что бабка не велит брать деньги за родовой дар. Но от подарков, которыми одаривали его благодарные выздоровевшие пациенты, не отказывался. Утверждал, что чистосердечные подарки только на благо его способностям. В девяностых и за десяток яиц людей смотрел, и за кило сахара. Это потом ему богатеи и машины, и квартиры, и доллары стали приносить.
И странное дело, смутные времена обошли Женьку стороной. Хотя чудо-лекарей и прочих колдунов с экстрасенсами полегло в те годы немало. Не в то время, не с тем связались, не в том месте оказались, как говорится.
— Лёха, обожжёшься.
— А? А… — кивнул я, затушил бычок о край урны, выкинул и тут же прикурил следующую сигарету.
— Много куришь, — как обычно прокомментировал Жека.
— Много умничаешь, — привычно отозвался я и улыбнулся, увидев, как друг сканирует меня взглядом.
М-да, в нашем возрасте от старых привычек сложно избавляться, какими бы они не были, вредными или полезными.
Заделавшись местным энским колдуном, коим считали его наши городские и сельские жители, Женька в глаза людям не лез. Работал себе в больнице, а клиентов принимал в родном доме, в своем поселке «Путь коммунизма», который остался от бабки. Слава о нем пошла по всему району. И по другим городам тоже. Потом уже, став старше, переехал в Москву. Опять сон, и бабка с поручениями.
Так и на телевидение попал. Мы шутили, что бабушка захотела славы внучку, вот и пропихнула в шоу. Женька на нас, дураков, не обижался, но и правды не говорил. Видимо и тут какая-то семейная история скрывалась. Кто их разберет, этих потомственных знахарей.
Что удивительно, больные места наш экстрасенс угадывал точно, до того, как страдалец расскажет, где болит и покажет бумажки. И диагнозы ставил без медицинского оборудования. После приема обязательно рекомендовал, к какому доктору обратиться и какие анализы сдать, чтобы подтвердить или опровергнуть.
Однажды мы его пытали, как он это делает. Но так и не поняли систему. Женька уверяет, что болячки он видит прямо на теле человека, словно они присосавшиеся пиявки.
Одно время даже запил, тяжко стало от таких видений, но резко завязал. После очередной пьянки друг в одночасье ослеп, испугался и больше алкоголь даже не нюхал. Тогда же и прозрел где-то через месяц неожиданно для докторов. Но страху мы тогда натерпелись, мама не горюй.
Смертельные болезни Женька не брался лечить, считал, что тут медицина эффективней, отправлял к докторам. Он вообще предпочитал работать в связке с врачебным анамнезом пациентов, прибавляя к назначенным лекарствам свои травки-муравки и прочую экстрасенсорную магию. Как уж оно работает, не знаю, не лезу я в эти тонкие материи. Мне бы со своими спасателями разобраться да технику новую выбить.
— Знаешь, вы с Лешим всю жизнь как братья-близнецы, даром, что разница в возрасте. У вас даже жесты одинаковые. Никогда не замечал, как он склоняет голову набок, когда технику слушает?
— Не замечал, как? — я не дрогнул, но по спине снова будто кто провёл холодной рукой.
Куда-то не туда сворачивает наш странный разговор.
— Пойдём, что ли? Врачей попытаем?
— Я уже… глянул… — глядя мне в глаза, негромко произнес Женька.
— И… что? — я окаменел, а внутри всё мелко-мелко затряслось, будто попал под ледяной дождь.
— Тебе правду или как всем?
— Дурацкий вопрос, — я все-таки дёрнул плечом, выдавая свои эмоции, и вытащил из пачки еще одну сигарету.
К моему удивлению, Жека даже не пошутил. Молча наблюдал, как слегка подрагивают мои руки, и как я злюсь из-за этого. И на него.
— Не жилец.
— Когда?
Женька прикрыл глаза, нахмурился, под веками перекатывались глазные яблоки, словно друг читал что-то, видимое ему одному.
— Кто-то ему судьбу поменял. Душа ждёт освобождения…
— Жень, давай без божественного, — скривился я.
— Так я и не про Бога.
Почему-то меня начал напрягать прямой взгляд друга. Словно он заглядывал в меня так далеко, как будто за душу. Словно знает то, что кроме меня никто знать не должен. Да и я уже плохо верю в то, что моя история случилась на самом деле.
— Скоро?
— Одну жизнь прожил, ждёт, когда второй долг можно будет отдать.
— Так, короче, товарищ знахарь. Дату тебе не написали, так и скажи.
Я попытался всё перевести в шутку.
— Пошли, что ли, подвергнем врачей пыткам с пристрастием. Надеюсь, что ты в кои-то веки ошибаешься, попросту говоря, брешет твоя бабка. И Леший выкарабкается. Не такой он человек, по любому выкрутиться и обманет судьбу.
С этими словами я хлопнул Женьку по плечу, выкинул сигарету и развернулся в сторону больницы.
— Судьбу не обманешь, Алексей.
— Да пошел ты, Колдун… в палату, — бросил я через плечо.
Мы с облегчением рассмеялись, и я даже успел шагнуть на дорожку.
Глава 26
— Алексей… подожди…
Голос, которым Женька меня окликнул, заставил остановиться и повернуться.
— Говори, — коротко бросил я, понимая, что сейчас последует какое-то признание.
Товарищ стащил с плеча сумку, склонился, чтобы открыть замок, и начал копаться внутри. Мне казалось, Жэка нарочно делает всё очень медленно. Хотя, может, так оно и было на самом деле. Что он ищет? Что боится показать?
— Вот, возьми, — Женька выпрямился и протянул мне желтоватый толстый запечатанный конверт.
— Что это? — поинтересовался я, но руку не протянул.
Женька заколебался, глядя на меня больными глазами.
— Жэка, ты чего? Убил, что ли, кого-то? А это признание в убийстве? Так это не ко мне, это в полицию, — попытался я пошутить, но шутка прозвучала глупо.
— Ты вот что, Лёх, ты меня извини. Так надо было, понимаешь?
Странный вопрос, странное начало. Я напрягся: очередное странное лето намечается, или какой-то привет из прошлого судя по цвету конверта. Желтоватая грубая бумага походила на обёрточную. Кто додумался склеить из неё конверт?
Евгений всё ещё держал руку на весу, а я задумчиво разглядывал пакет и не желал к нему прикасаться. Интуиция шкрябала глубоко внутри, уверяя, что мне это не нужно.
— Жека, ты о чём, за что тебя прощать?
Старый друг вздохнул, бросил сумку на скамейку, вскрыл письмо и достал из него какую-то пожелтевшую бумагу. Отчего-то сердце в груди обдало жаром, в горле моментально пересохло, в ушах зашумело. Я моргнул, сглотнул, прогоняя внезапное недомогание, но так и не смог посмотреть в