внутрь палец и выдавив вверх резиновую створку, дайвер смог убедиться, что воздух поступает нормально. Если оставить клапан открытым, он подействует как открытый иллюминатор подводной лодки: маска начнет набирать воду или выпускать воздух. Самое меньшее из плохих последствий – быстрое опустошение баллона. В «Шестом зале» проделали ту же процедуру. Но в этот раз створка клапана застряла, и только помещая мальчика в воду, Мэллинсон заметил открытое отверстие и захлопнул его.
После того как Джейсон исчез в воде, покидая «Девятый зал», Харрис надел акваланг и направился следом в качестве замыкающего. Когда Мэллинсон добрался до «Четвертого зала», то был поражен, встретив ожидающего его Джуэла. Тот был похож на одинокого автостопщика на ночной безлюдной дороге. Оба дайвера были обескуражены. Джуэл знал, что Мэллинсон пройдет мимо, ведь он последний аквалангист с мальчиком. Но дорога заняла столько времени, что сомнения закрадывались в голову более молодого дайвера, полностью завладев им. Исследовав пещеру, он нашел спасательное одеяло и укутал им ребенка, пытаясь предотвратить дальнейшее падение температуры. Считается, что у человека гипотермия, если температура тела падает ниже 35 градусов, а У ПОНГА ОНА БЫЛА ГДЕ-ТО 29. ЕСЛИ БЫ НЕ НАРКОЗ, ИЗ-ЗА ПЕРЕОХЛАЖДЕНИЯ ТОТ УЖЕ НЕ СМОГ БЫ ДВИГАТЬСЯ И РЕАГИРОВАТЬ НА СТИМУЛЫ И, ВОЗМОЖНО, ВПАЛ БЫ В КОМУ.
Дайверы догадались, что Джуэл на ощупь пробрел через альтернативный проход (в форме ручки кружки) в «Четвертый зал», где присел на песчаную косу, напряженно стараясь разглядеть огни фонарей, предвещающих появление спасателя. Поняв, где находится, Джуэл только начал одеваться для короткого путешествия в «Третий зал», как появился Харрис.
«Кааак делааа?» – протянул здоровяк-австралиец. Джуэл рассказал, что не особо хорошо. К его чести, нужно сказать, что мужчина сумел не поддаться панике и нашел дорогу назад, к сухому участку. Тем не менее Харрис заметил, что он находился в замешательстве.
«Может, я возьму мальчика?»
В ответ прозвучало горячее да. Харрис уже был в полном облачении и стоял в воде. Джуэл не собирался строить из себя мачо: мальчик – вот что волновало его больше всего. Он приладил баллон и регулятор, снова надел на ребенка маску и передал его доктору, который отправился к тому самому месту, которое сбило дайвера с толку. Они сумели пробраться через него, направившись на ободряющий гул насосов «Третьего зала».
Когда Харриса с мальчиком вытянули из воды, Джуэл уже наступал им на хвост. Через несколько минут «евродайверы» сопроводили их к выходу посреди всеобщего ликования. Все фотографировались с аквалангистами, с контр-адмиралом, с «морскими котиками». «Евродайверы» вели себя более эмоционально, чем британцы: обнимались, хлопали друг друга по спине. Эрик Браун достал бутылку Jack Daniel’s, и все сделали по глоточку. Пещера несколько раз отразила эхом дружное «Хуууа!». Капитан Торрели из отряда ВВС США в шутку написал команде, что «евродайверы» остаются с ним праздновать и «требуют пива и сигарет», что вызвало бурное веселье в штабе лагеря.
Стэнтон был не прочь выпить, но чувствовал себя не очень хорошо. Может быть, причина таилась в холодной еде или боли в израненных руках. Или его не радовала перспектива целый час добираться до устья пещеры, где погодные условия были близки к угрожающим.
