. Каждому из двух игроков дается 15 белых или черных шашек и пара игральных костей. Выбрасывая поочередно кости, играющие передвигают по одной или по две шашки, начиная от первой клетки слева, в клетку, отстоящую от первой, через столько клеток, сколько очков выпало на костях. Кто первый занял двенадцать клеток, выигрывает одну фишку; 12 фишек составляют одну партию.
Мы сыграли две партии. Нейтан выиграл обе из них. В первой попытался подсказывать, но я потребовала равноправия и свободы проигрыша или выигрыша, на что он безропотно согласился. Начали третью.
— Видите, Питер, оказывается, я не напрасно привезла с собой эти нарды, — подытожила я, выбирая куда практичней поставить свою чёрную фишку.
— Зачем же вы всё-таки их привезли? — спросил он, перекатывая в широкой ладони кубики-кости.
— Но я же объясняла вам… хотела подарить их Джеймсу. Хотя…
— Что… хотя?
— Честно говоря, я и сама не знаю, зачем взяла их с собой. Вернее, знаю, но не знаю, как объяснить.
— Попытайтесь, — нахально заявил инспектор, не оставляя мне пространства для отступления, ни на ровном бархатном красно-чёрном поле, ни на изрытом снарядами разноцветном жизненном.
— Я… я придумала, что хотела подарить их. Потому что это выглядит странно — везти с собой игру. Они у меня как… как… талисман.
— Насколько я понял, вы взяли нарды, чтобы они сберегли вас от неприятностей. Вы ожидали их? Сомневались?
— Таких, разумеется, не ожидала. Сомневалась? Конечно. А как бы вы чувствовали себя на моём месте? Поехать в чужую страну, чтобы… чтобы…
— … выйти замуж, — закончил он фразу, не глядя на меня. Старательно изучил позицию своих белых и перенес фишку, победно заполнив очередное поле.
— Я не мог оказаться на вашем месте, — добавил он.
— Разумеется, не могли. Вы бы даже и не подумали ехать за тридевять земель — последнюю идиому я произнесла на родном языке, тут же исправившись, — в другую страну, чтобы жениться.
— Гм… — сказал он, — … как вы сказали: «за тридьяв земел»?
— За тридевять земель, так говорится, это значит, очень далеко, три и девять земель, — объяснила я.
— Три и девять, гм…
Ухватившись за тему, начала рассказывать о сакральном значении числа три в русском и не только фольклоре, он слушал, поглядывая на меня, не забывая напоминать о необходимости бросать кости и передвигать фишки, чтобы успешно добраться до конечного поля. Ветер и дождь за окном явно устали. Совсем стемнело. Мы сидели за столиком в кругу света, что бросала лампа с круглым матовым абажуром. Партия подходила к концу.
— Вот видите, — сказала я. — Мои нарды пригодились даже для того, чтобы хорошо провести вечер, скоротать время.
Питер улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Интересно, что он имел в виду, заведя разговор о нардах? Это был профессиональный интерес или он что-то хотел выведать у меня? Упрекнуть за недостойные поиски мужчины в чужой стране? Вероятно, и первое, и второе, и третье. Что же мне делать дальше? Оставаться ночевать в его доме? Во второй раз? Что он думает обо мне? Хотя, судя по его репликам, он, совершенно справедливо, считает меня легкомысленной искательницей приключений и мужа-иностранца, желающей устроить свою неудавшуюся на родине жизнь и воспользоваться чужими достижениями. Он держит меня здесь, в своем доме, чтобы я своим легкомыслием не помешала проведению полицейской операции по поимке преступника. Собравшись с духом, я открыла было рот, чтобы в очередной раз поблагодарить за гостеприимство, сообщить, что намереваюсь покинуть его общество и тихо-мирно отправиться в свой номер в гостинице, но так и не успела, потому что в этот миг зазвонил телефон. Инспектор слушал, время от времени кивая словам далёкого абонента. Затем сказал: «Выезжаю» и посмотрел на меня.
— Что? — выдохнула я.
— Мышеловка захлопнулась, — глубокомысленно заявил он. — Едете со мной?
— А как же дождь?
— Хм… шторм стих, прорвёмся.
— Вы… вы хитры, как лис, — заметила я.
— Я? — удивился он. — И в чем же я хитёр, Анастасиа?
— Вы… ладно, еду, конечно, еду!
— Так-то лучше. Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы ехать?
— Достаточно, — кивнула я.
Дождь прошёл, но ветер всё ещё упорно гнул ветви деревьев, бил воздушным кулаком то в спину, то, внезапно сменив направление, в лицо. Прекрасный Мини Купер Нейтана, блестя мокрыми боками, стоял напротив дома. Инспектор захлопнул за мной дверцу и, протерев ветровое стекло, сел на своё место.
— Что произошло? Что там? — сгорая от любопытства, спросила я, когда он вырулил на дорогу.
— Увидите, — коротко бросил он, вновь превратившись в неразговорчивого полицейского, не желающего до поры до времени делиться информацией.
Я послушно замолчала, злясь и волнуясь. Кого поймал сержант со товарищи? Джеймса? Кадогена Раскина? Или кого-то ещё? Будет ли конец у этой истории?
Добрались мы довольно быстро, и оттого мои подозрения в коварстве инспектора упрочились и усилились. Возле уже хорошо знакомого дома Монтгомери нас встретил молодой полицейский. В гостиной, куда мы вошли втроём, стало очень людно. Там уже находились сержант Уиллоби, незнакомый молодой человек и… Кадоген Раскин, собственной персоной. Последний сидел на стуле, спиной к дверям, и обернулся при нашем появлении. На журнальном столике лежали грудой столярные инструменты, покорёженный фрагмент какой-то лепнины с орнаментом и до боли знакомая коробка, обтянутая кожей с вытисненными на ней буквами Backgammon.
— Присядьте, миссис Зверева, — обратился ко мне инспектор официальным тоном, и я, не сводя глаз с коробки, опустилась на предложенный стул.
— Итак, — заговорил Нейтан, став непроницаемым и суровым, словно вождь индейского племени, — мистер Раскин, вы проникли в этот дом с целью похитить вещь, вам не принадлежащую.
Тот зябко повел плечами, губы его скривились то ли в улыбке, то ли в гримасе отвращения.
— Как видите, сэр, — и торопливо добавил: — Но я не имею никакого отношения ни к Хоуп, ни к её подручному. И ничего не знал о том, что они сделали с Джеймсом.
— Так ли? Откуда вы узнали о нардах и тайнике?
— Откуда… От миссис Клей, разумеется. Старуха болтала о них направо