Почти сразу после того, как «евродайверы» ступили на сухую землю, все начали сворачиваться. Команда альпинистов из клуба Чиангмая принялась откручивать анкерные болты, которые ранее закрепили в стенах, спасатели собирали лишние баллоны с воздушной смесью, а машинисты насосов приводили в порядок оборудование, настолько покрытое грязью, что оно сливалось с горной породой. Всех мальчиков достали. Миссия казалась завершенной.
Майор Ходжес напомнил, что ничего еще не закончилось, и прислал сообщение в групповой чат своего отряда в WhatsApp: «У НАС ТАМ ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ «МОРСКИХ КОТИКА». ПОКА ВСЕХ НЕ ВЫТАЩИМ, ЗАДАНИЕ НЕ ВЫПОЛНЕНО»[30]. Они уже несколько недель работали с «котиками» бок о бок, и те стали для него такой же частью спасательной операции, как и американский отряд. Так что мужчина добавил: «Отличная работа. Будьте наготове, ведь осталось еще четверо».
«Евродайверов» – Расмуссена, Пааси и Брауна – попросили задержаться на всякий случай: вдруг с тайцами случится какая-нибудь неприятность. Тогда казалось, что это простая формальность.
А снаружи возобновился дождь. Ананасы на поле, где мы расположились, превратились во фруктовое пюре, перемешанное с грязью. Журналисты, включая моего продюсера, то и дело падали, поскальзываясь: громкий всплеск, жалобный стон и следующие за ними безуспешные попытки очистить от грязи телевизионное оборудование и одежду. Поняв, что слой грязи становится все толще и грозит поглотить приборы, приходилось использовать листья повалившихся ананасовых растений в качестве подстилки, чтобы ходить было легче. Несмотря на информационные утечки из «Третьего зала», репортеры все еще не знали, выбрались ли тайские «морские котики» и в каком порядке извлекали мальчиков (это оставалось тайной еще шесть недель). Родители тоже не знали. То есть РОДСТВЕННИКИ ДЕТЕЙ, УЖЕ ДВА ДНЯ НАХОДЯЩИХСЯ В БОЛЬНИЦЕ, НЕ ИМЕЛИ НИ МАЛЕЙШЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ЧТО СЫНОВЬЯ В БЕЗОПАСНОСТИ. Их не пускали даже к первой партии мальчиков, уже пришедших в себя и восстанавливающихся в изоляторе. Директива правительства была такова: когда достанут всех, тогда родственникам разрешат навестить их в больнице.
Тайское правительство хранило в строгом секрете информацию о порядке, в котором дети покидали пещеру. До такой степени, что, когда их переносили из машины «Скорой помощи» в вертолет, команды медиков, вооруженные зонтами, ограждали детей от посторонних глаз (а еще это позволяло защитить их зрение от яркого света). Чиновники намекнули: хотелось бы избежать ситуации, когда эйфория одной семьи, ребенка которой спасли, усугубит отчаяние другой, потерявшей собственного. Такая линия поведения – забота о всеобщем благе, даже ценой временной жертвы индивидуума, – возможна только в стране, которая в какой-то мере лишена прозрачности, свойственной демократии. Многие из мальчиков, несомненно, выглядели крепкими и закаленными, но вот семья, например, маленького Титана была безутешна, пока родители не узнали, что все находятся снаружи. Их сын – самый младший, наименее приспособленный и, следовательно, как они считали, самый слабый. Так что родители боялись, что если кто-то и погибнет, им станет их ненаглядный Титан, мальчик с широкой улыбкой и добрым сердцем.
По дороге назад было много рукопожатий. Стэнтон и Волантен терпели обжигающую боль в содранных пальцах каждый раз, когда другой спасатель или рабочий сжимал их ладонь в своей: «Похоже, тысячи людей выстроились в очередь на последних метрах у выхода из пещеры. Мы шли от одного рукопожатия к другому. Я уже не мог нормально сжать пальцы, пришлось делать это левой рукой».
Как только Рик и Джон спустились от устья пещеры по лестнице, их попросили встретиться с семьями. Они увидели друг друга в первый раз. До этого между людьми,